Любить нельзя воспитывать Выпуск 186

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте, дорогие мои друзья. Здравствуйте, дорогие дети, дорогие родители, дорогие учителя, дорогие все, все, все. Мы начинаем нашу программу «Любить нельзя воспитывать». Будем разговаривать о самих себе и о своих любимых.

Я должен вам сказать, что уже вне зависимости от графика наших программ к нам поступает много-много самых разных вопросов. Их настолько много, что мы даже решили их суммировать немножечко и решили подумать о том, не начать ли нам выпускать специальные тематические выпуски. Так вот я должен вам сказать, что один такой тематический выпуск уже размещен на сайте «Маяка». Подкаст специальный посвящен трудным темам.

Вот, знаете, под трудными темами по моим наблюдениям взрослые обычно понимают, в общем, три темы. Они, действительно, непростые. Это тема, которую условно можно назвать «Дети и алкоголь». Вторая тема, которую условно можно назвать «Взаимодействие со смертью» или с темой смерти. И третья тема это, конечно, секс. В общем, короче говоря, собрали мы разных слушателей с этими вопросами, взяли, да и записали подкаст. Еще раз, его можно послушать на сайте «Маяка».

Ну, а сейчас, как обычно, давайте настроимся и послушаем музыку. Как я и обещал на прошлой неделе, мы продолжаем слушать музыку из удивительного, на мой взгляд, проекта, посвященного 130-летию Осипа Мандельштама. Проекта, в котором волшебным образом соединяются исполнители, которых любят наши дети, да, в общем, и мы с вами, и удивительная, волшебная, тончайшая поэзия Осипа Мандельштама.

Видите, как интересно, кто-то пишет мне сейчас в чате: «Классная музыка. Спасибо». А кто-то говорит: «Разве это Мандельштам?» Ребята, Мандельштам, конечно. Вот вы подумайте, еще раз, может быть, кому-то эти ритмы непривычны, хотя, еще раз, это ритмы, которые слушают наши дети, да и мы, в общем, тоже, на самом-то деле. Этот проект, это 21 произведение. Вот подумайте в этот момент, дети, да и мы с вами выучим 21 стихотворение Мандельштама. Ну, разве, честно давайте скажем, разве мы выучили бы 21 стихотворение Мандельштама просто так?

И, в общем, не многие даже открыли бы, знаете, вечерочком томик Осипа Мандельштама и прочли бы. Не многие, не многие. А тут это приходит к нам. Приходит к нам, может быть, в таком непривычном ритме. Хотя, ну, я еще раз скажу, мне это нравится очень.

Знаете, в этом смысле я помню, как, когда же это было-то, наверное, в начале 80-х, вдруг вся страна узнала, благодаря Алле Борисовне Пугачевой 90-й сонет Шекспира. Помните? Который – «уж, если ты разлюбишь, так теперь», вот этот вот, «теперь, когда весь мир со мной в раздоре». Вот он. Слушайте, опять-таки, давайте положим руку на сердце – ну, кто, на самом деле, этот сонет знал наизусть? Были люди, которые знали, безусловно, но об этом узнала вся страна. И, если вы спрашиваете меня, я лично считаю, что это просто здорово и очень-очень здорово, что жизнь идет вперед, и что искусство идет вперед, и что молодые люди переосмысливают то, что было до них, и привносят свое. Не знаю, я в восторге.

Юлия из Петербурга, здравствуйте.

ЮЛИЯ: Здравствуйте, Дима. Давно хотела до вас дозвониться, очень люблю вашу передачу.

Д.ЗИЦЕР: Как дела?

ЮЛИЯ: Дела замечательно.

Д.ЗИЦЕР: Юлия, давайте, знаете, что, поскольку мы оба из Петербурга, давайте поздравим друг друга, во-первых, с тем, что у нас такая весна на улице. Ну, плюс пять, когда это бывало такое в конце января? Вы получаете удовольствие от этого, скажите мне правду? Или тоскуете по снегу?

ЮЛИЯ: Я получаю удовольствие, мне очень нравится, что так потеплело. Я выхожу гулять с большим удовольствием.

Д.ЗИЦЕР: Вот, мы с вами, значит, в одном детском саду, что называется. Я тоже в этой компании. Я вас слушаю, Юлия.

ЮЛИЯ: Я хотела бы с вами посоветоваться. У меня двое детей, и старшему сыну 11 лет. Ему на будущий год надо поступать в 5-й класс, и мне хотелось бы, чтобы он поступил в физмат, в сложный и тяжелый. И я не очень знаю, как бы сделать так, чтобы он захотел туда поступать сам, потому что заставлять его туда поступать бессмысленно. Даже, если он сможет туда поступить, то без мотивации своей собственной он не сможет там учиться. Ему будет тяжело, он будет считать, что я его заставила.

Д.ЗИЦЕР: Юлия, позвольте вопрос, ну, подождите, позвольте вопрос. А вам зачем? Вам зачем, чтобы он поступил на физмат?

ЮЛИЯ: Потому что он очень способный в этом смысле мальчик. Он ходит на всякие (неразборчиво). В принципе, ему доставляет это удовольствие. Мне кажется, что физмат это хорошее дело, чтобы дальше пойти учиться туда, куда ему захочется.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, когда мы говорим физмат, давайте поговорим на нашем питерском птичьем языке, вы что имеете в виду в результате, 239 или «тридцатку», или что, вы о чем?

ЮЛИЯ: 239, «тридцатку». Скорее, «тридцатку», может быть, 239. Попытаться туда поступить. На самом деле, он, в принципе, даже согласен на то, чтобы попробовать, теперь уже. Я задавала этот вопрос неделю назад, и неделю назад я ему сказала – я не буду тебя заставлять, но, если ты захочешь, то мы будем готовиться поступать в «тридцатку». Если не захочешь, то не будем, поступишь просто в какую-то школу, дальше будешь…

Д.ЗИЦЕР: Слукавила мама Юля немного, а сама, ну, звонить на радио и спрашивать, как сделать так, чтобы он захотел, да?

ЮЛИЯ: Ну, мне хотелось бы, на самом деле, его как-то мотивировать. Но он довольно быстро сдается, когда у него что-то не получается. Это довольно специальная проблема. Мне хотелось бы узнать, как можно ее преодолеть.

Д.ЗИЦЕР: Вы знаете, что я вам скажу, мне сейчас вдруг пришло в голову одно воспоминание. Могу две минутки рассказать вам о своем прошлом и о том, как я учился?

ЮЛИЯ: Да, с удовольствием.

Д.ЗИЦЕР: Это будет любопытно, и это имеет отношение к вашей истории. Значит, смотрите, после того, как я закончил 3-й класс, тогда это была начальная школа до конца 3-го класса, как мы с вами понимаем, мои родители дорогие и любимые решили, что мне нужно идти путем математики. И не буду сейчас называть я номера школ, но совершенно головокружительные какие-то трудности преодолели, и в результате я оказался в математической школе.

Должен вам сказать, что в этой математической школе я был несчастен, вам не передать, насколько. Почему я был несчастен? Подождите, я понимаю, что ваша история, вероятно, другая, двух одинаковых историй не бывает, но, тем не менее. Я был несчастен не только потому, что, в общем, у меня как-то там не очень завязывалось как-то, ну, знаете, я перешел в новую школу из самой-самой обычной, дворовой, в которой мне было неплохо. Но и потому, что я чувствовал, вы знаете, спиной ощущал, что называется, что это место не мое. Я, в общем, тянул в математике, я должен вам сказать, и учился неплохо, но как я страдал.

А потом произошло следующее, и было это, когда я был в 7-м классе. В результате, ну, не важно, там конфликт был какой-то в этой школе, мои родители перевели меня в другую школу, и эта школа снова была дворовая, потому что их цель была просто забрать меня оттуда, где я был до этого. И с 7-го по 10-й я учился в самой, что ни на есть обычной ленинградской тогда школе, в которой большинство детей совершенно не были увлечены математикой, как, впрочем, и литературой, и немножко даже были хулиганами, и так далее. А я хулиганом не был. Я должен вам сказать, что я был совершенно счастлив.

Теперь, внимание, по результату. Я не знаю ни одного человека, хотя я не знаю всех своих одноклассников, естественно, ни одного человека, который из этой физико-математической школы, в которой я учился, стал бы великим физиком-математиком. Я знаю минимум троих из второй школы, которая не была связана с физикой и математикой, которые не просто достигли успеха в этой области, а стали, в общем, довольно весомыми и даже известными людьми, которые реализовывают очень серьезные проекты, причем не только в России.

Чему нас это учит, Юль? Я ни в коем случае не хочу перенести свою историю на вашего сына. Давайте я вам скажу, чему нас это учит. Мне кажется, что это учит нас тому, что, если человек увлечен, он, так или иначе, реализуется. Более того, очень часто бывает, вот у меня лучший друг, на самом деле, из вот этой второй школы, о которой я рассказываю, он, действительно, стал очень-очень крутым инженером, инженером с большой буквы «и».

Он, действительно, занимается какими-то проектами, про которые я вообще ничего понять даже не могу. Он учился в обычной школе, но параллельно, поскольку его интересовали физика и математика, он ходил на какие-то секции, на какие-то кружки, бесконечно мне об этом рассказывал, находя во мне не самого приятного собеседника. И он реализовался. Но реализовался он, потому что, на самом-то деле, мне кажется сегодня из сегодняшней точки, он был спокоен, ему в школе было хорошо, он был уверен, что он успешен, и поэтому он позволял себе заниматься тем, что его интересовало.

Теперь спокойно, я, конечно, знаю супер успешных и супер грамотных людей, которые закончили ту же 239 или «тридцатку», извините, пожалуйста, дорогие радиослушатели, это мы сейчас с Юлией называем номера очень известных физико-математических школ города Петербурга. В любом городе или в большинстве городов есть такие школы. Поэтому тут надо взвешивать, но взвешивать надо следующим образом.

Вот, действительно, Юль, вы абсолютно правы. Если у вашего сына лежит душа к этому делу, он пойдет, и он будет там счастлив. Но я еще раз, вот сейчас я последнюю фразу скажу и дальше вас послушаю, я должен вас предостеречь еще от одной возможной ошибки. Выбирать школу по принципу, какая там математика, мне кажется, категорически не верно.

Для человека, которому 11 лет, школу надо выбирать по целой совокупности признаков, главные из которых, насколько ему там комфортно, насколько там благоприятная среда, насколько там в традиции нет буллинга, например, травли, насколько там учителя разных предметов, не только физики и математики, но и литературы, и русского языка, и географии, и истории готовы повернуться лицом к ребенку, и так далее. Теперь говорите.

ЮЛИЯ: Спасибо. Да, вот это, на самом деле, созвучно с тем, что я думаю. Еще я думаю, что, если он готов попробовать, то, в принципе, мы же в любой момент можем поменять школу.

Д.ЗИЦЕР: Это правда, конечно, ему не 90 лет, и вы успеете. Но, Юль, раз уж у нас такой с вами разговор один на один, взвесьте хорошо, и, главное, пусть он взвесит хорошо. Я не имею в виду, что нужно на 11-летнего человека взвалить тяжесть решения на эту тему, я полагаю, вы не станете говорить ему какие-то глупости, типа того, что это твое решение, и ты сейчас должен нести за него ответственность и так далее. Но я слышу, что вы этого не сделаете и не делаете. Но, тем не менее, нужно, действительно, вот постараться, знаете, всю колоду разбросать перед ним и вместе вот эту самую колоду, извините за картежный пример, просмотреть как следует и прямо перебрать все возможные ситуации.

Это правда, что в случае чего вы сможете перейти. Но помните также о том, что, когда вы переходите, у него появляется опыт, может быть, побега, а, может быть, спасения, а, может быть, неуспеха, а, может быть, чего-нибудь еще. А, может, все будет и в порядке. Поэтому пока есть время, взвесьте, сходите, поговорите, поговорите с детьми, поговорите с учителями, вам все всё расскажут. Потихонечку. И вы правы, еще раз, вы правы, идти нужно, конечно, от него. А математику, слушайте, в нашем с вами прекрасном городе есть большое, прям большое количество курсов, секций, кружков математических, к счастью, правда?

ЮЛИЯ: Да (неразборчиво) с удовольствием. Но, может быть, потому что как раз там сделал, сделал, не сделал, не сделал, потому что реальный интерес там…

Д.ЗИЦЕР: Ну, и хорошо, так это и должно быть на интерес в его возрасте. Он еще успеет лямку тянуть. Я желаю, чтобы его жизнь прошла без вот этой самой лямки. Это здорово, когда интерес, здорово, дальше от учителя зависит, как от этого интереса перебросить мостик к работе, к деятельности и тому подобное. Все будет.

ЮЛИЯ: Да, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Он маленький еще. Спасибо вам большущее. Легкого и приятного решения. Прощаюсь с вами и желаю удачи.

Калининград на линии, Ната, добрый вечер.

НАТА: Здравствуйте, Дима. Очень рада, что дозвонилась. Хотела сказать спасибо вашей передаче, она меня стабилизирует, и я знаю, что не только меня, и много, кто в Калининграде слушает из моих друзей, и помогает в отношениях и как со взрослыми, так и с детьми. Большое вам спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большущее за добрые слова.

НАТА: Спасибо вам тоже. Я хотела задать такой сложный для меня вопрос. Моей дочери 8 лет. Мы с мужем прожили в браке 10 лет, и сейчас мы разводимся. У нас была такая итальянская семья – скандалы сменялись спокойными периодами и, наоборот, и все это длилось с такой регулярностью, скажем так. И, в общем-то, из-за чего я хочу сейчас разорвать эти отношения. Вопрос такой. Я понимаю, что, я даю себе отчет, что я тоже была участником таких отношений сложных. И я не виню его во всем, я понимаю, что, если что-то и происходило, то это, наверное, и зачем-то было нужно мне тоже. Пока не понимаю, зачем, но вот такая вот история.

Д.ЗИЦЕР: Полагаю, вы правы.

НАТА: Да. И сейчас мы живем вдвоем с дочкой, ей 8 лет, она взрослеет, у нее формируется характер. И я очень сильно переживаю, я боюсь, что из-за того, какой я человек, испортятся отношения между нами с дочерью. То есть, если можно так сказать, что я боюсь, что мне нужна эта эмоция, и я в какой-то момент могу с дочкой начать такие вот ссоры, назовем так.

Ну, скажем так, если у вас есть какой-то, может быть, практический совет или опыт, или подсказать, вот как пройти вот этот сложный после развода период восстановления и как бы выйти, не испортить отношения с ребенком? В целом, причин как бы таких нет, чтобы что-то такое могло произойти, но вот страх этот, я не могу никуда от него деться, и, в общем-то, вот такое.

Д.ЗИЦЕР: Да, слушайте, давайте попробуем про это поговорить. Значит, но только я должен задать вам несколько совершенно дурацких вопросов, во всяком случае, они звучат дурацкими.

НАТА: Да, давайте.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а почему, это искренний вопрос при этом, а почему вы говорите, что после развода нужно восстановление? Почему это так устроено?

НАТА: Ну, потому что я чувствую, что у меня такой невроз. Я вижу, что отношения были сложными. Я думаю, что мне нужно как-то вот год вообще вспомнить, кто я и что я, и как, что мне нужно в этой жизни, для чего мне нужны отношения, в принципе. Вот как-то вот я в таких коллизиях внутренних…

Д.ЗИЦЕР: Ната, ну, подождите, я понимаю, что от слов «все само не происходит», ну, помните, как Шерлок Холмс говорил когда-то – «вы должны были поставить плюс, а поставили минус». Ну, вот смотрите, разве это не прекрасно, что вы сейчас, ну, вот давайте, это искренний вопрос, разве это не прекрасно, что вы сейчас начинаете заниматься собой? Вспоминаете, говорите, какой вы были и так далее?

НАТА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Воля ваша, можно считать это тяжким трудом. Но вообще-то не многие могут похвастаться тем, что вдруг в жизни что-то происходит, и они начинают вот этот процесс возрождения. Ну, это же какая-то удивительная история, почему она с нервами-то связана?

НАТА: Может быть, это страх такой.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, про страх я слышал, я за страх сейчас зацеплюсь, даже не сомневайтесь, я эту тему люблю. Но еще раз, ведь процесс восстановления, это действительно, процесс, когда открываются глаза, когда я заново замечаю, я совсем не хочу ни в коем случае сказать, что ваша жизнь была, не знаю, мрачна. Дело не в этом. Но я меняю точку зрения, я заново замечаю все, что я видела до этого, и вдруг это оказывается другим. Значит, мне кажется, это не просто слова сейчас, мне кажется, что это так круто, что этим здорово было бы поделиться с вашей дочкой. Это такая круть вообще, это так здорово, когда я смотрела на этот цветок с одной стороны, а теперь…

НАТА: Ну, новая жизнь.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, но это не новая жизнь, я бы не был настолько тотальным. Но мне кажется, что, если человек 8 лет видит маму, которая вдруг, или вообще, которая способна начать смотреть на жизнь под другим углом. Папа тут ни при чем, между прочим, на мой-то взгляд, и я бы не связывал это совершенно, уж в ее сознании точно напрямую, я, кстати, не уверен, что это напрямую связано, но совершенно не важно.

Мне кажется, вы окажете ей неоценимую услугу, пригласите ее в этот мир. Скажите ей – слушай, я тут фильмец один пересмотрела, вот я помню, что 15 лет назад смотрела на него одним образом, а сейчас другим, не знаю. Музыку послушала, дом увидела какой-то и так далее. Это моя идея номер один. Но мне, правда, кажется, что здесь можно попробовать минус поменять на плюс. Не знаю, можно ли это сделать произвольно, но мне кажется, попробовать можно опять-таки.

НАТА: Ну, нужно стараться, это точно.

Д.ЗИЦЕР: Да не нужно стараться. Мне кажется, что не нужно тянуть себя в обратную сторону, в первую очередь. Потому что ведь тоже в нашем сознании есть такой, знаете, момент, когда мы говорим – слушайте, развод это такая тяжелая история. Я расскажу вам сейчас, как раз до выпуска новостей хватит, ну, ладно, переедем на после выпуска новостей чуть-чуть, ничего.

Когда я женился, я при этом женился один раз, и, в общем, всю жизнь живу с любимым человеком, в этом смысле мне повезло, так вот один гость на свадьбе сказал мне следующее – Дима, я желаю тебе помнить, что развод такая же свободная вещь, как и брак. Представляете, на свадьбе такое сказать? Ну, он, в общем, огреб, конечно, извините за выражение, от всех. А я эту штуку запомнил. И отчасти, во-первых, эта идея довольно часто мне помогала в каких-то трудных ситуациях, а, с другой стороны, слушайте, она такая точная, ведь в этот момент вы делаете что-то для себя, начинается какая-то новая жизнь, зачем же рисовать это черным? Слушаем новости.

С Натой из Калининграда, я напомню, мы говорим. Говорим о браке, о разводе, о том, что бывает после и так далее. Ната, вы с нами, правда?

НАТА: Да, я на проводе.

Д.ЗИЦЕР: Вы на проводе. Хотите что-нибудь сказать?

НАТА: Вообще в голову мысль пришла только, у вас такой волшебный голос завораживающий. Вот прям слушаешь вас, и как-то хочется впитывать и впитывать.

Д.ЗИЦЕР: Этому человеку хочется верить. Ну, слушайте, я скажу вам, при этом надо быть аккуратными с людьми, которым хочется верить, я имею в виду не столько себя, хот я и себя тоже, ну, всех людей. Нет, нет, давайте все-таки про содержание, а не про форму. Значит, смотрите, еще раз я повторю главную мысль. Я потому и попросил оставить вас на после новостей, потому что, мне кажется, что эта мысль очень-очень важная.

Мы очень часто в закрутке, что называется, мы ставим неверный знак. А в тот момент, когда мы смотрим на ситуацию чуть отстраненно, вдруг выясняется, что мы говорим о каких-то очень-очень важных и положительных изменениях в нашей жизни. В вашем случае, вот ей, богу, вы описали только положительные изменения.

Вы прервали какой-то процесс, который для вас был по той или иной причине не очень приятен, или бывал не очень приятен, раскрыли широко глаза и идете в будущее. Ну, что может быть круче? Это мысль номер один. И мне кажется, что ваша дочь с восторгом будет наблюдать вот эту самую маму, которая смотрит на жизнь вновь открывшимися глазами.

НАТА: Безусловно, но…

Д.ЗИЦЕР: Еще одна мысль. Давайте «но», давайте свое «но».

НАТА: Да, дело в том, что ведь мне нужно еще соблюдать баланс взаимоотношений с папой.

Д.ЗИЦЕР: Нет, вам не нужно.

НАТА: И как-то выстраивать, чтобы они тоже общались, и делать вид, что все хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, не надо никакой вид делать. Еще раз, давайте мы по-взрослому поговорим.

НАТА: Чтобы не навешивать на нее эти как бы наши взаимоотношения между нами.

Д.ЗИЦЕР: А зачем вам? У меня есть для вас новость. Опять же, сейчас я, слушайте, я вступаю на зыбкую почву психологии, сейчас я быстренько оттуда отдерну ногу, потому что я туда не люблю ходить, это не моя профессия просто. Слушайте, но вы же расстались, этот период закончился. Какие отношения, о чем вы говорите? У нее есть отношения.

НАТА: У нее же есть папа.

Д.ЗИЦЕР: Привыкайте к тому, что у нее будут… У нее есть папа, конечно. Привыкайте к тому, что у вашей дочери есть собственные отношения с разными людьми. Например, с ее папой. Это ее отношения.

НАТА: Ну, да, но нам не получается не общаться с ним. Ей 8 лет, какие-то вещи нам приходится состыковывать, кто повезет, как все произойдет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что?

НАТА: И плюс, ну, это такой тяжелый период, честно говоря. Не знаю, может быть, у кого-то иначе, мне тяжело дается.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я не говорю, что вы что-то делаете правильно или не правильно. Но подождите, Ната, с другой стороны, добро пожаловать во взрослую жизнь. Ну, взрослая жизнь в отличие от жизни детской устроена таким образом, ничего не поделаешь. Извините за клише. У меня есть один пункт важный, который я хочу произнести. Но до этого взрослая жизнь устроена таким образом, что мы умеем делить эмоциональное и формальное, правда же? Во всяком случае, должны. И в этом смысле, ну, что, ну, логистика, кто, кого, куда повезет.

Ну, что, очень хочется в этот момент вылить ему на голову ведро с помоями? Я расскажу, как надо делать. Вылить ведро с помоями до этого куда-то, в какую-то сторону, а потом спокойно сказать – слушай, сегодня ты везешь или что-нибудь такое. Это закончилось. Это война, которая закончилась. Извините меня за это грузилово, но я не могу этого не сказать. Самое, мне кажется, в этой ситуации, самое досадное, что можно сделать, это тянуть, тянуть эту историю дальше. Вместо того чтобы делать то, с чего вы начали, то есть заново смотреть на мир, заново смотреть на жизнь.

Теперь смотрите, пункт, который я очень хотел бы сказать. Вот вы произнесли такую фразу, вы сказали – наверное, зачем-то мне это было нужно, сказали вы. А потом сказали – вот я боюсь, что я такие отношения перенесу на свою дочь, и дальше когда-нибудь мы с ней начнем ссориться. Правильно я вас понял?

НАТА: Ну, я имею в виду, да, что я буду, мне же нужна была эта эмоциональная подпитка, значит, я ее где-то буду искать после этих отношений.

Д.ЗИЦЕР: Нет, Ната, нет. Я подброшу вам одну мысль, вы можете смело…

НАТА: Психология говорит, что да. Психология и то, что я общаюсь с кем вот на эти темы, все говорят, что…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, значит, спокойно. Во-первых, так, я дам вам один совет, перестаньте, нет никаких всех. Перестаньте читать на эту тему книжки, извините, я сейчас немного понесу невежество. Это не поможет. Но идею одну я вам все-таки выскажу, если вы позволите. Значит, я еще раз повторяю, как я это услышал, и вы это только что подтвердили, да, у меня были такие отношения, я не знаю, зачем мне это было нужно, я боюсь, что в будущем они перенесутся на мои отношения с ребенком. Ната, так может они были нужны вам, эти отношения, например, для того чтобы научиться, как в этих отношениях жить и не переносить их дальше?

НАТА: Ну, одно то, что я приняла решение их разорвать, это как бы уже хороший знак. Значит, я где-то выработала…

Д.ЗИЦЕР: Нет, это другой знак. Ну, подождите. Моя новая знакомая прекрасная Ната была долгое время в каких-то отношениях. После этих отношений она говорит – мне надо это осмыслить, я хочу понять, зачем мне это было нужно. Я уверен, что там есть много причин, зачем вам это было нужно, не будем сейчас этого касаться. Но одно из этого разговора следует напрямую – это, может быть, они нужны для осмысления? Когда вы говорите – мне нужна была эта эмоциональная подпитка. А я вам скажу – или нет?

Или там Ната вела себя одним образом, а когда эти отношения закончились, Ната, проанализировав то, что было, поняла, как это не переносить дальше, и что эмоциональную подпитку можно получать, то, что вы называете эмоциональной подпиткой, можно получать тысячами разных способов. И главный из них, я вернусь все-таки к теме нашей программы, это взаимодействие с любимыми людьми. А у вас дома 8-летний любимый человек. И сейчас вопрос, который вы задаете, следующий – как мне изменить модель, паттерн, извините за выражение, и не строить отношения с ней так, как я строила отношения с бывшим мужем. Поучиться. Как? Вот так.

НАТА: В общем, да, подсознательно, да.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это не подсознательно, это абсолютно сознательно, я должен вам сказать. Ну, я должен с вами прощаться. Давайте быстро, если вы хотите отреагировать, давайте, потому что не честно с моей стороны, я сам вас затянул в этот разговор.

НАТА: Вы знаете, я переслушаю эфир, конечно, наверное, больше для себя пойму. Сейчас так сложно. Но в любом случае, спасибо вам.

Д.ЗИЦЕР: Да, хороший вариант. Но главных мыслей две, еще раз. Мысль номер один – это мысль о том, что, если мы говорим о том, что мы смотрим на мир открытыми глазами, это здорово. Изменения в жизни, особенно изменения произвольные по собственной инициативе, это здорово. Вы это делали, для того чтобы было круче. И грузить себя тем, что у вас сейчас сложный период, может, у вас и сложный период, я совершенно не иронизирую на эту тему, как вы понимаете. Но грузить себя этим, это на ноги себе привязывать тонные гири. Это, на мой взгляд. Потому что жизнь другая, она другая теперь у вас, началась другая жизнь, надо бы ее изучить.

А вторая идея, это, как эти отношения, не затянуть эту историю в отношения с дочерью, ну, понять, какой урок вам был дан хотя бы. Там было дано много уроков, еще раз, но, если вы спрашиваете, какой урок, вот этот урок был дан абсолютно точно. Дальше просто надо быть хорошей ученицей. Я желаю вам удачи. Если будет чего-то доспросить или что-нибудь вы додумаете, напишите в чате, я обещаю ответить.

НАТА: Благодарю. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Я торжественно обещаю. Пока, удачи вам.

НАТА: Спасибо. Всего доброго.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, мне приходит, на самом деле, одно сообщение, несколько раз уже пришло. Я позволю себе пару минут на эту тему поговорить. Вот человек спрашивает, у меня еще такие вопросы были. «Программа называется «Любить нельзя воспитывать». А запятая-то где? Где же запятую-то нам ставить?»

Слушайте, друзья, ну, где я ставлю запятую, я думаю, что вы понимаете. Пауза. И слушатели ответили – да, Дим, ты ставишь запятую после «любить». Да, я ставлю запятую после «любить», это правда. Почему же мы не ставим запятую в этой точке, в этой программе? Слушайте, потому что я вообще-то ни за кого не решаю. Первое.

Второе. Как мы с вами понимаем, это не простая дилемма и в нашей культуре, я имею в виду, в человеческой культуре, и в разных конкретных ситуациях. Понятно, что здесь рождается некоторая ассоциация с известной фразой «Любить нельзя помиловать», правда же, в которой запятой нет. Но это всего лишь, ну, калькирование, это всего лишь такой, знаете, формальный перенос. А по сути это, на мой взгляд, и есть та самая постановка вопроса, в которой мечутся, как в ловушке очень многие родители.

А, если я поступлю сейчас так, как подсказывает мне сердце? Я не испорчу ли чего-то? А, если сейчас я сделаю так, как ему хорошо сейчас, не станет ли ему плохо потом? И, наоборот, а, если я сейчас буду жестить, если я сейчас буду очень, так сказать, истинным воспитателем, не получится ли ситуация, что я не люблю моего ребенка? Или он подумает, что я его не люблю? Или он почувствует, что я его не люблю? Так что штука тут не простая, на самом-то деле, но штука, приглашающая подумать. И я изо всех сил, всей душой приглашаю вас на эту тему подумать.

«Да, – пишут мне многие в чате, – запятая, конечно, после первого слова». Ребят, я бы хотел, чтобы запятая у нас была после первого слова. Еще одну мысль я, знаете, добавлю, раз уж вы так реагируете активно. Мне кажется, что, если исходить из любви, то тогда с воспитанием тоже все будет очень хорошо. Потому что мы, конечно, не сделаем плохого, если мы будем помнить первым номером, вот будем, знаете, включать тумблер, включать выключатель такой, и в голове у нас будет зажигаться – спокойно, любить это делать любимого человека счастливым. Делать его жизнь приятней, интересней, ярче, теплее и так далее.

А как же с воспитанием? Слушайте, подтянется воспитание. Почти никогда не бывает жесткого конфликта между первым и вторым. Ох, чувствую я, что эта тема затянет нас сегодня. Ну, если есть желание отреагировать, реагируйте, друзья, обещаю комментировать.

Петербург. Сегодня много Петербурга у нас. Ксения, здравствуйте.

КСЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Очень рада, что до вас дозвонилась, и спасибо большое за ваш труд.

Д.ЗИЦЕР: И я рад, что вы дозвонились. Спасибо.

КСЕНИЯ: У меня вопрос следующего характера. У меня есть племянница 7 лет и дочка 2 лет. То есть такой вопрос на перспективу. То есть он актуален сейчас, и, возможно, будет нам актуален в будущем. Ситуация была такая. Были мы в гостях у моего брата, и выходит племянница вот эта, 7 лет с кошельком, и достает крупную сумму денег. То есть она при нас начинает пересчитывать. И я была очень удивлена, во-первых, что у ребенка 7 лет крупная сумма. Ну, сумма, действительно, крупная, имеется в виду, что у меня в кошельке такой суммы может не быть.

Я соответственно у мамы ребенка спрашиваю, говорю, а как, почему, она же еще маленькая для такой суммы. Она говорит – ну, вот это подарки от бабушек и дедушек. И они, значит, начинают при мне обсуждать, что, ну, ребенок говорит, что я хочу, чтобы мне купили набор Lego, ну там какой-то вот он для робототехники, дорогой набор Lego. Но при этом соответственно мама высказывает свои как бы мысли о том, что папа с этим не согласен. То есть получается такая ситуация, что у ребенка деньги подарочные…

Д.ЗИЦЕР: Тройная ситуация получается, не знаю, за что хвататься. Тройная ситуация, безусловно.

КСЕНИЯ: Ну, да, то есть получается, что подаренные деньги, но при этом ребенку не разрешают этими деньгами распоряжаться, ну, что и понятно, что там родители начинают говорить, вот надо самокат купить, надо вот это купить.

Д.ЗИЦЕР: Давайте к вопросу, Ксения, потому что у нас реклама совсем скоро, давайте успеем задать вопрос.

КСЕНИЯ: Вопрос в следующем. Как быть, как правильно ребенка учить распоряжаться деньгами? И нужно ли вообще ребенку в доступ давать такие деньги? Потому что у меня, например, я начала брату говорить, что, может быть, родителям, родственникам говорить, чтобы дарили вам деньги, а ребенку выдавать какую-то малую сумму, ну, чтобы она в полной мере могла ими распоряжаться.

Д.ЗИЦЕР: Все, вопрос совершенно ясен, две минуты слушаем рекламу и отвечаем.

Итак, мы продолжаем. И продолжаем мы вот, что, продолжаем мы говорить о деньгах. Слушайте, ну, я скажу вам, что я про это думаю. Значит, тут, действительно, есть несколько аспектов. Я, пока вы не задали вопрос, даже, знаете, сам задавался вопросом, интересно, про что вы спросите, про что вам интересно разговаривать. Вы задали вопрос про конкретный аспект, но я быстро-быстро пробегусь еще по нескольким.

Значит, смотрите. Первое. Мы понимаем, почему эта девочка при вас стала считать деньги, правда же? Давайте я скажу, чтобы сэкономить время. Потому что для 7-летней девочки это способ, ну, похвастаться. Похвастаться не очень хорошее слово, но как-то продемонстрировать что-то такое ей хотелось. Ничего страшного в этом нет, и это правильно, и хорошо. Но, мне кажется, что ее родители, мне кажется, не мое дело, но мне кажется, что ее родители могли бы поговорить с ней о том, что говорить о деньгах не этично, когда приходишь в гости. Это важная тема. Не этично. У каждого из нас свои взаимоотношения с финансами, и это не тема, которую обсуждают с гостями. Такая публичность, она, в общем, еще раз, ругать ее не за что, естественно, она ребенок 7 лет. Но это, мне кажется, что-то, что должно транслироваться семьей. Это первый аспект.

Второй. Хорошо ли детям дарить деньги? Я, безусловно, думаю, что взрослые, которые хотят ребенку сделать подарок, могут подумать хорошо-хорошо и подарить человеку что-то, что с ним останется. Мне кажется, это важно. Это самовыражение этого взрослого, которое передается ребенку. Некоторые подарки детские у нас же хранятся до сих пор, правда? И некоторые подарки мы помним очень-очень хорошо всю жизнь.

И мне кажется, что взрослые могут потратить небольшое количество сил и, определив бюджет, безусловно, придумать, что они хотят человеку сказать. Ведь подарок это месседж, это сообщение, которого нет в деньгах, между прочим, уж для 7-летнего ребенка точно. Это важнейший момент, кажется мне. Еще раз, я ни в коем случае никого не сужу, все будут решать сами. Ну, вот пусть решают сами таким образом.

КСЕНИЯ: В основном, бабушки и дедушки дарят, которые, конечно, в других городах живут, поэтому, видимо, вот, ну, как-то так.

Д.ЗИЦЕР: Но у бабушек, дедушек есть разные формы подарков, они могут попросить родителей купить что-нибудь от них. Они могут много, чего. Они могут сказать – внученька наша дорогая, мы не можем до тебя дотянуться подарком, поэтому мы передаем денежки на то, чтобы ты купила, ах, как нам хочется подарить тебе куклу, ах, как нам хочется подарить тебе книгу, ах, как нам хочется подарить тебе и так далее.

И последний ваш вопрос, это, как, в принципе, выстраивать отношения с финансами. Слушайте, выстраивать и учить человека. Выстраивать очень просто – говорить с ним на эту тему. Когда вы идете в магазин вместе, планировать покупку, обсуждать это. И деньги, безусловно, являются понятием общим в семье. Это еще один подвопросик у вас был, правильно ли поступает папа. Ну, на мой взгляд, категорически нет.

Если уж так случилось, что это деньги ее, безусловно, папа имеет право на совет, и она, очень здорово, если советуется с мамой и с папой, да она и будет советоваться в 7 лет с мамой и с папой. Но папа не может сказать – я не разрешаю тебе потратить твои деньги. Это какая-то совсем уже шизофреническая конструкция, которую невозможно комментировать. Вот, ответили?

КСЕНИЯ: Практически, да. Там просто, когда мы говорили о том, что…

Д.ЗИЦЕР: Коротко, у меня еще один слушатель на линии. Короткий вопрос, короткий ответ. Давайте.

КСЕНИЯ: Да, когда мы говорили с братом о том, что давать возможность ей распоряжаться деньгами, возникало его мнение, что легко деньги приходят, легко уходят. И что она не научится, таким образом, ценить деньги, которые ей пришли легко. Вот, честно говоря, я растерялась, что на это…

Д.ЗИЦЕР: Нечего теряться. Люди бывают разные. Я считаю, мнение вашего брата ошибочным, потому что речь идет не о деньгах, которые пришли легко, а о подарке. Это разные вещи. Если он готовит ее в шахтеры или трубочисты, или, я не знаю, кого, я сейчас ни в коем случае, естественно, не смеюсь над этими профессиями, я имею в виду тяжелый физический труд, тогда, может, что-то и есть в том, что он говорит. Но что-то мне подсказывает, что речь идет не об этом. Вы абсолютно правы, нужно строить отношения с финансами. Но строить отношения с финансами человек должен сам при поддержке любимых взрослых. Я с вами прощаюсь?

КСЕНИЯ: Да, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Желаю вам удачи.

А на линии опять Петербург, вы будете смеяться. Евгения, здравствуйте.

ЕВГЕНИЯ: Добрый вечер. У меня такой вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Попробуем быстро. Слушайте, у нас две минутки, три, но попробуем быстро. Если не получится, сделаю исключение для вас. Давайте.

ЕВГЕНИЯ: Хорошо. Двое детей 12 и 9. Человек 12 лет стал подростком со всеми классическими, ну, как я начиталась…

Д.ЗИЦЕР: Вытекающими.

ЕВГЕНИЯ: Вытекающими, да. Это достаточно забавно, хотя не очень легко. Мы пытаемся, когда там резкое хамство, как-то останавливать. Ну, в общем, переживаем этот период.

Д.ЗИЦЕР: Но подростковый возраст совсем не обязательно связан с хамством, между прочим. Ну, да, не важно, слушаю вас.

ЕВГЕНИЯ: Ну, хамство, требование свободы, вот такие вот подростковые всякие закидоны.

Д.ЗИЦЕР: Это разные вещи.

ЕВГЕНИЯ: И он резко разговаривает с младшим. То есть раньше они были друзьями, братики, хотя, конечно, иногда ссорились, а теперь он может резко ему сказать, чтобы тот немедленно вышел из его комнаты, потому что это его комната, или как-то быстро все положил и ушел отсюда. В общем, он хамит и брату. И вопрос мой в том, каким…

Д.ЗИЦЕР: Пример хамства приведите. Подождите, резко сказал, это еще не хамство. Пример хамства в студию?

ЕВГЕНИЯ: Ну, я не знаю – пошел вон из моей комнаты. Ну, в общем, без причины.

Д.ЗИЦЕР: «Пошел вон» это хамство, согласен с вами в оценке.

ЕВГЕНИЯ: Пошел вон, взял без спроса его наушники и сказал – отвали. Ну, такие какие-то вещи. Вроде бы как не принципиальные, но все равно для мелкого это обидно. И я не могу найти слова, чтобы ему объяснить, почему, что случилось, почему он так разговаривает, почему вообще он его так обижает. Потому что это несправедливо чаще всего. Это я могу его остановить и сказать, ну, все, хамить не нужно, давай поговорим спокойно, и перейти на какой-то разговор. А 9-летний не понимает, что произошло, он ничего не сделал, просто…

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, у меня сейчас, Евгения, я должен поделиться с вами своими переживаниями. У меня сейчас очень серьезная проблема, потому что редактор Саша Малинина меня ругает, когда я переношу разговоры на следующий час. И она меня точно будет ругать, но я точно перенесу наш разговор на следующий час, потому что тема глубокая, и нам надо с ней чуть-чуть разобраться. Слушаем новости, слушаем музыку и после этого разговариваем.

Продолжаем разговаривать, дорогие друзья. На линии у нас Евгения из Петербурга. Давайте кратко, Евгения, напомню, о чем шла речь. А речь шла о двух братиках, одному из которых 12 лет, а другому 9. И вот 12-летний, войдя в сложный возраст, по словам мамы Евгении, начал как-то не так относиться к младшему. Верно изложил?

ЕВГЕНИЯ: Ну, да. В общем, наверное, относиться так же, но как-то более резко, одергивать, отказываться от прошлой дружбы, что ли.

Д.ЗИЦЕР: Отказываться от прошлой дружбы. Значит, давайте я задам вам пару вопросов. Первый. Слушайте, а что изменилось в их отношениях вообще-то?

ЕВГЕНИЯ: Наверное, изменились интересы у старшего. Он не будет больше играть в Lego, и, в общем, как-то у него другие интересы, другие друзья. И мелкий там иногда выбегает – вот, смотри, какая у меня новая игрушка, пойдем там, будем ее вместе рассматривать, как только старший приходит со школы. Ему, в общем, это не интересно, он такой – ну, да, хорошо, ну, ладно, иди, говорит, сам играй.

Д.ЗИЦЕР: Нет, а вам-то, что он говорит? Нет, нет, это сейчас вы рассказываете мне, что вы про это думаете. А он сам-то, что про это думает?

ЕВГЕНИЯ: Что он думает, как изменились их отношения?

Д.ЗИЦЕР: Точно.

ЕВГЕНИЯ: Я не думаю, что, нет, мне кажется, что он думает, что они не изменились. Он резко реагирует на какие-то вещи, а потом он понимает, что он был не прав, ну, чаще всего.

Д.ЗИЦЕР: Евгения, ну, так мне кажется, что в вашем ответе ответ и на ваш вопрос таится, разве нет?

ЕВГЕНИЯ: Нет, мой вопрос, приходит младший в слезах, ему обидно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, вы только что сказали мне, исправьте меня немедленно, если я понял вас не верно. По вашим словам, старший даже не задумывался о том, что поменялось в их отношениях. И мне кажется, коль это так, то, что должна сделать мама Евгения, постараться сделать так, чтобы он задумался. Помочь ему на эту тему задуматься, помочь ему посмотреть на это со стороны. Я думаю, что вы абсолютно правы, я думаю, что он проскакивает эту ситуацию. Я думаю, что он сам не замечает в себе этих изменений, как с большинством из нас происходит, правда же? Ну, так вам и карты в руки.

ЕВГЕНИЯ: Ну, да, конечно, не замечает.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так вам и карты в руки, ну, так пусть заметит. И это разговор не только об отношениях с младшим, это разговор вообще о том, слушай, как это круто, как ты изменился, какое в тебе происходит такое-сякое, какой ты отличный. И из этого разговора будет, конечно, следовать и разговор о частностях. Это то, что касается общего, в первую очередь. То есть, еще раз, мне кажется, что, ну, вот смотрите, когда вы говорите ему, например, «не хами младшему», вы обращаетесь к нему прежнему, понимаете?

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Вот. А, на самом-то деле, мы оба понимаем, что вы обращаетесь к нему нынешнему, то есть к человеку, который изменился уже. И в этом смысле, и это изменение вообще не простое в 12 лет, и в этом смысле вы окажете ему огромную услугу, если вы поможете ему понять, что именно изменилось и вообще в его отношении к музыке, к игрушкам, к родителям, к школе и к младшему братику. Это можно сформулировать. И это здорово, если он это сформулирует. Ведь в тот момент, когда человек, например, говорит, у вас вообще отношения, позволяющие такой разговор?

ЕВГЕНИЯ: Да, я даже думаю, что я пыталась примерно в беседе с братом с ним как-то поговорить, что происходит. И он соглашается. Ну, не знаю, может быть…

Д.ЗИЦЕР: С чем соглашается-то?

ЕВГЕНИЯ: Ну, что мы его раздражали или что-нибудь мы ему не разрешали. Он вроде как и сам все понимает, но пока еще не может принять решение. И он говорит, ну, вот, видишь…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Евгения, подождите, я не вполне понимаю, о чем вы говорите. То есть, что это значит? Что значит, соглашается? С чем соглашается?

ЕВГЕНИЯ: Ну, в какой-то ситуации, в которой он разозлился, ну, если так посмотреть со стороны, ее нет, ну, нет причины злиться. Ну, чем-то мы его раздражаем.

Д.ЗИЦЕР: Нет, есть, конечно, есть. Давайте, вы его, по вашим словам, почему я вас остановил, по вашим словам, вы его рулите. А ему не нужен психотерапевт. Ему мама нужна. Это разные роли. Психотерапевт это, который…

ЕСГЕНИЯ: Это так сложно.

Д.ЗИЦЕР: Наоборот, все просто. Психотерапевт, это человек, который помогает нам проанализировать ситуацию разными способами, тоже сейчас меня будут ругать, не буду вторгаться в эту область, не моя. А вы помогаете ему высказаться. Вы помогаете ему сказать, не сказать ему «ты злишься», а сказать ему «я злюсь», от первого лица. Это очень круто. Когда мама приходит и говорит – слушай, ты мне можешь сказать, когда ты злишься. Ты мне можешь сказать, если я что-то делаю не так, я тебя очень люблю, я постараюсь это изменить. Ну, где не смогу, там мы поговорим с тобой. Но мы поговорим не о том, что ты дурачок у меня злишься на то, на что злиться не стоит. Это же какая-то умозрительная странная чушь, извините. Как не стоит, если я злюсь? Понимаете?

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ура. Значит, если от этого мы делаем мостик к младшему брату, мне кажется, тоже удивительной ценностью является способность сказать – мам, он мне надоел. И тогда мама скажет – а что это значит? И тогда он скажет – слушай, я изменился, и это изменение состоит в том, что я не хочу, чтобы он заходил в мою комнату, мама. Потому что мне в 12 лет нужно собственное пространство. И тогда мама скажет – слушай, ты знаешь, что, мне кажется, в этом деле я могу тебе посодействовать. И зато мама получит возможность сказать – слушай, дружище, ну, я очень его люблю, так же, как и тебя люблю, ты понимаешь. Я не готова давать его в обиду. Поэтому, если ты сформулируешь, где тебе нужна защита, в том числе, от родителей, в том числе, от него, я очень-очень постараюсь тебе эту защиту дать. Я, конечно, постараюсь с младшим поговорить, конечно.

А потом поговорить с ним о том, и он точно же скажет, что он любит братика и все хорошо, вы говорите, ему кажется, что все по-прежнему, поговорите о том, что имеется в виду под этим словом «любовь», это вопрос, который я так часто задаю в нашей программе. И вдруг, если он про это подумает, он скажет – слушай, мам, ты знаешь, мне вообще ничего не стоит пять минут уделить ему, когда я прихожу из школы, и он несется мне навстречу с новой игрушкой. Произвольно уделить, потому что мне 12 лет. Я в 10 лет не умел этого делать. А в 12 уже начинаю учиться. Понимаете?

ЕВГЕНИЯ: Ну, примерно. Попробуем.

Д.ЗИЦЕР: Этот разговор должен быть очень прикладным. Подождите, нет, нет, если вам неудобно сказать мне «не понимаю», пусть вам не будет неудобно, смело говорите. Этот разговор должен быть очень прикладным. Этот разговор должен быть не о том, что он нехорошо поступает, что он хамит младшему брату. Этот разговор должен быть о том, чего он хочет, на самом деле, этим. Он не может не понимать, вернее, он может это не понимать, но вы же можете ему помочь понять, что происходит, когда он говорит, например, «пошел вон» или что-нибудь еще похуже. Чего ты хотел сказать-то?

ЕВГЕНИЯ: Ну, для него в этот момент есть какое-то раздражение, потому что вот он хотел сейчас говорить по телефону, здесь мелкий – мелкий, пошел вон. Ну, вот у него это короткая ситуация, его раздражает, он…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, он совершенно не дурачок. Ну, давайте так, Евгения, предположим, какой-то близкий вам человек говорит вам – пошла вон. Женя, пошла вон, говорит он. Значит, Женя сказала – мне не надо хамить. Он говорит – а я не хамлю, я хочу, чтобы ты ушла. Что скажет Женя?

ЕВГЕНИЯ: В случае с этим ребенком?

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, это не ребенок, это муж ваш. Давайте так. Что скажет Женя?

ЕВГЕНИЯ: Нет, скажу, что мне обидно, когда со мной так разговаривают.

Д.ЗИЦЕР: Ничего страшного, а чего ты ко мне, Жень, тебе обидно, а чего ты впираешься все время, когда я вообще своими делами занимаюсь? Давайте дальше.

ЕВГЕНИЯ: Ну, я уйду, подумаю, может, действительно, чего дергаю человека просто так.

Д.ЗИЦЕР: А зря. А зря вы уйдете.

ЕВГЕНИЯ: Уйду подумать.

Д.ЗИЦЕР: А я скажу вам, что, на мой взгляд… Нет, а я скажу вам, что, на мой взгляд, надо делать. Мне кажется, что в этой ситуации, он имеет право на свое пространство, ваш сын или ваш муж, или вы? Имеет, безусловно, правда же?

ЕВГЕНИЯ: Ну, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Значит, мы с вами говорим не о содержании, а о форме, правда?

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: И, значит, ваша претензия к мужу в ситуации, которую я только что придумал, или к брату, в форме, а не в содержании.

ЕВГЕНИЯ: Да, безусловно.

Д.ЗИЦЕР: Так что вы уйдете совершенно напрасно. Вместо того чтобы уйти, если бы вы сказали этому человеку – слушай, дружище, я тебе обещаю, я пойму с первого слова, но сделай так, чтобы мне не было обидно, давай сменим форму. Например, если ты скажешь мне – прости, я занят, меня это устроит.

ЕВГЕНИЯ: Ну, примерно так я и останавливаю его, когда он хамит.

Д.ЗИЦЕР: Нет.

ЕВГЕНИЯ: Тогда не понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Вы не останавливаете его, потому что, Женя, ну, вы лукавите. Вы не просто его не останавливаете, вы сами в этой ситуации готовы уйти, а не сказать «давай договоримся о форме». Вы в своей жизни, в своей, не в его, когда вы выступаете психотерапевтом, а в своей, понимаете?

ЕВГЕНИЯ: Ну, я уже сомневаюсь, может быть, да.

Д.ЗИЦЕР: Это же ситуация, это же калька стопроцентная. Я же на ходу сымпровизировал, но это ровно она и есть. И вместо того, чтобы говорить ему «не хами», нужно, еще раз, с этим длинным заходом поговорить о том, что он чувствует, как он живет, что его мучает, что его раздражает. Первый блок.

Второй блок. Что такое взаимоотношения с братом. Что он имеет в виду. Но только, Жень, упаси вас, бог, говорить это, как судья или как, я не знаю, учитель. Говорить про это нужно, как мама, как вы понимаете. Говорить про это нужно, как самый близкий человек. Расскажи, ты мне можешь сказать. Ты мне можешь сказать, что тебе иногда хочется его треснуть по лбу, понимаете? Это важно.

Потому что тогда мама может сказать – я тебе помогу, я тебе помогу, чтобы ты мог от этого избавиться или, чтобы ты мог найти другие инструменты. И я помогу тебе, смотрите, еще раз, вы все время говорите, что он хамит, а младший, зачем к нему в комнату лезет? Так, может, эту ситуацию разрулить и все снимется? Если вы поговорите с младшим и скажете – слушай, старший, слушай, ему вообще не до тебя, давай мы придумаем какую-то форму, как ты будешь к нему входить. И со старшим мы тоже договоримся. Понимаете?

ЕВГЕНИЯ: Да. Да, я задумалась, я понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Действуйте.

ЕВГЕНИЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Прикладная тема, прикладной этот разговор. Спасибо вам большое. Удачи вам.

Уважаемый Александр Столяренко, который пишет по одной буке в чат, таким образом, засоряя чат и не давая возможность другим людям написать то, что они хотят, прекратите это делать, в противном случае мы вас забаним навсегда.

Татьяна из Барнаула, здравствуйте.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте, Дима. Благодарю за вашу миссию. Меня беспокоит моя младшая дочь Алиса. Я не знаю, как сделать так, чтобы она захотела учиться. Ей сейчас 13 лет, она совсем не имеет друзей. Но она их себе воображает и даже разговаривает с ними. При этом она не глупа. То есть она просто воображает их, не на самом деле. Она хорошо читает, любит современную фантастику типа «Перси Джексона», она любит рисовать, рисует очень красивые закаты, рассветы, то есть вот эти вот переливы очень красиво у нее получаются.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ТАТЬЯНА: Но она совсем не хочет ни посещать школу, ни учиться. Вот половину второй четверти в этом году она просто не ходила в школу, потому что, ну, уже и я отпустила, потому что постоянные вот эти вот напоминания о школе, они только разделяют нас. Она сразу закрывается, она ругается на меня. Поэтому я вот так вот отпустила. Но после разговора с завучем школы, то есть вот через две недели нас вызвали в школу все-таки, она с такой радостью пошла в школу, что вот, наконец, на меня внимание, наверное, обратили, она ради меня как бы согласилась ходить в школу, но как бы уроки она делать не собирается. Я вот смотрю сейчас, прошла уже вот эта вот первая четверть, мне уже звонит снова классный руководитель…

Д.ЗИЦЕР: Да уже две прошло.

ТАТЬЯНА: Да, да. Она мне снова звонит и говорит – сдвиги есть, прекрасно, Алиса ходит в школу. Ну, то, что она иногда опаздывает, как бы уже это, на нее не обращают внимания. Но она, говорит, не учится, она на уроках сидит так, рисует просто, просто она присутствует на уроках. Один раз всего сделала домашнее задание. То есть и то это при мне, мы где-то были, в каком-то хорошем расположении духа Алиса сделала домашнее задание.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, скажите мне, пожалуйста, у меня один вопрос, который, может, просто вы оговорились, а, может, я правильно взволновался. Вы сказали, что она придумывает себе друзей. Что это значит?

ТАТЬЯНА: Да, у нее просто нет друзей, она не умеет дружить. У нее проблемы были с общением еще с детского садика. Она, ну, как-то так, ну, не умела никогда дружить. Ей было очень тяжело всегда. Она, вот, если что-то как-то ей нужно как-то напрячься, и какой-то вопрос ей непонятен, она сразу так в ступор впадает, и все. То есть она не двигается, молчит…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, Татьян, про друзей ответьте мне. Что значит, придумывает друзей? Что это значит? Просто объясните эту фразу и все.

ТАТЬЯНА: У нее есть воображаемые четверо друзей, и она периодически с ними разговаривает. То есть она представляет. Она просто очень часто одна находится, и она себе представляет вот, что рядом с ней находятся вот эти ее друзья, и она с ними разговаривает. И они у нее постоянные. Они могут друг с другом в ее воображении ссориться, как-то с ней разговаривать, мириться.

Д.ЗИЦЕР: Давно? Эта история давно происходит?

ТАТЬЯНА: Да, это давно уже, очень давно.

Д.ЗИЦЕР: То есть, подождите, мы говорим о том, что она в реальности с людьми, я сейчас грубо скажу, но просто скажите, да или нет. В реальности с людьми предпочитает не общаться? А общается с людьми воображаемыми, это вы говорите?

ТАТЬЯНА: Ну, она, нет, почему, она предпочитает общаться с людьми в реальности. Но, если ее обижают или еще что-то, она закрывается, и она, ну, не знает, как реагировать, она обижается, ее это обижает, и она просто в непонимании находится в этой ситуации, поэтому не общается с ними.

Д.ЗИЦЕР: Это другая тема, подождите. В реальности у нее есть, пусть не друзья, но знакомые хорошие, приятели?

ТАТЬЯНА: Ну, знакомые в школе. Хороших нет знакомых. Таких, чтобы вот прям хорошие знакомые даже, таких нет. Она, периодически у нее, то одна подружка в школе появляется, то другая. Ну, они там тоже себя всяко разно ведут, она говорит – она меня предала. Она там неделю с ней подружила, а потом, раз, и с другими девочками начала дружить, а ее начали так отвергать из коллектива.

Д.ЗИЦЕР: Я понял, понял. Значит, у меня еще один вопрос, все-таки я должен его задать. А вот история с воображаемыми друзьями. Вы когда-нибудь вообще этим занимались? Не знаю, может, вы с неврологом советовались на эту тему когда-нибудь?

ТАТЬЯНА: Да, мы у невролога состоим на учете. Мы разговариваем на эту тему абсолютно спокойно. Алиса говорит, что да, я просто как бы себе…

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, что говорит невролог, а не, что говорит Алиса.

ТАТЬЯНА: Невролог? Невролог, ну, она не говорит, что это болезнь, это не болезнь, это просто…

Д.ЗИЦЕР: И я не говорю, что это болезнь. Я спрашиваю, что она говорит, а не чего она не говорит.

ТАТЬЯНА: Да ничего, выписывает и все нам таблетки.

Д.ЗИЦЕР: От чего?

ТАТЬЯНА: Ну, я не знаю, вот выписали нам сейчас «Пиридоксин», ну, то есть ставим мы ей…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, вы даже не начинайте произносить названия, я в этом ничего не понимаю. Но давайте я скажу то, что я думаю. Значит, смотрите, если Алиса замечательная девочка, я в этом абсолютно уверен, наблюдается у врача, во-первых, вы, конечно, должны знать ответ на вопрос, по какому поводу ей дают таблетки. Это важно. Это прям важно, знать ответ на этот вопрос. Я его, естественно, не знаю, но, мне кажется, вы его обязаны знать, извините.

ТАТЬЯНА: Ну, чтобы мозговую активность улучшить ей.

Д.ЗИЦЕР: Нет, мозговую активность, это очень…

ТАТЬЯНА: И нервные тики были…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, видите, я немножко, как следователь сейчас выступаю, потому что я тяну из вас информацию, вы мне ее рассказываете частями. Так дело не пойдет, я так ничего не понимаю совсем. Потому что, если мы берем ситуацию отдельно от того, что у нее есть какая-то, либо особенность, либо, может быть, проблема даже, я вам ничем не помогу. Потому что, если есть человек, доктор, который понимает в отличие от меня, в чем состоит эта проблема, в первую очередь, обращаться нужно к нему.

Теперь, если речь идет, например, о том, что ей прописаны какие-то лекарства для какой-то более активной деятельности или чего-то, ну, мне же надо это знать, я же не знаю, вы понимаете. Потому что говорить об этой ситуации так, как будто все в порядке, ну, вам не поможет. Я могу. В любом случае, я уверен, к слову сказать…

ТАТЬЯНА: Написано «проблемы с общением» у нее, все как бы так. Проблемы с адаптацией в коллективе, с общением.

Д.ЗИЦЕР: Не неврологическая проблема. Слушайте, ну, я вам скажу, если вы задаете вопрос, как сделать так, чтобы она захотела учиться, этот вопрос вы задаете, я правильно услышал?

ТАТЬЯНА: Да, у меня вот это самый главный вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Никак, никак. Делать вот, что, нужно стараться делать так, чтобы она с интересом занималась тем, чем она хочет заниматься. Вы назвали рисование, например.

ТАТЬЯНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Что касается воображаемых друзей, мне кажется, сейчас я не трогаю, опять-таки, неврологическую часть этого вопроса, мне кажется, надо проверить, где в городе Барнауле есть хорошая театральная студия, вот мне так прям кажется. Я не шучу, вы зря смеетесь, я говорю вам абсолютно серьезно. Это второе.

ТАТЬЯНА: Мы об этом как бы не думали.

Д.ЗИЦЕР: И третье. Проверьте, пожалуйста, может ли она учиться частично на домашнем обучении. Это все.

ТАТЬЯНА: Мы с ней разговаривали, она говорит – я не хочу, чтобы домой ко мне приходили.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не к ней домой, на домашнем обучении это сама дома, вот, что это значит. Я желаю вам удачи.

Столица на линии, добрый вечер, Наталья.

НАТАЛЬЯ: Здравствуйте, Дима. Я очень рада, что, наконец-то, до вас дозвонилась. Вам спасибо большое за все, что вы делаете, всегда вот показывает и то, что вы рассказываете. У меня вопрос. Ребенку, сын 1 год и 8, у него отказ пошел с автокреслом и с коляской. Прямо до истерики, не усадить совсем. Мы гуляем в 50 метрах от дома теперь только, он уже тяжеленький, я его на руках носить не могу, ни до магазина. Сорвался визит к врачу и так далее. Что с ним делать?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, во-первых, из любопытства я должен спросить, с чего началось?

НАТАЛЬЯ: Я не могу точно сказать. Вероятнее всего, ноябрь мы месяц просидели с COVID дома, не было ни колясок, ни автокресла, до этого полгода все было хорошо. Потом пришли холода, выходили гулять без коляски. С автокреслом пару раз он садился нормально, в процессе, видимо, езды ему становилось скучно, он пару раз начинал капризничать, плакать, кричать, я его вытаскивала оттуда, мы были в такси, то есть я была не за рулем.

Д.ЗИЦЕР: И правильно делали.

НАТАЛЬЯ: Я его оттуда вытащила и вот теперь соответственно все. А, еще я его пару раз сажала за руль, потому что мальчик, ему интересно и так далее. Ну, просто как бы, чтобы создать какой-то…

Д.ЗИЦЕР: Девочкам тоже интересно, кстати. Не будем, так сказать, вносить сексизм в наши ряды. Итак?

НАТАЛЬЯ: Да, да. В общем, получается, что, видимо, всеми действиями, и вытаскиванием, и рулем, и всем остальным я, то ли сама себе вырыла яму, то ли я не знаю, что с ним делать теперь. То есть я не могу передвигаться вообще.

Д.ЗИЦЕР: Да ничего с ним не делать, спокойно, все будет хорошо. Я-то как раз подозревал, что где-то в какой-то момент, может быть, вы торопились и все-таки его как-то засунули жестковато немножко в эту коляску, ну, может, и нет, не знаю, это я так просто в качестве версии. Слушайте, делать с этим следующее.

НАТАЛЬЯ: Я последние два раза…

Д.ЗИЦЕР: Давайте, давайте. Я слушаю.

НАТАЛЬЯ: Последние два дня вот я пыталась прям его силком туда засунуть, потому что мне было страшно нужно. И вот все равно нет.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не пойдет.

НАТАЛЬЯ: Да я поняла уже.

Д.ЗИЦЕР: Значит, мы с вами начинаем проводить длинный тренинг, который условно называется «коляска и автомобильное кресло». Значит, тренинг этот проводится, как говорят, тяжело в учении, легко в бою, у нас будет учение, на самом деле. И учение будет устроено следующим образом. Для начала нужно заново перестать опасаться этих предметов, этих гаджетов, я бы сказал.

У него, так или иначе, возникли сложные отношения и с коляской, и с креслом. Не важно сейчас, почему, по той или иной причине. Нам нужно, чтобы эти отношения изменились. Что бы я делал на вашем месте. Во-первых, я бы самозабвенно, я разделю коляску и кресло, хотя это один и тот же рецепт будет, я бы самозабвенно играл с коляской. У вас коляска дома стоит?

НАТАЛЬЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и отлично, пусть играет с ней. Пусть он садится в коляску, когда ему ничего не угрожает. Вот давайте посчитаем, ну, как бы залезем в его голову, хотя это невозможно, конечно, давайте посчитаем, что он видит в коляске или в автомобильном кресле угрозу. Вот сейчас меня туда засунут и куда-то повезут, и я не смогу вылезти и так далее. Я бы заново, исправляющее впечатление это называется, я бы создал заново это исправляющее впечатление. Когда я могу просто посидеть в коляске и с мамой побалдеть, и с мамой похихикать, и что-нибудь, может, даже съесть и так далее.

Абсолютно та же история происходит с машиной. Мы никуда не едем, выходим гулять, спокойно садимся вместе на заднее сиденье в этой самой машине, что-то там съедаем, песенку какую-нибудь поем, книжечку какую-нибудь читаем, стишок какой-нибудь рассказываем, игрушки раскладываем. Вот. Это пройдет. Дима, точно? Точно. Дим, ты уверен? Я уверен абсолютно. Это возьмет некоторое время, потому что всегда, знаете, зайти в ловушку проще, чем из нее выйти. Но эта ловушка не страшная, я точно знаю еще и потому, что я, в общем, давал этот совет, вы не первая. И даже в программе как-то давал, и люди возвращались и говорили о каких-то чудесах, хотя чудес здесь никаких нет, как мы с вами понимаем. Вот и все.

НАТАЛЬЯ: Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Я, в общем, ответил. Если хотите доспросить, можете доспросить, но, в общем, это все.

НАТАЛЬЯ: Да нет, все это понятно, я попробую, конечно. Уже пробовали и мультики, и разговоры, и все остальное, и про безопасность...

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, отдельно, какая безопасность в 1 год и 8, какая безопасность. Отдельно от ситуации, отдельно от ситуации, когда нам надо срочно куда-то лететь, срочно куда-то ехать. Мы спокойненько играем в колясочку, играем в кресло, садимся и так далее. Потихонечку, постепенно, это немного времени берет, занимает в этом возрасте, немного. Ему не 15 лет, когда ему нужно осознать всю жизнь заново.

НАТАЛЬЯ: Да, спасибо большое. Я поняла. А можно маленький еще один вопросик?

Д.ЗИЦЕР: Давайте, давайте, чего уж там.

НАТАЛЬЯ: Про зубы. Отказывается зубы чистить, рот не открывает, вообще туда щетку не всунуть никак.

Д.ЗИЦЕР: Какой ужас, какой кошмар. А у вас обсессия на тему того, что, если он не будет чистить зубы, они моментально выпадут, конечно, да?

НАТАЛЬЯ: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Понятно. Значит, во-первых, у меня тут к вам один совет, Наталья, дышим глубоко, это вы.

НАТАЛЬЯ: Стараюсь.

Д.ЗИЦЕР: Пьем водичку и так далее. Первое. Второе, вы точно замечали, что этот человек 1 года и 8 месяцев очень во многом вас копирует, очень-очень во многом. Ну, это естественно, это не вопрос, а утверждение с моей стороны, потому что иначе бы он не научился разговаривать, я не знаю, ложку держать и так далее. Значит, что мы делаем с зубами. Мы ничего не делаем. Мы спокойненько идем и чистим себе зубы, себе, свои чудесные зубы, чтобы они у вас не выпали ни в коем случае, Наталья, мы чистим. Мы не пристаем к нему на тему того, что ты должен сейчас, потому что у тебя… Спокойно, положите щетку, он поступит так, как поступает мама.

Другое дело, что вы и здесь тоже умудрились его уже напугать и создать ему тягостное вот это самое впечатление в связи с чисткой зубов. Ну, значит, возьмет некоторое время, ничего не поделаешь. Дети поступают так, как поступают их родители. Я спорю с вами на все, что угодно, он мало видел вас чистящей зубы. А жаль.

НАТАЛЬЯ: Нет, мы вместе все это делаем.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и чистите, все, так займитесь своими зубами, оставьте его в покое, займитесь своими зубами. Пусть спокойно сожрет пасту свою вкусненькую детскую, залезет щеткой в рот, пусть он там поковыряет. Пусть несколько дней, на самом деле, зубы окажутся условно чищенными, а не абсолютно чищенными. Вот, собственно, и все. Пусть найдет в этом удовольствие. Люди этого возраста делают то, что доставляет им удовольствие, как и мы с вами, кстати, на самом-то деле. Но они уж точно. Проломить человека 1 года и 8 невозможно. То есть, возможно силой, но это же не наш путь, абсолютно не наш, правда же?

НАТАЛЬЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Поэтому спокойно идем, дружище, и не волнуемся на эту тему, зубы не выпадут, они только выросли у вас, еще не все выросли, а вы уже их, так сказать, хороните. Все будет нормально. Спокойненько чистим зубы. Вы с изумлением обнаружите через неделю, как он сам себе чистит зубы. Ваше материнское сердце будет стучаться часто-часто, потому что вам будет казаться, что он недостаточно хорошо их чистит, но он их чистит. А дальше поможете, посоветуете, все будет хорошо, господи.

НАТАЛЬЯ: Спасибо вам большое, Дим.

Д.ЗИЦЕР: Ладно? И вам тоже спасибо большое. Не волнуйтесь, жизнь только начинается, 1 год и 8, у вас столько будет поводов еще поволноваться. Пока можно только радоваться. Вот я гарантирую вам, ручаюсь вам, нет ни одной причины для серьезного волнения, вот честное пионерское.

НАТАЛЬЯ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Я прощаюсь с вами.

Марина из Магнитогорска, добрый вечер.

МАРИНА: Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас.

МАРИНА: Смотрите, у меня вот такой вопрос. У меня четверо сыновей, ну, один уже большой, взрослый, живет со своей уже семьей. А трое, двое совершеннолетних мальчиков 16 и 10 лет. Я сегодня хочу спросить про одного, сыну 10 лет. Он такой, он у меня очень своеобразный ребенок, у него много всяких особенностей, все они исключительно, ну, не исключительно, но все они, в основном, положительные, но он самый, может быть, добрый, самый такой справедливый. У него есть такая особенность.

Я вот хотела бы (неразборчиво) и как мне на нее правильно реагировать, потому что, если честно, не всегда хватает правильного какого-то (неразборчиво). Вот буквально сейчас зашла домой, он сегодня одел чистую одежду, вот она сейчас, я вообще не понимаю, что он с ней делал. Это ребенок, у которого рвутся все куртки, ну, то есть вся верхняя одежда. Мы ее меняем, зашиваем. Это ребенок, у которого текут все ручки в портфеле. Ну, это ребенок, который (неразборчиво), начиная с игрушек, заканчивая…

Д.ЗИЦЕР: Ну, какой-нибудь страшный пример хотелось бы услышать. Это недостаточно страшно то, что вы рассказали. Что-нибудь жесткое прямо.

МАРИНА: Это недостаточно страшное, действительно.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а у вас радио, мне кажется, включено. Если да, выключите его, пожалуйста, потому что мы будем слышать только эхо иначе.

МАРИНА: Может быть, это связано (неразборчиво). Так лучше?

Д.ЗИЦЕР: Ну, не намного, ну, давайте попробуем, да. Пример.

МАРИНА: Я говорю, что это каждый день, Дим. Это каждый день.

Д.ЗИЦЕР: Пример.

МАРИНА: Разорванная, сходил на улицу, разорвана куртка. Сходил в школу, сломана ручка, растеклась по портфелю. Сходил в школу, вся одежда…

Д.ЗИЦЕР: Ужас. Скажите мне, пожалуйста, Марин, а как он на это реагирует? Вот ручка растеклась по портфелю.

МАРИНА: Он, ну, как бы, как он на это реагирует, я не знаю, как это произошло. Ну, как ты куртку разорвал…

Д.ЗИЦЕР: Это, как он реагирует на пытку, сейчас вы мне описываете. Это ответ на какой-то вопрос, который, видимо, ему кто-то задает. Я спрашиваю, как он на это реагирует без ваших вопросов.

МАРИНА: Никак. Ну, спокойно.

Д.ЗИЦЕР: То есть? А вы бы хотели, чтобы он, что делал?

МАРИНА: Я вот хочу понять, откуда, почему так происходит. Потому что, вот я говорю, из остальных мальчиков такого не происходит ни с кем. С чем такая особенность может быть связана.

Д.ЗИЦЕР: Вы знаете, что, вы сейчас ставите меня в ситуацию, когда я должен философствовать. Но какой вопрос, таков ответ. Итак, философия от Димы Зицера. Я должен вам сказать, Марина, что все люди разные. И даже в одной семье дети разные. И аргумент, что другие устроены иначе, не работает. И в моем случае, поверьте мне, он не работает точно так же, с моими детьми. Они разные. Это первый пункт моего философского доклада.

Второй пункт моего философского доклада состоит в следующем. Нам с вами не поможет, если мы поймем причину, от чего это происходит. Согласны? Не поможет. Ну, хорошо, я скажу – это гены. Это прапрабабушка такая была у вас. И что, чем нам это помогло? Ничем.

МАРИНА: Хорошо. А как тогда все-таки вести себя?

Д.ЗИЦЕР: А вести себя следующим образом. Ничего не надо никому объяснять. Он, поверьте мне, понимает, что что-то не так. Это называется, на досужем языке это называется несобранность и так далее. Я не знаю, собранность это или несобранность. Во-первых, надо купить такую ручку, которая не протекает, это простой практический совет, таких ручек полно. Зачем носить ручку, если такая у нас есть проблема, которая может протечь. Покупаем другую ручку.

МАРИНА: Но у других-то они не протекают, у него только.

Д.ЗИЦЕР: У каких других? А другие такие же гении, как ваш сын? А другие, на самом деле, могут так же, такие идеи выдавать, как ваш сын? Это, извините, набор такой, как раньше было в советское время, если ты хочешь колбасу, то тебе придется взять ненужный, я не знаю, что, ершик для туалета. Это набор такой. У вас ребенок прекрасный, вы говорите, добрый. Все такие добрые, как он?

МАРИНА: Самый добрый и самый справедливый.

Д.ЗИЦЕР: Он самый добрый. Тогда, Марина, тогда это не высокий налог, если он самый добрый и самый прекрасный, и самый умный. У вас маленький налог, я вас поздравляю. Давайте послушаем рекламу и договорим, шикарная тема.

Марин, давайте я поясню вам свою мысль про налог. Если мы с вами предположим, что все-таки характер человека идет в наборе, и что-то за что-то, говоря другим языком, то, на самом деле, вот тогда и понятно, что вы платите не высокий налог. Ну, что, зашить куртку? А вам трудно?

МАРИНА: Дим, может, я неправильно, я же не говорю, что я от этого страдаю. Поскольку я понимаю, что ребенок будет и дальше расти, то есть эта особенность у него очень давно, и он будет дальше расти, ну, я не знаю, как это будет восприниматься, насколько ему легко будет вот с таким набором.

Д.ЗИЦЕР: Ну, сейчас, подождите, Марин, сейчас ему от этого трудно? Я ведь задал вам этот вопрос. Вы мне ответили «нет». Ну, так и, слава богу. Он, действительно, я верю вам на сто процентов, я верю вам, что он очень умный, очень добрый, очень понятливый. Он понимает, безусловно, что что-то происходит не так. Он понимает это, он понимает, вы не волнуйтесь. Ему достаточно того, что лучшая на свете мама Марина говорит ему, ну, так сказать, со смешком, я полагаю – слушай, ну, опять, да, такое произошло, ну, ничего, мы зашьем или вместе исправим. Он от этого не испортится, даю вам честное слово. Ну, конечно, нужно давать ему обратную связь.

Теперь, почему это происходит? По тысяче причин это может происходить. Но мне кажется, что это меняется у людей постепенно, у разных людей. Я не самый собранный человек, должен вам рассказать о себе. Ничего, с годами научился собираться тогда, когда нужно собраться, и не сломать там ручку или что-нибудь еще, хотя бывает. Я честно вам говорю. Считайте, что это такой налог, ничего не поделаешь, обратная сторона медали. Не худшая, не просто не худшая, а довольно забавная.

Лариса из Челябинска пишет мне, между прочим: «И посмотреть вместе фильм «Невезучие». Я согласен. Смотрели фильм «Невезучие»? Особенно старый. Вот старый, который с Ришаром.

МАРИНА: Конечно, смотрела.

Д.ЗИЦЕР: Ну, шикарная ассоциация. Ну, вспомните, какой он шикарный, симпатичный, харизматичный герой. Ну, посмотрите вместе, похихикайте. Только не назидательно, не дидактически, а посмейтесь над этим вместе, ничего страшного. Без того, что, смотри, ты такой же. Я даю вам честное слово, вот честное слово, я в данном случае говорю, конечно, от себя, тут не великие педагогические методы нужны в этой ситуации.

Но еще раз, он это замечает, он в определенном смысле от этого может переживать. Нет, он не обязан вам это показывать. Пройдет, ну, пройдет. У него аккуратная мама, насколько я понимаю, очень-очень, у него аккуратные братья, как я только что услышал, мама будет ему напоминать об этом и помогать ему.

Пишет мне Лера в данный момент: «Ой, а у нас в классе такой мальчик растяпа был, сейчас в Городскую Думу баллотируется». Ну, в общем, короче говоря, я понимаю, что сейчас слушатели много примеров приведут, и они все верные. Правда, это я не отмазываюсь, Марина, от вас, я даю очень-очень честный ответ. И желаю вам удачи.

МАРИНА: Спасибо, Дима.

Д.ЗИЦЕР: И покоя. Пока. Всего доброго.

И последняя на сегодня, я полагаю, Татьяна из Петербурга.

ТАТЬЯНА: Добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Я слушаю вас, Татьяна. У нас не очень много времени, давайте сразу к вопросу.

ТАТЬЯНА: Да, я смотрю на часы, поэтому я постараюсь очень коротко. Значит, так, я бабушка. И вот, значит, внуку 10 лет, и на протяжении этих всех 10 лет возникают с мамой этого моего внука иногда очень неприятные ситуации, в которых я не знаю, как себя вести.

Д.ЗИЦЕР: У вас с мамой или у него с мамой?

ТАТЬЯНА: У нас у троих.

Д.ЗИЦЕР: У вас троих. Слушаю.

ТАТЬЯНА: Бывают такие варианты, когда вот мы втроем где-то или на прогулке, или где-то. Я вот знаю, вы любите конкретные примеры.

Д.ЗИЦЕР: Точно.

ТАТЬЯНА: Вот буквально на прошлой неделе у нас произошло вот такое событие. Выпал снег в Санкт-Петербурге, это, конечно, праздник. И вот мы идем втроем.

Д.ЗИЦЕР: Да уж, в этом году точно.

ТАТЬЯНА: Да. Мы идем втроем. А ребенок у нас, у него немножко вот особенности, он с СДВГ или как это называется.

Д.ЗИЦЕР: Никак, не важно.

ТАТЬЯНА: Вот что-то такое, да. И он иногда очень бурно себя ведет, то есть плохо себя контролирует. Он, значит, этими снежками, что-то там его разозлило, он, значит, задел маму. У нее в руках была какая-то папка с документами, папка упала. И что она делает, она начинает кричать – когда ты будешь думать, включай голову и так далее. Я стою пока в стороночке, слушаю все это.

Д.ЗИЦЕР: Татьяна, вопрос, у нас остается две минуты, я еще вопрос не услышал. То есть, я ответить не успею.

ТАТЬЯНА: Сейчас быстренько. Она берет снег и ему в лицо. То есть у нее вот такой порыв агрессии. Я не знаю, как себя вести в таких вариантах. Надо его защищать или уходить, или разнимать, или что?

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что делать нужно вот, что. Я думаю, что, во-первых, вам нужно поговорить с дочерью отдельно. Я думаю, что вам нужно с ней…

ТАТЬЯНА: Я пытаюсь разговаривать, на какое-то время она вроде бы как понимает.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, надо, дружище, надо. И нужно в этом разговоре сказать, что вы, конечно, будете его защищать. Защищать не значит нападать на нее.

ТАТЬЯНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Но, конечно, человек в 10 лет должен чувствовать, что у него есть защита. Защита это когда, мы не говорим, естественно, что мама нехорошо себя ведет, но мы его обняли, маму погладили. Ну, что делать, если вы оказываетесь в такой ситуации. Ведь, если вы мне сейчас приводите пример этой агрессии со стороны мамы его, мы же с вами понимаем, что он учится этой агрессии в это время. Мы учимся у близких лучше, чем у кого бы то ни было. Он учится этой агрессии, он учится именно такой реакции.

Он эту реакцию, давайте я самую малость вас напугаю, но, тем не менее, ну, что поделаешь, правда. Он эту реакцию вернет, она никуда не денется. Вернет, как только он наберется сил. И поэтому 10 лет, ну, вот дальше может быть поздно. Ничего не поделаешь, поговорите с дочерью, как вы можете ей помочь, ей, ему само собой, понятное дело, что там СДВГ, это особая история, как-нибудь поговорим снова. Как вы можете помочь ей. Какое слово, доченька, мне тебе сказать, чтобы ты успокоилась, водичку с собой, обнять, поцеловать.

Самое главное, чтобы она поняла, что не в том даже дело, что она его в этот момент обижает, хотя это абсолютно неправильно. Она его учит именно таким ответом. Татьяна, желаю вам удачи. Должен с вами прощаться. И прощаюсь со всеми.

До завтра, дорогие друзья. Любви.