Любить нельзя воспитывать Выпуск 196

Д.ЗИЦЕР: Добрый день, дорогие. Добрый день, добрый вечер, доброе утро в зависимости от того, где вы это слушаете, и когда вы это слушаете.

Пишут нам уже сообщения, несмотря на то, что я еще даже номера не напомнил. Продолжайте писать, дорогие друзья, обещаю стараться и хотя бы часть сообщений читать.

Кстати говоря, что я должен сказать, иногда вы пишете сообщения и задаете какой-то вопрос, требующий ответа в чате. Мы не можем ответить вам в чате, дорогие друзья, поэтому смело пишите вопросы, на что смогу, отвечу. А вообще звоните, и тогда отвечу еще и голосом. Ну, что, будем слушать музыку, настраиваться и разговаривать.

Первый на линии у нас сегодня 10-летний Эмиль из Омска. Эмиль, здравствуйте.

ЭМИЛЬ: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Да, привет, слушаю.

ЭМИЛЬ: Я хочу вам задать вопрос. Вот меня волнует то, что думают обо мне другие. Как от этого избавиться?

Д.ЗИЦЕР: А зачем от этого избавляться, ну-ка, скажите?

ЭМИЛЬ: Ну, как-то мне это не нравится.

Д.ЗИЦЕР: А почему? Давайте порассуждаем. Я, может, немножко и угадываю сам, что вам мешает, но надо бы, чтобы вы сказали, а то, знаете, я могу и глупостей каких-нибудь наговорить.

ЭМИЛЬ: То есть, почему. Ну, мне прямо неприятно вот так вот чувствовать, вот все время я думаю об этом, то есть, о чем обо мне думают.

Д.ЗИЦЕР: А приведите мне пример, Эмиль, если можно. Приведите, пожалуйста, пример какой-нибудь.

ЭМИЛЬ: Хорошо. Ну, допустим, у нас тренировка, ну, бокс. Тренер нам предлагает одевать шлем, никто не соглашается. Я тоже не соглашаюсь. Но, если я бы взял бы шлем, то все бы подумали, что я боюсь пропустить удар, допустим, вот так.

Д.ЗИЦЕР: Нет, этот пример не считается, потому что сейчас вы рассказываете о том, чего не было, о том, что вы не сделали. А, если можно, приведите, пожалуйста, пример, как вы что-нибудь сделали и дальше начали очень, так сказать, страдать, судя по вашим словам, на тему того, что о вас другие думают.

ЭМИЛЬ: Так, другие думают, другие думают, сейчас. Ну, вот, допустим, сейчас, ну, вот, когда, допустим, я вот хожу на рисование. Я, допустим, одеваю фартук. Но фартук как бы это, ну, на девчачий похож, там с сердечками. Ну, мне не нравится то, что обо мне подумают, как будто я ношу девчачий фартук.

Д.ЗИЦЕР: А у меня к вам вопрос, знаете, неожиданный. А зачем же вы его тогда надеваете, если вы так страдаете от того, что о вас подумают?

ЭМИЛЬ: Ну, да, да. Ну, в принципе, вот он предназначен…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, давайте попробуем ответить. Эмиль, это я не просто так пытаюсь вас загнать в ловушку, это связанные вещи. Давайте попробуем понять. Вы же можете взять другой фартук, насколько я понимаю, но надеваете этот. И потом, ну, думаете – так, что же обо мне другие-то подумают, чего делать. Зачем же вы это делаете, вот интересно?

ЭМИЛЬ: Ну, да, это правильно.

Д.ЗИЦЕР: Да, что? А чего правильно? Ответьте на вопрос. Это вопрос простой.

ЭМИЛЬ: Ну, правильно то, что, зачем его одевать, если я думаю то, что обо мне подумают.

Д.ЗИЦЕР: А зачем? А давайте поймем, зачем? Мне кажется, там, если мы ответим на этот вопрос, зачем вы его надеваете, то, может, там и разгадка будет.

ЭМИЛЬ: Зачем, зачем, зачем.

Д.ЗИЦЕР: Это последний вопрос я вам задаю, я не буду вас больше мучить, дальше я попробую ответить коротко.

ЭМИЛЬ: Так, зачем, зачем. Ну, если по его, то, что, для чего он предназначен, ну, это я для этого одеваю, чтобы не запачкаться.

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, но вы могли бы надеть фартук не с сердечками, а какой-нибудь другой.

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Интересно, да? Слушайте, вы знаете, что мне кажется, я вот сейчас что-то вам скажу, а вы, если я не прав, или, если вам кажется, что я не прав, вы обязательно со мной поспорьте, ладно?

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что вообще-то человек не может просто надевать фартук и не думать о том, почему он его надевает как бы. Не думать о том немножко даже заранее, что обо мне подумают, если вам это свойственно. Может быть, Эмиль, на самом деле, вам немножко нравится отличаться и быть другим? Может быть, на самом деле, вот, что я думаю, правда, вот давайте мы с вами порассуждаем. Может быть, это даже прикольно надеть фартук другой, чтобы на него обратили внимание.

ЭМИЛЬ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Может быть, на самом деле, это даже интересно, когда смотрят какие-то другие ребята на Эмиля и говорят – интересно как, Эмиль всегда умеет выпендриться немножко. Это, с одной стороны. Подумайте об этом, не обязательно сейчас, подумайте об этом.

Если выяснится, что это так, если вы со мной согласитесь, мне кажется, что это неплохое качество совсем. Мне кажется, что это здорово выделяться и знать, что ты выделяешься.

Слушайте, знаете, что, я скажу вам правду о себе такую внезапную. Я вообще-то тоже довольно сильно люблю выделяться. То есть не то, что я, понимаете, на голове хожу или там, не знаю, надеваю парик с розовыми волосами или что-нибудь такое, но мне нравится понимать, чем я отличаюсь от других. Мне и про других нравится понимать, чем они отличаются друг от друга. И вообще-то в этом большой-большой секрет. Вот когда я понял, это было довольно давно, если честно, я понял, что ты, Дима, сказал я себе, вообще-то другой, ты отличаешься от других людей. Ты немножко иначе одеваешься, наверное, иногда ты можешь немножко иначе думать, может быть, тебе нравятся какие-то другие шутки, может быть, тебе нравится другая музыка.

Это не значит, Дима, сказал я себе, что ты лучше других. Это значит, что все люди разные. Может ли такое быть, что кто-нибудь начнет о тебе шептаться и удивляться? Да, может, ответил я себе. А дальше, Эмиль, я задал себе другой вопрос. И как же я к этому отношусь? Вот как вам кажется, как, на самом деле, к этому стоит относиться?

ЭМИЛЬ: Думаю, как к этому относиться. Это, смотря так, что, ну, если ты относишься плохо, значит, ты не будешь одевать, значит, ты не одеваешь. Если ты будешь…

Д.ЗИЦЕР: Нет, я думаю, что никто не относится плохо, Эмиль, извините, что я вас перебиваю. Я думаю, что никто не относится плохо. Я думаю, что, когда человек ведет себя иначе, чем другие, он обращает внимание других на себя. Согласны со мной?

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Так. Теперь следующий шаг я сделал. Следующий шаг был такой – а я бы хотел, чтобы на меня не обращали внимания? И вообще-то я ответил себе – нет, я бы не хотел, чтобы на меня не обращали внимания. Вот вы, Эмиль, хотели бы, чтобы на вас не обращали внимания?

ЭМИЛЬ: Нет, я бы хотел, чтобы на меня, наоборот, обращали внимание.

Д.ЗИЦЕР: Обращали, я согласен с вами, я вас понимаю очень-очень хорошо. Ну, а дальше мы соединяем первое и второе. Значит, у нас имеется молодой человек по имени Эмиль, у которого есть свои представления о том, какой фартук нужно надеть и почему, и нужно надеть шлем или снять шлем, и про многое-многое другое. Это первый пункт. Как на математике сейчас мы немножечко с вами поговорим, как на уроке математики.

С другой стороны, имеется тот же молодой человек Эмиль, которому нравится, когда на него обращают внимание. Это большинству людей нравится, может, и не всем, но большинству людей. Это второе.

Третье. Если мальчик Эмиль ведет себя тем способом, которым он хочет, значит ли это, что, если на него обращают внимание, то эти люди какие-то дурачки или неприятные? Нет, не значит. Это значит, что они обращают на него внимание.

И, наконец, четвертое, Эмиль, и, может быть, самое главное, может, за этим вы и звоните. Вообще-то, скажу вам по секрету, иногда нам только кажется, что на нас внимание обращают. И иногда это бывает радостно, а иногда это бывает даже обидно. Знаете, вот иногда что-нибудь там ты говоришь такое, и тебе кажется, что ты говоришь что-то очень-очень умное, а все вокруг отвернулись и всем все равно. Бывает же такое, правда?

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: А бывает такое, наоборот, когда, ну, ты как-то оделся так, каким-то образом, не подумал, может, о том, как или, наоборот, подумал, и тебе кажется, что на тебя все смотрят. В этот момент очень важно себе сказать то, что мы с вами проговорили – ну, так это же здорово, что на меня все смотрят, ну, так это же здорово, что на меня обращают внимание, правда? И я могу на них посмотреть.

ЭМИЛЬ: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот. И мне кажется, вот то, что мы сейчас с вами проделали, ну, задали себе кое-какие вопросы, действительно, как на уроке математики, и проверили, плохо это или хорошо. И каждый раз, когда вам кажется, что о вас кто-то говорит, мне кажется, нужно это проделать в голове, вот эту вот простую такую, ну, задачку решить.

И последнее, самое последнее на этот раз. Вообще-то, если речь идет о друзьях, то я могу подойти и спросить их, правда? А чего вы думаете по поводу моего фартука? А, если речь идет не о друзьях, Эмиль, то разве нам не все равно?

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот, что я хотел бы вам сказать. Не очень я вас запутал?

ЭМИЛЬ: Ну, нет, нет.

Д.ЗИЦЕР: Нет? Ну, тогда все, тогда я думаю, что мы ответили. Мне кажется, не надо бороться с этим качеством и с этим ощущением. Мне кажется, каждый раз, когда вы это чувствуете, нужно просто задать себе кое-какие вопросы и найти кое-какие ответы, вспомнить, точнее. Да?

ЭМИЛЬ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я с вами прощаюсь?

ЭМИЛЬ: Тогда хорошо, спасибо. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Пока.

ЭМИЛЬ: Спасибо, до свидания.

Д.ЗИЦЕР: До свидания. А у нас Александр из Ростова-на-Дону, 15-летний, между прочим. Александр, здравствуйте.

АЛЕКСАНДР: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

АЛЕКСАНДР: Дмитрий, стала такая ситуация…

Д.ЗИЦЕР: Дима просто достаточно, поверьте мне.

АЛЕКСАНДР: Хорошо, Дима, извините, пожалуйста. Стала такая ситуация по поводу школы, учебы. У меня большая нелюбовь к русскому языку.

Д.ЗИЦЕР: Ой!

АЛЕКСАНДР: Да. Я понимаю то, что мне нужно будет сдавать ОГЭ, ЕГЭ, все тесты по русскому языку. Но у меня плохие оценки из-за правил. Как бы я разбираюсь в орфографии, я много читаю, у меня по литературе «пять». Но вот правила, ну, воротит, и не могу.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

АЛЕКСАНДР: Да. Что посоветовали и как бы себя замотивировать?

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, вы в 8-м или в 9-м?

АЛЕКСАНДР: Я в 8-м.

Д.ЗИЦЕР: Вы в 8-м. Вы знаете, вот вы вопрос-то задали, но забыли мне сказать, а чего вы хотите-то?

АЛЕКСАНДР: Я хотел бы…

Д.ЗИЦЕР: Чтобы что?

АЛЕКСАНДР: Ну, как себя правильно замотивировать, чтобы поставить цель и не сворачивать. Какой смысл должна иметь цель, чтобы до нее дойти, и что бы вы посоветовали бы?

Д.ЗИЦЕР: Подождите, ну, а в чем цель-то? Ваша цель в чем? Ваша цель, например, сдать ОГЭ. Или ваша цель выучить исключения в виде «стеклянный, оловянный, деревянный»? Ваша цель, в чем?

АЛЕКСАНДР: Моя цель сдать, ну, то же самое, как бы вы уже сказали, ОГЭ, ЕГЭ и, получается, исправить оценки по русскому языку, но при этом как бы психически не пострадав, потому что я иногда…

Д.ЗИЦЕР: А вы не пострадаете. Значит, смотрите, Александр, но я по-честному вам отвечу, ответ будет такой, он вам не очень понравится.

АЛЕКСАНДР: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Но я отвечу то, что думаю. Слушайте, мне кажется, что бывают ситуации, в которых нужно решать – или, или. Я сейчас не имею в виду психически пострадать или не сдать экзамен, я не про это. Но вот смотрите, вы в 8-м классе, это хорошо. Если бы вы сказали, что вы в 9-м, мне было бы чуть посложнее давать вам тот совет, который я вам скоро дам. Но, поскольку вы в 8-м классе, у вас много-много времени впереди, прямо много. Я понимаю, что вокруг люди говорят, что времени совсем мало, но вот я вам честно говорю, как училка говорю и русского языка тоже, у вас времени много.

Если вы говорите, что вы много читаете, русский язык непременно входит в вас, входит и входит, и входит, и входит. Значит, дальше вам надо бы понять, если есть кто-то, кому вы доверяете, может быть, мама, может быть, кто-то из учителей, надо бы понять, где у вас сбой. Ну, вот бывает такое, что где-то замкнуло и что-то такое сбивается.

Ну, я приведу вам пример. Если вы много читаете, вы же знаете, как пишется «стеклянный, оловянный, деревянный»? Как пишется, сколько «н»?

АЛЕКСАНДР: Да. Что?

Д.ЗИЦЕР: Сколько «н» в словах стеклянный, оловянный, деревянный?

АЛЕКСАНДР: Одна.

Д.ЗИЦЕР: Проблема, дружище. Именно потому, что они исключение, их две.

АЛЕКСАНДР: Ой, да. Я стесняюсь. Две «н».

Д.ЗИЦЕР: Ну, «-ян» пишется с одной «н», а в данном случае две.

АЛЕКСАНДР: А, «-ан», «-ян», «-ин» с одной «н», а тут с двумя «н».

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, дружище, вот вы вспомнили. Значит, смотрите, есть разные способы запоминания. Ваш способ, если, действительно, вы много читаете, ну, вы сказали, я верю вам на сто процентов. Ваш способ…

Д.ЗИЦЕР: Ну, извините, я немножко стесняюсь. Нет, продолжайте. Я говорю то, что привык к вам на радио, поэтому стесняюсь немного.

Д.ЗИЦЕР: Ничего страшного, так послушайте тогда спокойно, подышите. На радио разговор ничем не отличается от любого другого телефонного разговора, поверьте мне, вот поверьте мне, это все в голове у нас.

АЛЕКСАНДР: Ну, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так вот, ваш способ это способ человека читающего, который вспоминает то, что он прочел, и потом уже раскручивает из этого правило. Вот видите, вы, хотя и ошиблись поначалу, ну, может, действительно, от волнения ошиблись, вы после этого правило вспомнили, оно всплыло у вас. Оно всплыло, смотрите, я ведь вам его не напоминал, вы его сами сказали только что. Мы оттолкнулись от какого-то слова и дальше раскрутили, и вы сами сказали, что это слова-исключения, и сами сказали, в чем норма, и так далее. Значит, надо понять, где сбой, где эта система дает сбой.

Что я вам посоветую? Вот сейчас, как училка посоветую. Во-первых, я посоветую вам… У вас с мамой на эту тему хорошие отношения? Вот именно на эту?

АЛЕКСАНДР: Именно на эту, ну, в принципе, да, у меня с мамой хорошие отношения, очень хорошие.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так, дружище, шикарно, это здорово. Слушайте, пусть мама пару раз в неделю подиктует вам разные текстики желательно из произведений, который вы любите. Пару раз в неделю, не надо больше. Не надо делать из этого школу устраивать, не надо загоняться. Спокойно вечерочком, вот вы чайку себе налили, она и вы положили рядом листочек бумаги или тетрадочку, вот с одной стороны у нас чаечек стоит, а с другой стороны мы пишем какой-то текст. И смотрим, и смотрим, и вспоминаем, и это всплывает, и ошибок удивительным образом будет меньше и меньше, и меньше, и меньше.

А вот, когда у нас автоматически этот русский язык войдет в нас, вот тогда сверху мы положим правила. Это мы успеем сделать даже в следующем году. Поняли?

АЛЕКСАНДР: Понятно.

Д.ЗИЦЕР: Поняли? Дал я ответ?

АЛЕКСАНДР: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, еще раз, давайте я суммирую еще раз. Здорово, если вы много читаете, продолжайте много читать, это бесследно не проходит. Я имею в виду не только то, что вы узнаете новые книги, но я имею в виду и то, что в вас входит русский язык вот в том виде, в котором он существует. Это первое.

И второе, мы из этого устраиваем тренировочку, причем на текстах, которые нам нравятся. А потом придет обобщение. Вы глазом не успеете моргнуть, как вдруг обратите внимание, и учителя ваши обратят внимание – ничего себе, откуда он это знает-то? Он же вроде не знал, а вроде знает, а как это так? Вот.

АЛЕКСАНДР: Да, понятно, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Да, Саш? Так что спокойно, главное, спокойно, нет ни одной причины нервничать, нет ни одной причины говорить «я не сдам». Сдадите, куда вы денетесь-то? Я скажу вам по секрету, на радио про это, наверное, нельзя говорить, но я скажу.

АЛЕКСАНДР: Жизнь такая штука.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не такая штука. Очень трудно не сдать ОГЭ, очень трудно, нужно постараться. А поскольку вы постараетесь сделать наоборот, все будет хорошо. Вон Юрий меня спрашивает из Татарстана: «Реально, зачем нужно было в русском языке выделять эти слова в исключение? И таких странностей много в русском». Ребята, русский язык сложный, русский язык особенный, русский язык, действительно, разветвленный.

АЛЕКСАНДР: Русский один из самых сложных языков, да.

Д.ЗИЦЕР: Почему, почему? Так сложилось, да, так сложилось, один из самых сложных языков. Зато, смотрите, как здорово, сколько слов мы умеем образовать, поди-ка, сделай так на многих других языках. Это свойство языка, ничего не поделаешь, и удвоенная «н» тоже. Саш, я желаю вам удачи. Мы слушаем новости и продолжаем после этого.

Как интересно, куча вопросов у меня на тему русского языка, тут прямо вообще. Слушайте, если успею, я отвечу, я совершенно не собирался представать вам в этом качестве, но раз такое дело и раз так много вопросов, отвечу, действительно.

Давайте одно сообщеньице я возьму. Где же оно было, сейчас, если не найду, то придется на потом оставлять. Ну, ладно, нет, так нет, извините, пожалуйста, извините, я тут чего-то замешкался.

Пойдем дальше. Елена из Казани, здравствуйте. Сообщение потом будет, извините, пожалуйста. Елена, я с вами.

ЕЛЕНА: Здравствуйте, Дима. Очень приятно с вами разговаривать.

Д.ЗИЦЕР: А и мне с вами.

ЕЛЕНА: Вы просто для меня какой-то небожитель и гуру.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно, пропускайте, господи, ну, чего, вы для меня тоже сейчас станете небожителем. Мы чуть-чуть поболтаем и сразу будем, разберемся в нашем небожительстве.

ЕЛЕНА: Давайте я к вопросу тогда перейду, чтобы вас не задерживать.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ЕЛЕНА: У меня есть дочка 7 лет, единственная, любимая. В этом году пошла в первый класс. В классе есть девочка, с которой моя дочка была в приятельских отношениях, именно в приятельских, я не говорю, что они были прямо подружки-подружки.

Так вот, они были в приятельских отношениях до того момента, пока эта девочка ни подружилась с другим мальчиком. А с этим мальчиком моя дочка не ладит. И, в общем, моя дочь заявила той девочке, что ей нужно прекратить общение с этим мальчиком, я с тобой больше дружить не буду. Так мой вопрос состоит в следующем, вот как корректно донести ребенку, что так делать нельзя, неправильно? Что, наверное, каждый имеет право выбирать себе тех друзей, которые ему нравятся.

Д.ЗИЦЕР: Давайте так, а давайте потихонечку, интересная тема. Слушайте, а откуда вы знаете об этом, обо всем?

ЕЛЕНА: Она мне это все сама и рассказывала, моя дочка. Я ей вот писала записку…

Д.ЗИЦЕР: Так. Ну, вы же как-то уже отреагировали на это?

ЕЛЕНА: Я, да, естественно, отреагировала, как бы так и попыталась ей объяснить, но, так скажем, достаточно мягко я ей попыталась все это сказать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, перескажите, в два предложения можете пересказать, чего объяснили-то?

ЕЛЕНА: Сначала я попыталась выяснить, а в чем дело, а как произошло, что ты сделала, почему тебе вообще не нравится этот мальчик, собственно. У нас, на самом деле, чуть ли ни каждый день эти дебаты, почему он тебе не нравится.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не нравится, ну, грязные ногти у него, давайте так, например.

ЕЛЕНА: Да, не нравится. Как бы, наверное, не знаю, в этом тема, не в этом. Не нравится, потому что плохо учится, потому что учителя от него страдают, вот не нравится он мне. Я говорю, ну, а девочке, видимо, этой он нравится, потому что ей с ним интересно общаться. А ты, даже если она вдруг прекратит с ним общение, ты же понимаешь, что ты с ней не будешь общаться очень много, а он ей дает, видимо, очень много, они очень хорошо дружат. Представляешь, какая это ответственность, если ты сейчас их поссоришь. А кто с ней потом будет, она останется ни с кем.

Д.ЗИЦЕР: Да ладно, Елена. Нет, дело хорошее, все, я понял, ну, давим на мораль то, что называется, но это нам не помогает, естественно.

ЕЛЕНА: Не помогает.

Д.ЗИЦЕР: Что ваша дочь ответила прекрасная? Гуляй, мама.

ЕЛЕНА: Она сказала – мне все равно, я вот хочу вот так.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Я скажу, Елена, что, мне кажется, нужно, о чем, мне кажется, нужно говорить. Нужно помочь вашей доченьке понять, чего она хочет. Она чего хочет, она, вот именно она. Вот я чуть-чуть начну этот разговор и дальше, мне кажется, что вы дальше и сами его дорулите довольно просто.

Ну, вот смотрите, она хочет дружить с этой девочкой или нет? Это вопрос номер один, он довольно простой. Теперь, если она дружить с этой девочкой не хочет, тогда, конечно, а чего не написать ей неприятную записку. Там этические какие-то вопросы есть, но мы это отложим.

Теперь внимание, если она хочет дружить с этой девочкой, она ее приобретает или теряет, написав такую записку? Это направление номер один. Я абсолютно уверен, что ваша дочь его осилит. Это раз. Это прямо важная-важная штука. Вот давайте я на секунду остановлюсь. Замечаете, в чем разница в подходе? Или не очень?

ЕЛЕНА: Я заметила, да.

Д.ЗИЦЕР: Замечаете, отлично, ура, идем дальше. Тема номер два. Чуть-чуть я бы порассуждал, слушай, а что тебе мешает, на самом деле, в дружбе вот этой девочки, не знаю, назовем ее Олей, с мальчиком, назовем его Вовой, например, что тебе мешает? Пусть она чуть-чуть про это порассуждает.

Теперь смотрите, Лен, мне кажется, что про это надо разговаривать очень-очень спокойно и очень-очень эмпатично, потому что это же интересная тема и непростая тема. И тема эта называется, как? На букву «р»? Ревность, я вам помогу. А ревность бывает разная и чувство это очень интересное, оно очень яркое и очень интересное, правда же? И в этом смысле, мне кажется, нужно ей помочь понять, что ей мешает, прямо, что ей мешает в прямом смысле слова. А потом надо бы понять, что с ней происходит в этот момент. Вот мешает, это как? Это сложный вопрос. Я объясню, что я имею в виду. Мешает, это как? Ну, что ты, так сказать, я не знаю, ты зубами скрипишь? Ну, что, у тебя кулачки сжимаются? Слезы на глазах появляются, что происходит? Это следующий момент.

А дальше надо попробовать соединить все вместе и поговорить с ней о том, итак, еще раз, приобретет она или потеряет, если эта ситуация разрешится так, как сейчас она ее задумывает, действуя импульсивно. Ну, я по-взрослому говорю, естественно, с ней вы будете говорить другими словами. Приобретет она или потеряет? Если выяснится, что она приобретет, тогда поддерживайте ее. Не важно, вы когда-нибудь с ней поговорите об этике, я согласен с вами, там есть этический момент, но она девочка маленькая, ничего страшного.

Если она потеряет в силу этого, подругу просто потеряет, например, а, может, еще и друга потенциального. Ну, они не друзья пока, поэтому очень трудно ее настраивать, что он хороший мальчик окажется. Может, окажется, может, не окажется, слушайте, любовь дело такое. А, если она в этот момент не теряет ничего, таким образом, вперед. Ну, вот и все. Давайте, проверяйте быстро, объяснил я или нет.

ЕЛЕНА: Дима, знаете, есть ощущение, что она таким образом хочет все-таки даже не столько подружку вернуть, а сколько насолить этому мальчику. Вот это еще немного смущает, если это так.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, Лена, не смущайтесь, абсолютно не смущайтесь, помогите ей это понять, если это так. Только не тяните ее туда на аркане. Может, и так, так тоже бывает. Но ведь, смотрите, это же удивительное открытие, если человек вдруг открывает, что он делает даже хуже себе, лишь бы сделать хуже другому. Это удивительное открытие, ее не за что ругать, Лен. Ее не за что ругать, она тренируется, она тренирует отношения с другими людьми.

Действительно, то, что происходит сейчас, выглядит не идеально, это правда. Ну, и что? Ничего страшного не происходит. Вы же мама ее, и она вам доверяет, и вот поговорите с ней о чувствах, о том, какие чувства возникают у нее в душе юной. Все. Если она скажет вам в результате вашего разговора – мам, ты знаешь, чего-то я вообще-то его ненавижу, это интересная тема, разве нет?

ЕЛЕНА: Она так и говорит – я вот его ненавижу.

Д.ЗИЦЕР: Потому что? Или и чего хочу? Давайте, я иначе поставлю вопрос.

ЕЛЕНА: Потому что он себя плохо, а чего хочу…

Д.ЗИЦЕР: Оставьте «потому что». Помогайте. Я ненавижу, и? Вот смотрите, вот это «и» очень-очень важное. Помогите ей это «и» сделать. Ведь смотрите, у вас же наверняка есть люди, которых вы не очень любите, правда, Лен? Ну, наверняка, у всех есть.

ЕЛЕНА: Да, есть. Сейчас вот прямо в моем окружении, но есть такой опыт.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я вас поздравляю, но, к сожалению, я не могу вам обещать, что их не будет никогда. Теперь, взрослая женщина по имени Елена понимает, что могут быть люди, которых я не люблю, и дальше она понимает, как себя вести по отношению к этим людям. Ну, вот как мы себя ведем по отношению к людям, которых мы не любим? Давайте я произнесу, чтобы побыстрее было. Мы можем их избегать, например, правда же? Мы можем стараться делать так, чтобы наши дела не пересекались, правда? Мы можем делать все, для того чтобы от них не зависеть, чтобы не было ситуаций, когда я от них завишу, ну, и так далее.

Ваша дочечка маленькая еще, она не знает этого ничего. Она не знает, она чувствует очень сильное чувство, ощущение, и она не знает, чего с ним делать. Она хочет, чтобы он исчез, условно говоря. Ну, как в мультфильме, как в книжке волшебной. А мама Лена нужна в этой ситуации, для того чтобы проговорить с ней, как мы себя ведем, когда мы кого-то не любим. Она имеет право не любить этого мальчика. И, если есть причина, и даже беспричинно, я скажу вам правду, имеет право.

А вот, как мы себя ведем в этой ситуации, вот это интересный разговор. И о том, когда я делаю другому плохо, становится ли мне от этого хорошо, это интересный разговор. Подсказка – не становится, мне становится еще хуже, как мы с вами понимаем. Но инстинкт такой, вот базисный, иногда животный толкает нас в то, чтобы, мне не нравится этот человек, ох, сейчас я ему испорчу жизнь. Ну, ты испортил ему жить, а себе, что, улучшил в этот момент? Это интересный разговор. Вот, что я думаю.

ЕЛЕНА: Да. Спасибо. Будем думать, будем разговаривать.

Д.ЗИЦЕР: Ура. То есть, еще раз, очень спокойно, это интереснейшая тема. Эта тема не менее интересная, чем русский язык, который мы только что обсуждали, и литература, и все остальное, или игрушки, или новые игры. Это разговор – слушай, а зачем, а почему, вот такие вопросы, а чего ты хочешь, а чего ты хочешь добиться, а что получится и так далее. Пока. Прощаюсь с вами. Удачи.

ЕЛЕНА: Спасибо. До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.

Москва на линии. Анна, здравствуйте.

АННА: Здравствуйте, Дима. Дима, я не буду креативной, я очень хочу сказать вам спасибо за все то, что вы делаете. Я хочу сказать, что вы единственный человек…

Д.ЗИЦЕР: Сокращаем. Спасибо вам большущее, не верили бы, не позвонили бы, так что я, честно, к этому отношусь с большим уважением.

АННА: Единственный человек, от которого хочется принимать советы, а не чувствовать себя после некоторых советов плохой мамой.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ладно, давайте попробуем, а то сейчас, как я испорчу впечатление. Ну, давайте.

АННА: Нет, давайте не будем.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, полминутки на то, чтобы задать вопрос.

АННА: Хорошо. Вопрос у меня о любви и о баловстве. Да, есть такое понятие, что мы детей балуем, что, если мы даем им то, что они хотят, они там совсем разбалуются, сядут нам на шею и так далее. Конкретный пример из миллиарда, например. Он захотел, там хочет каждый, после ужина там конфету, я ему ее даю. Он там пришел из детского сада, он сказал, что у другого мальчика вот такая-то интересная игрушка, просто обалденная, я вот ее хочу, хочу, мама, чтобы ты мне ее подарила. Ну, и я ее ему дарю. Ну, и соответственно я получаю очень много…

Д.ЗИЦЕР: Подождите. А продолжение мы услышим после рекламы.

Анна, продолжаем.

АННА: Да, Дима, я с вами. Как я уже сказала, что у меня вопрос о любви, о том, как угодить ребенку и при этом не избаловать его. Потому что все, что я делаю, пока вызывает у других людей очень много негатива.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, давайте мы сейчас с вами все поймем. Первое, о каком возрасте мы говорим, если можно?

АННА: 6, почти 7 лет, уже скоро в школу.

Д.ЗИЦЕР: И давайте примерчик все-таки какой-нибудь, пара, тройка. Ну, вот я понял, я услышал один про конфетки после ужина и про «я увидел у другого мальчика такую игрушку». А еще есть какие-то примеры? Ну, потому что тут баловства никакого нет. К чему это приводит? Ни к чему не приводит.

АННА: Ну, вот беспокоятся у нас родственники, что я его забалую. Ну, вот он очень любит в конструктор играть, я считаю, что это развивающие игры и так далее, поэтому вот я купила ему один конструктор, и он очень-очень захотел второй конструктор, ну, в качестве дополнения к первому. И, несмотря на цену и так далее, я все равно купила ему, чтобы его порадовать, чтобы он с ним играл. И вот они мне говорят – ты ему дорогие подарки даришь очень, и так далее.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, подождите вы с родственниками, сейчас с родственниками мы отдельно разберемся. Это привело к плохим результатам или нет? 7 лет, это вообще-то…

АННА: Ни разу пока. Нет, я думаю, что как раз в 7 лет это не приведет к плохим результатам. Именно у них вот, они меня настолько загрызли, что у меня опасение, что это может привести в будущем, то есть, когда он уже пойдет в школу, там будут какие-то телефоны, он будет приходить и говорить – у них там такой телефон, я тоже такой хочу. А я там, например, не смогу себе позволить.

Д.ЗИЦЕР: Да подождите. Скажите мне, пожалуйста, есть ли у вас в семье опыт отказа? Бывает такое, что он чего-то просит, а вы говорите – извини, не получается или нет, или что-нибудь?

АННА: Есть. Ну, в основном, от папы, не от меня.

Д.ЗИЦЕР: А от вас? Давайте от вас вспомним какой-нибудь отказ. Точно был, точно, я уверен в этом, не бывает такого.

АННА: Нет, ну, я думаю, что да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, ну, не бывает такого, если он говорит – мам, я хочу, я хочу, я не знаю, что, гречневую кашу, а дома гречки нет, ну, как, конечно, бывает. Только вспомнить надо.

АННА: Нет, в таких случаях, да, если чего-то прямо нет дома, да. А так я обычно стараюсь…

Д.ЗИЦЕР: И что происходит? Как он реагирует?

АННА: Ну, стараюсь предложить альтернативу. Нет, я, когда ему альтернативу предлагаю…

Д.ЗИЦЕР: Он как реагирует?

АННА: Он нормально.

Д.ЗИЦЕР: Нормально, это как?

АННА: Ну, нормально, если я ему альтернативу предлагаю. Если он хочет поиграть там еще полчасика в компьютер, например, я ему говорю «нет», он может обидеться, уйти, не разговаривать еще полчаса с нами.

Д.ЗИЦЕР: А вы потом через эти полчаса, чего делаете?

АННА: Ничего, жду, когда он успокоится и сам подойдет. Ну, грусть у человека, ну, пусть погрустит.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, вот, что я вам скажу. Это я согласен с вами. Значит, смотрите, вот, что я думаю. Ну, во-первых, я думаю, что родственники родственниками, пусть успокаиваются, пусть делают, что хотят, ну, честно говоря, ну, ей богу. Не они мои клиенты, а вы, Анна, так что я, если позволите…

АННА: Они меня запугали, пришлось к вам…

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Значит, смотрите, я, действительно, много раз говорил, и в эфире говорил, и в книжках у меня есть эта фраза «любовью испортить нельзя». Я совершенно в этом уверен. То, что мне кажется важным, я, почему вас спрашиваю про отказ, знаете, почему? Потому что в любой ситуации и в ситуации, когда мы покупаем что-то или даем что-то любимому человеку, когда мы не даем что-то любимому человеку, важен такой момент, который называется осознание. Осознание это важно.

Ну, вот, например, если, не знаю, человек у вас что-то просит, а вам трудно это купить, хорошо бы, чтобы не то, что надо ему жаловаться и устраивать ему комплекс вины, но хорошо бы, чтобы он понимал, что для вас это ценный подарок, это важно. Не надо его шантажировать, еще раз, но хорошо бы, чтобы он понимал. Теперь, вот вы говорите…

АННА: Алло, Дима, я вас не слышу.

Д.ЗИЦЕР: Я вернулся, Анна, извините, пожалуйста, была какая-то техническая накладка у нас, я продолжал говорить, а вы, оказывается, меня не слышали.

АННА: Да, ничего страшного.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а теперь у нас остается чуть меньше минуты, и поэтому я говорю сейчас быстро-быстро все подряд, уж извините.

АННА: А я все быстро-быстро впитаю. Давайте.

Д.ЗИЦЕР: Значит, нужна осознанность. Первый пункт. Нужна осознанность, то есть нужно говорить с молодым человеком о том, как устроены подарки и так далее. Первое.

Второе. Я советую вам про ситуации типа «я попросила его перестать играть на компьютере, а он обиделся» разговаривать. Разговаривать через какое-то время, через, не знаю, час или через день. Слушай, а ты так вот надутый ушел, чего ты хотел сказать-то? А чего не сказал? Это важно.

Третье. Я, конечно, не согласен с вашими родственниками, ни на какую шею он не сядет. А, если возникнет ситуация, когда он у вас чего-то попросит, вы не сможете ему это дать, как раз было бы здорово, чтобы он умел принимать отказ и понимал, как это устроено. Откровенные отношения этому только помогают, а не мешают. Так что в этом смысле, я уверяю вас, ничего страшного от любви не будет. Только нужно, чтобы это не была игра в одни ворота.

Нужно, чтобы он понимал, как устроены отношения, отношения двусторонние. Понимал, что вам бывает тяжело, что вам бывает грустно, что вам бывает весело, что все бывает по-разному. Ну, вот, собственно, и все. Не волнуйтесь, пожалуйста, все в порядке, разговаривайте, и все будет отлично.

АННА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Вот, собственно, и все, дорогие друзья. Я желаю вам удачи. Не волнуйтесь, правда, Анна. А мы слушаем новости и переходим во второй час программы «Любить нельзя воспитывать».

Огромное количество сообщений сегодня. Видите, никак мне не затормозить, очень-очень хочу поотвечать. Ну, в конце, я думаю, что все сделаю, чтобы оставить немножко времени, ребят. Извините, пожалуйста, что пока не получилось остановиться.

Данил из Альметьевска, здравствуйте.

ДАНИЛ: Добрый вечер. Я хотела бы задать вопрос. Мы с супругой решили разойтись. У нас дочери 3 года. Супруга хочет, чтобы дочка жила с ней, а я хочу, чтобы дочка жила со мной. Пока мы сошлись на том, что 50 процентов времени дочка будет жить у одного родителя, 50 процентов времени у другого родителя. А в дальнейшем дочка сможет сама решить, с кем ей удобно и комфортнее жить. И выбрать уже родителя, у кого она будет жить в основном, и у кого будет появляться эпизодически, в гости приходить. И поэтому у меня вопрос, как об этом сообщить ребенку, и какая модель лучше, вот сколько жить ребенку с одним из родителей, неделю, месяц, может быть, пару недель?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я боюсь, вы задаете мне другой вопрос, но я отвечу на тот вопрос, который вы не задавали, вы уж меня простите. Помните ли вы библейскую притчу о царе Соломоне и двух женщинах, которые пришли и сказали, каждая сказала – это мой ребенок. Помните такую притчу или пересказать?

ДАНИЛ: Нет, не помню.

Д.ЗИЦЕР: Я напомню вам. Я, правда, я уверен, что вы именно ее помните, я начну говорить, и вы вспомните, и другие слушатели тоже. Так вот, в Библии есть такая притча. Пришли к царю Соломону две женщины. Одна женщина сказала – я мать этого ребенка, это мой ребенок. И другая женщина сказала – я мать этого ребенка, это мой ребенок. Дорогой, уважаемый царь Соломон, рассуди нас, пожалуйста. Он приказал принести саблю и сказал – раз нет никаких признаков того, что, действительно, одна из вас является матерью этого ребенка, я присуждаю разрубить его напополам. Половину получит одна и половину другая.

И вот одна женщина сказала, одна из женщин сказала – да, это абсолютно справедливое решение. Да, если уж не суждено мне, так сказать, обладать им на сто процентов, хотя бы половину я получу. А другая женщина сказала – нет, нет, царь, ни в коем случае. Если речь идет о том, что мой ребенок погибнет, уж лучше отдай его другой женщине, несмотря на то, что она не является его матерью. И царь Соломон понял, что именно вторая женщина является матерью ребенка. Вспомнили притчу такую?

ДАНИЛ: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: К чему это я? Как это интересно. Я скажу, к чему это я. А вы на меня не обидитесь, ладно?

ДАНИЛ: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, если обидитесь, то не сильно. Слушайте, мне кажется, что вы с мамой вашей дочки вообще-то думаете только о себе, и совсем не думаете о ней. Я объясню, что я говорю. У меня редко бывают такие прямые заявления, но я в данном случае вот не боюсь и прямо заявляю. Потому что вы говорите только о том, чтобы не пострадало ваше эго, поэтому 50 процентов. 50 процентов мне, 50 процентов ей.

Вы не задаете мне вопрос, будет ли хорошо девочке от того, что у нее не будет своего дома, а будет просто такое болтание между двумя семьями. Вы спрашиваете меня, как лучше ей об этом сообщить. А я должен вам сказать, что в данном случае, уж на что я, правда, я очень-очень всегда стараюсь родителей поддерживать и поддерживаю чаще всего по делу, но в данном случае я категорически с вами не согласен, ребята, и я не могу вам этого не сказать. Для человека в 3 года очень важен дом, очень важно свое место.

Бывает ли так, что судьба человека складывается таким образом, что иначе не получается? Слушайте, бывает. Но вы даже не хотите знать, в каких ситуациях. Бывает. Может ли такое быть, что у дочки вашей замечательной будет два дома и все будет в порядке? Теоретически может. Но, к сожалению, намного больше шансов на то, что она не будет себя чувствовать дома нигде, ни там, ни там. Причем, вне зависимости от того, будет речь идти о неделе, месяце или годе.

Поэтому, вот смотрите, что я вам скажу на эту тему. Я скажу вам на эту тему, что, если вы со своей бывшей женой сохранили человеческие отношения, мне кажется, вам надо вдвоем садиться и решать, как правильно поступать.

Теперь, я не знаю, вот с этой секунды я не могу давать вам совет, я не знаю, как правильно, чтобы она большую часть времени была у вас или большую часть времени была у нее. Я не знаю. Но я очень точно понимаю, что человек на вопрос, где ты живешь, должен уметь давать ответ. И, если человек живет в двух домах, он этого ответа не сможет дать. Вот простого такого, базисного ответа, который был у каждого из нас в детстве, понимаете, какая штука?

ДАНИЛ: Понял, понял.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, но я не брошу вас, я не брошу вас в этой ситуации, не волнуйтесь. Теперь смотрите, значит, дальше чего с этим делать? Делать с этим вот, что. Мне кажется, что при любом решении, теперь дальше важный момент, смотрите, при любом решении, естественно, второй родитель не просто имеет право, а должен общаться со своим ребенком много времени. Я живу у папы и два дня в неделю мы с мамой ходим гулять, ходим туда, ходим сюда и так далее, потом я возвращаюсь домой. Или, наоборот, я живу дома, ко мне приходит папа и папа, значит, забирает меня, и мы с ним прекрасно тусуемся.

Это не значит, что ее нельзя брать к себе домой, я надеюсь, вы меня понимаете, и ночевать можно, все, что угодно можно. Но понятие дома, мне кажется, на мой взгляд, возможно, будут люди, которые со мной поспорят, должно быть ясным, должно быть понятным. Вот, что я думаю.

Теперь, как ей об этом говорить? Говорить ей об этом очень спокойно, очень уверенно, очень мягко, очень ласково. Разговаривать, на самом деле, вдвоем и говорить о том, что мама с папой тебя очень любят, и с этого начинать. И это упоминать много-много-много раз. И говорить о том, что мы сейчас с мамой решили, мы так решили, что каждому из нас сейчас интересно было бы пожить по отдельности, потому что нам кажется, что каждый из нас сейчас интереснее будет развиваться, интереснее будет его жизнь, если мы будем жить по отдельности. Для нас очень-очень важно сказать тебе, очередной раз говорю я, что мама тебя очень любит, папа тебя очень любит, мы тебя очень любим, мы придумали, что жизнь наша будет устроена так. И дальше очень-очень важно рассказать ей, как будет устроена ее жизнь.

ДАНИЛ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Вот смотрите, мне при этом пишут, я прочту это сообщение, я даже не до конца его дочитал одним глазом, но мне кажется, что это важно. «Добрый день. Эта притча очень разумная. Но, если мужчины так легко будут соглашаться с тем, что в таких случаях хотят супруги, мы, русские мужчины, так и будем находиться на задворках в отношениях с нашими детьми. К сожалению, чтобы вести диалог, надо, чтобы говорили оба, а в этой ситуации женщины знают, что, как правило, закон на их стороне и этим пользуются». Пишет Станислав.

Ой, Станислав, я не знаю, может, и есть доля правды в ваших словах. Но, с другой-то стороны, вот нам Данил звонит и говорит, что они решают это вместе. Нет, мне не кажется, что автоматически ребенок должен оставаться с мамой. Вот сейчас я думаю, что будут люди, которые пошвыряют в меня гнилые помидоры. Нет, мне не кажется. Мне кажется, что это сложный вопрос, это вопрос, который нужно решать вместе, но решать в пользу ребенка, а не в пользу родителей, ничего не поделаешь. Я прощаюсь с вами, Данил. Желаю вам удачи. Извините, что я дал общий вам ответ. Я понимаю, ответ, который вас не радует в основе своей, но думайте, думайте хорошо и общайтесь с супругой.

Кстати, есть еще один момент. Вот вы сказали очень важную вещь. Вы сказали – она поживет немножко там, немножко тут, а потом когда-нибудь решит. «А потом когда-нибудь решит» – этот код абсолютно верный. А потом когда-нибудь решит. А, может быть, пройдет год, другой и тогда вы сами решите вместе с ней, что, нет, я перехожу к маме или я перехожу к папе. Это можно, это нормально. Ребенок может пожить у бабушки с дедушкой несколько месяцев, зная, где его дома. Так что смотрите, спокойненько. Удачи вам.

ДАНИЛ: Хорошо. Спасибо большое. Вам удачи, всего доброго.

Д.ЗИЦЕР: Всего доброго. Пройдите это и с честью, и спокойно, я желаю вам от всей души.

Наталья из Липецка, здравствуйте.

НАТАЛЬЯ: Добрый вечер, Дима. Меня зовут Наталья. У меня вопрос такой. Моему сыну 12 лет, он учится в 5-м классе. Зовут сына Тимофей. У нас конфликт с одноклассником, который длится, ну, уже с третьего класса, конфликт такой словесный. Одноклассника зовут Олег. То есть Тимофей с Олегом достают периодически словами друг друга. Этот конфликт, то затихает, то разгорается вновь. Собственно говоря, в третьем классе мы с мамой Олега поговорили и решили о том, что дети, ну, просто не будут так близко друг к другу подходить и постараются ограничить себя от общения друг с другом.

А на днях, вопрос следующий, точнее, это была предыстория, теперь история. В последнее время я опять стала слышать от Тимофея, что Олег меня достает. Я спрашиваю у Тимофея, как Олег достает? Он говорит – ну, он подходит ко мне, начинает нести какую-то чушь, это я словами ребенка говорю, соответственно я ему говорю – отстань от меня, он не отстает. Я ему еще раз – отстань, он опять не отстает. До тех пор, пока я на него не наору матом, он от меня не отстает. Ну, я, естественно, сказала, что матом ругаться нельзя и все прочее. Но позавчера…

Д.ЗИЦЕР: Так он вас и послушал, вы смешные.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, я понимаю, просто говорю. Но суть не в этом. А на днях был урок физкультуры. И команда разделилась на две группы, где в одной команде капитаном был мой сын, и так получилось, что Олег тоже в этой команде присутствовал. Дети должны были кидать мяч в корзину. У всех получалось, у Олега не получалось.

Более того, Олег плохо видит, и соответственно, то ли расстроился, в общем, он перестал кидать мяч в корзину. В итоге команда моего ребенка и Олега проиграла, физрук поставил всем «тройки». А надо сказать, что дети учатся без «троек» и Олег, и Тимофей, то есть, я так понимаю, для них это очень важно. В итоге мой ребенок…

Д.ЗИЦЕР: Отдельная тема. Извините меня, пожалуйста, я на секунду, отдельная тема, зачем физрук поставил им «тройки», я ничего не понимаю. Из-за того, что они проиграли, он поставил им «тройки»? А иначе бы он другой команде поставил «тройки», если бы они выиграли?

НАТАЛЬЯ: У нас такая система оценок. Когда дети играют в баскетбол или в волейбол, если команда проигрывает, то им ставят «тройки», а выигравшей команде ставят «пятерки». Ну, это другая тема.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, подождите секунду, Наталья, мы сейчас разговариваем на другую тему, я все понимаю. Но вообще-то это убийственно, вот эта часть. Я дам вам время на то, про что вы спрашивали. Это убийственно то, что вы рассказали. Слушайте, надо бегом бежать к директору.

НАТАЛЬЯ: А, вы знаете, дело в том, что, я так понимаю, что директор, видимо, в курсе. Да, извините.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Наталья, вот услышьте меня. Не в курсе директор, вот не в курсе директор. Поверьте мне, то, что происходит в Липецке, я знаю хорошо. Вот случайно это город, который я знаю хорошо. Да это просто полный, вы поймите, что делает в этот момент физрук, подождите. Вы поймите, что он делает. Он же лишает людей удовольствия от игры. Если человек проигравший получает наказание, значит, он растит детей, которые никогда в жизни не будут уметь проигрывать, которые будут ненавидеть победителей. Это что такое вообще?

НАТАЛЬЯ: Да, я это прекрасно понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Нет, если бы вы это прекрасно понимали, вы бы добились того, чтобы этот физрук, либо прекратил, либо был уволен. Нет, нет, «прекрасно понимаю» не годится. Мы с вами не на фронте, к счастью, находимся, когда у нас нет выхода, понимаете, впереди враг, а сзади, так сказать, тыл и все, нам некуда деваться, надо защищать любой ценой. Нет, вы простите меня, это невыносимо просто, это невозможно, это не может продолжаться ни одного дня. Хотите, я это сделаю? Вот хотите, я это сделаю?

НАТАЛЬЯ: Пока не хочу.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, вы подождите…

НАТАЛЬЯ: Я не хочу, потому что у меня…

Д.ЗИЦЕР: Дорогая моя Наталья, но ведь все, что вы расскажете мне дальше, следует из этой гадости. Взрослый мужик или тетка, я не знаю, кто это, учит детей тому, что враждовать хорошо, вы мне про это рассказываете и удивляетесь, откуда это берется, и сейчас спросите, что с этим делать. Физрука уволить на фиг и не подпускать, с волчьим билетом уволить, если это правда, то, что вы мне говорите, что дети играют в баскетбол и проигравшая команда получает «тройки». С волчьим билетом!

Если меня сейчас слышит кто-нибудь из администрации города Липецка, спокойно, а меня слушают из администрации города Липецка, дорогие друзья, вот мы говорили с вами много о педагогике, я скажу вам, Наталья, у меня и встречи были с учителями в Липецке и с директорами школ, это не просто антипедагогично, это античеловечно, то, что только что прозвучало в эфире. И, внимание, мои дорогие директора школ города Липецка, стыдитесь, что мама Наталья боится к вам прийти и защитить детей. Вот стыдитесь. А теперь, Наталья, рассказывайте, что хотели. Если хотите, а не хотите, не надо.

НАТАЛЬЯ: Да, я продолжу. Нет, я хочу, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Я считаю, что это вопиюще, да я остановиться не могу. Вы это проскакиваете и говорите – ничего страшного, я пока не хочу с этим ничего делать. Да кого же растят-то из вашего сына в этой школе? Кого растят? Что, если он выиграет, то он молодец, а все остальные дерьмо, извините меня, пожалуйста. А, если он проиграл, на самом деле, то он дерьмо, а все остальные молодцы. Все, никакой морали больше нет в этой педагогике. Что ж такое-то, а?

НАТАЛЬЯ: Ну, я вас услышала, я понимаю, про что речь.

Д.ЗИЦЕР: Все, извините.

НАТАЛЬЯ: Вопрос в следующем. Мой в сердцах сказал на Олега матом, ну, то есть то, что из-за Олега мы проиграли, в итоге вот такая ситуация. Я понимаю, что вот этот случай на физре, собственно говоря, один из нескольких поводов опять поконфликтовать с Олегом. То есть опять у них начинаются вот эти вот придирки друг к другу. Я позвонила маме Олега и предложила, говорю – давайте мы сделаем так, уважаемая мама Олега, давайте мы наших детей отведем к школьному психологу, и соответственно психолог поговорит…

Д.ЗИЦЕР: А школьный психолог, я чувствую, у вас та еще школа, а школьный психолог вам расскажет, на самом деле, что люди делятся на хороших и плохих. Я думаю, что это школьная система, если вы говорите, что директор в курсе.

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, я хотела, чтобы, я, почему решила к психологу как бы, чтобы мальчики посетили школьного психолога, потому что я понимаю, что я сама не справляюсь, и понимаю, что этот конфликт, он рано или поздно выльется во что-то, в некрасивую какую-то историю, потому что мальчишки наши не успокаиваются. То есть, они опять придираются друг к другу.

Д.ЗИЦЕР: Это я понимаю.

НАТАЛЬЯ: В итоге после психолога…

Д.ЗИЦЕР: А чего мы хотим-то? Чего хотим, на самом деле?

НАТАЛЬЯ: Я хочу понять, надо было мне лезть в эту историю или нет.

Д.ЗИЦЕР: Но я уже так спокойно-преспокойно вас спрашиваю.

НАТАЛЬЯ: Потому что я хотела, чтобы в конфликте как-то разобрались более профессионально. Потому что я понимаю, что ограничить общение между ними мы все равно не можем соответственно, дабы не допустить, ну, извините, мордобоя, потому что, ну, рано или поздно, у них сейчас переходный возраст начинается, и я понимаю, что конфликт остается конфликтом. Вот, собственно говоря, так.

Д.ЗИЦЕР: Я скажу, что я думаю. Значит, смотрите, ну, знаете, самое неблагодарное дело судить другого человека и говорить, правильно вы поступили или нет, я понятия не имею. Вы мама, вы в этой ситуации почувствовали, что это вам поможет и детям поможет. Ну, вы поступили, как поступили. Но давайте поймем, на самом деле, что происходит. Вы меня извините, вы не думайте, что у меня родилась навязчивая идея. Но ваш сын ходит в школу, в которой, как минимум, один учитель натравливает одних детей на других. Вы это услышьте, Наталья, вы, видимо, это не очень понимаете.

НАТАЛЬЯ: Ну, была такая мысль.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так натравил-то, кто их натравливает друг на друга? Физрук. А, может, еще есть такие учителя? А, может, надо в Департамент образования срочно бежать?

НАТАЛЬЯ: Да нет, вроде как не замечено было.

Д.ЗИЦЕР: Не знаю.

НАТАЛЬЯ: Ну, я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Значит, теперь смотрите, эта ситуация, ситуация на уроке физкультуры абсолютно логичная в рамках того, что устроил их, как назвать этого человека, я не знаю, этот человек, которого пустили к детям. Он не педагог, он не учитель, я не знаю, кто это вообще, человек, которого пустили к детям. Значит, сейчас, смотрите, мы уходим на новости, но тема важная, оставайтесь, пожалуйста, мы договорим.

Я напоминаю, что на линии у нас Наталья из Липецка с очень серьезной и очень тяжелой темой, я даже, действительно, вознегодовал очень-очень сильно. Вы знаете, что, Наталья, сейчас мы продолжим, просто я хочу сказать, что у меня сейчас в чате очень много сообщений на эту тему, начинающиеся, в общем, одинаково: «А у нас учитель…», «А здесь произошло это…». И, в общем, всякие ситуации довольно дикие здесь приводят в пример.

Я могу сказать только одно – дорогие родители, не молчите. Это не ситуация, в которой мы имеем право молчать. Вряд ли вы хотите, чтобы дети учились тому, что предавать хорошо. Разве вы хотите, чтобы они научились тому, что, когда мы будем пожилые, и будем нуждаться в их защите, они не должны были нас защищать, это же очень-очень странно. Ребята, действуйте.

Кто-то пишет: «Другие семьи это устраивает, а несколько семей это не устраивает». Ничего, капля камень точит, объясняйте, давайте слушать, хотите, нашу программу, другие программы, книги, делайте лекции. Вы себе потом никогда этого не простите, ребята.

Наталья, я с вами. Переходим все-таки к вашему вопросу.

НАТАЛЬЯ: Да, я на линии.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите… Ну, давайте, повторите вопрос, будет хорошо.

НАТАЛЬЯ: Я бы хотела задать два вопроса. Первый вопрос, права ли я была, влезая в эту ситуацию с мальчиками, то есть, пытаясь как-то разрулить? Или все-таки, как мне многие говорят из моих знакомых – не лезь, это школьные моменты, которые будут на протяжении всей школьной жизни их как бы присутствовать, то есть будут споры. Я понимаю, что это, в общем, с одной стороны, я не должна влезать, с другой стороны, я просто так смотреть на это тоже не могу, я хочу обезопасить своего ребенка от каких-то дальнейших разборок.

Д.ЗИЦЕР: Да я согласен с вами.

НАТАЛЬЯ: И второй момент, как научить справляться с эмоциями моего ребенка, когда я понимаю, сейчас переходный возраст, еще раз повторюсь, я понимаю, что гормоны будут бушевать?

Д.ЗИЦЕР: Да ни при чем тут переходный возраст. Ни при чем гормоны.

НАТАЛЬЯ: Как ему вести себя с Олегом, то есть не выход просто ограничить общение и все, этого сделать невозможно, потому что они в одном классе.

Д.ЗИЦЕР: А я вообще не понял, чего такого Олег-то делает плохого? Просто раздражает его?

НАТАЛЬЯ: Ну, вот они между собой все время… Да, как мой ребенок говорит – он меня бесит, а я его бешу. Вот дословный разговор.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, что касается первого вопроса. В ответе я буду однозначен. Слушайте, мне кажется, что вы поступили абсолютно правильно. Я не знаю, правильно ли идти к психологу в этой ситуации. Но сын к вам обращается, обращается к вам с вопросами, обращается к вам за помощью, обращается за поддержкой. Слушайте, ну, конечно, да, а как же иначе.

НАТАЛЬЯ: Поняла.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, сказать – разбирайся сам? Наплевать на тебя? Ну, что это за дела?

НАТАЛЬЯ: Ну, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, а вот, что касается всего остального, вы знаете, мне кажется, что можно попробовать вести себя иначе. Во-первых, я вашему сыну задал бы вопрос, который я сегодня уже задавал в первой части нашей программы, а ты чего хочешь-то, на самом деле? Вот он, чего хочет?

НАТАЛЬЯ: Ну, я думаю, что он…

Д.ЗИЦЕР: Олег его раздражает, я понимаю. А хочет-то чего?

НАТАЛЬЯ: Я ему этот вопрос не задавала, чего он хочет. Я так понимаю, что он…

Д.ЗИЦЕР: А вы задайте. Вы со мной? Что, опять я выпал? Раз, два, три, четыре. Нет, говорят, я здесь, у нас Наталья, видимо, оборвалась. Ну, давайте я порассуждаю, может, она вернется. А вы задайте этот вопрос, это вопрос важнейший, потому что очень часто мы действуем импульсивно. Вот я кого-то не люблю и у меня кулаки сжались, и уже, знаете, к лицу рука тянется. Ты чего хочешь-то? Ты чего бы хотел? Чего ты хочешь достичь? Это важнейший вопрос. Наталья, вы слышали его, да?

НАТАЛЬЯ: Да, да, вот я сейчас услышала. Извините, оборвалось…

Д.ЗИЦЕР: Я понял. Он важнейший, это вопрос важнейший, потому что этот вопрос ставит вашего сынулю в ситуацию, когда он должен размышлять. Не говорить – мама, я его ненавижу, а размышлять. Он находится в том прекрасно возрасте, когда размышлять хорошо. Пусть он пройдет всю эту цепочку, пусть он поймет, на самом деле, что он чувствует, это очень-очень важно. И, главное, чего он хочет дальше. Это первое.

Второе. Вот вы ему сказали, что матом ругаться нехорошо. Хорошо, не хорошо, я не буду с вами обсуждать. А я бы вообще задал бы другой вопрос – а почему, когда ты заорал на него матом, он ушел? Он, почему ушел-то? Матом не умеет ругаться?

НАТАЛЬЯ: Ну, да, то есть он обиделся из-за того, что матом на него мой сын.

Д.ЗИЦЕР: Не отвечайте. Это вы придумали только что. Не отвечайте, я даю вам конкретные советы. Это конкретный совет. Это вопрос, который тоже немножко может поставить в тупик. Ты чего хотел-то? И почему Олег повел себя так? Это интересный момент.

Теперь у меня есть третий вопрос, который немного мешает вот этот человек, которого пустили к детям, обсуждать, но, тем не менее. Слушайте, я бы обсудил с ним качества капитана. Вот он был капитаном команды, говорите вы. А капитан это кто?

НАТАЛЬЯ: Руководитель, тот, кто отвечает за всю команду.

Д.ЗИЦЕР: А руководитель, это что такое? Нет, капитан…

НАТАЛЬЯ: Руководитель тот, кто несет ответственность за всех членов команды, за выигрыш, проигрыш тоже несет ответственность.

Д.ЗИЦЕР: А мне кажется, Наталья, это не верно. А мне кажется, что капитан это человек, который делает так, что каждый человек в команде будет чувствовать себя уверенно, будет чувствовать, что он здесь нужен, будет чувствовать, что у него есть поддержка капитана и так далее. Потому что, если капитан этого не сделает, произойдет ровно то, что произошло с Олегом, который почувствовал, что он не желанен в этой команде, его не желают, не будем образовывать новые слова.

Теперь смотрите, мне кажется, что ваш сын так себе справился с этой задачей. Теперь, я не оцениваю вашего сына сейчас, я просто говорю вам, что можно было бы поговорить на эту тему. И, если капитан говорит – они проиграли из-за него, нет. Что мама Наташа говорит, если капитан несет ответственность, так они проиграли из-за тебя, старик.

НАТАЛЬЯ: Значит, виноват капитан тоже.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Теперь смотрите, я думаю, что последнее, что нам нужно, это обвинить вашего сына, его не нужно обвинять, не в этом дело. Мы не заинтересованы с вами поставить ему оценку и пригвоздить его к позорному столбу. Но надо бы, чтобы он про это начал рассуждать. И тогда, может быть, вдруг выяснится, что этот Олег совершенно другой стороной бы повернулся, и, может, этой команде бы много, чего дал, и мы Олегу.

То есть, вот смотрите, на этом примере достиг ваш сын того, чего он хотел или не достиг? Мы возвращаемся к первому вопросу, к вопросу, чего ты хочешь. Почему я считаю этот вопрос ключевым? Ну, вот в этой ситуации проигрыша, а сейчас уберем сейчас вот это то, что произошло, хотя я по-прежнему говорю с вами, а у меня внутри, вот даю вам честное слово, все клокочет от этого, я просто не могу, но не важно. Но в этой ситуации, допустим, мы играем во дворе, сейчас уберем урок физкультуры. Мы проиграли, Олег не смог справиться. Ну, так, чувак, разве ты этого хотел? А, если ты хотел этого, это цена…

НАТАЛЬЯ: Нет, он хотел победы.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Ключ к победе заключался в хороших отношениях с Олегом, кажется. То есть не в хороших отношениях, а в том, чтобы Олег…

НАТАЛЬЯ: То есть он в команде…

Д.ЗИЦЕР: Чтобы капитан подошел к Олегу, например, и сказал – Олег, слушай, дружище, мы отложим наши распри с тобой в сторону, потому что сейчас мы вместе. Я хочу, чтобы ты знал, что сейчас ты нам очень-очень нужен, и ты нужен лично мне, и я уверен, что я нужен тебе, и так далее. Как сыграл бы Олег? На ура сыграл бы Олег.

НАТАЛЬЯ: Я думаю, он бы постарался покидать мяч.

Д.ЗИЦЕР: Я тоже так думаю. Так что смотрите, Наталья, мы заканчиваем. Значит, у нас с вами следующие пункты, еще раз. Мы разговариваем с сыном и разговариваем с сыном на тему, чего ты хочешь, что ты хочешь. Потом, что ты чувствуешь, вот поговори об этом. Потом, тебе нужна помощь или нет, ты хочешь, чтобы мы это изменили или нет. Если хочешь, давай поймем, как. Чувства, а не Олега, мы не можем изменить другого человека. У нас нет волшебной палочки, чтобы Олег улетел на другую планету.

И следующий момент, вопрос, хотим ли мы попадать все время в такие ситуации, как была у нас на уроке физкультуры, когда из-за наших отношений ты же и страдаешь, сынок мой любимый. Господи, я же мама твоя, я же хочу, чтобы тебе было лучше. А так получается, что ты сам…

НАТАЛЬЯ: Ну, скажите, это эгоизм, получается, ребенка?

Д.ЗИЦЕР: Нет, это не эгоизм ребенка. Эгоизм ребенка тут ни при чем. Это неумение ребенка, у него еще нет инструментов выйти из этой ситуации. Вот мы сегодня про это говорили в первом часе, если вы не слышали, переслушайте в подкасте прямо, правда.

НАТАЛЬЯ: Хорошо, да, я, к сожалению, не слушала…

Д.ЗИЦЕР: Ну, ничего страшного. Мы имеем право не любить другого человека, и взрослые, и дети, все в порядке. Но взрослые и некоторые дети тоже, прямо скажем, умеют с этим чувством справляться, а некоторые, кстати, и взрослые не умеют. Что я делаю, когда мне кто-то не нравится. Но главное и базисное это, конечно, я задаю себе вопрос, чего я хочу.

Знаете, есть еще такая история, я сегодня по притчам, ну, не важно. Когда человек говорит про кого-то, вот он с кем-то поссорился и говорит – я никогда ему это не забуду. И вопрос, который надо задать со стороны – а кому от этого будет хорошо? Он об этом забудет, а ты это будешь нести на себе всю жизнь, эту дрянь? Ты этого хочешь? И, знаете, это так хорошо вставляет мозги иногда. Все. Прощаюсь с вами, извините.

НАТАЛЬЯ: Хорошо. Спасибо вам большое.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Извините за эмоциональный блок, кстати говоря, который был. Умоляю, Наталья, подумайте, сделайте что-нибудь с физруком, у меня чешутся руки. Удачи вам, всего доброго.

Антон из Дзержинска, здравствуйте.

АНТОН: Здравствуйте, Дима. Антон, город Дзержинск, Нижний Новгород. Мое сердце наполняется весной от того, что я могу с вами говорить.

Д.ЗИЦЕР: Как романтично. Давайте, наполните и мое сердце весной тогда, и вместе наполним сердца радиослушателей. Я вас слушаю.

АНТОН: У меня прекрасная семья. У меня любимая жена, она будет слушать подкаст, поэтому назову ее Марьяна, и прекрасная дочь 3-х лет София с кризисом 3-летнего возраста. И у нас очень часто бывают такие ситуации, когда дочь, ну, например, ложится спать, и жена, ну, как бы появляется металл в голосе, и она какой-то жесткий ей предлагает выбор, что вот мы делаем так, так или никак. И очень часто потом возникает вот эта проблема с договоренностью, что, ну, вроде мы с тобой договаривались, что одна книжка, а ты тащишь еще пять. А я постоянно, ну, как-то пытаюсь там, через игру или какие-то образы из мультиков показывать.

Д.ЗИЦЕР: Вы хотите, чтобы я вас похвалил, чувствую?

АНТОН: Нет, мы как будто с ней плохой-хороший коп. И она, ну, поскольку все, Петрановскую читала, вас мы тоже слушаем, она понимает, что это не очень хорошо, но дочь, естественно, инстинктивно тянется к хорошему копу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, еще бы. Да она не к хорошему копу тянется, а к человеку, от которого она чувствует любовь, вот, куда она тянется. Коп тут ни при чем. От вас она чувствует любовь, а от нее не очень, возможно, хотя я не сомневаюсь, что она ее любит.

АНТОН: Вот, ну, конечно, это, безусловно.

Д.ЗИЦЕР: Все, извините, дружище, полторы минуты рекламы, и после этого мы как следует об этом поговорим.

Итак, Антон из Дзержинска. Так в чем вопрос-то?

АНТОН: В том, как нам придумать с женой какую-то игру, ну, другую, чтобы можно было, ну, как бы предлагать дочери выбор, но без металла в голосе и без, ну, какой-то такой вот жесткости.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как, очевидно, убрать металл из голоса, чего надо сделать. Зачем металл-то у нее в голосе? Давайте расплавим этот металл.

АНТОН: Немножко мы закипаем, когда уже время ложиться, уже давно прошло, а дочь приходит в такое состояние, что все никак не угомонится.

Д.ЗИЦЕР: Вы смешные. Значит, смотрите, поскольку ваша жена Марьяна будет слушать, вы говорите, это в подкасте, давайте я обращусь прямо к ней, да, Антон?

АНТОН: Супер.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Марьяна дорогая, я понимаю вас очень хорошо. Я понимаю, что разные люди могут нас раздражать, в том числе, люди любимые. Но мой ответ будет устроен из двух половинок. Половинка первая. В очередной раз я прошу не счесть это саморекламой, но посмотрите, пожалуйста, мое видео, которое называется «Свобода от воспитания». Вот не книжку, а видео, оно идет 20 минут, чуть-чуть побольше, и оно ровно на тему того, как нам поступать, когда мы чувствуем это раздражение, и начинается это клокотание в груди, в горле и так далее. Прямо, я думаю, что я вам помогу.

Теперь смотрите, вторая половина. В тот момент, когда вам кажется, что человеку надо спать, а человек спать не очень хочет по ряду причин, а вы его туда загоняете, вы же наверняка понимаете, Марьяна, что вы организовываете этому человеку ненависть к укладыванию спать, наверняка. Может, уже организовали, а, может, вы находитесь в процессе. Это значит, что сон начнет восприниматься, как наказание, во всяком случае, укладывание спать точно. Это очень-очень жалко, потому что спать прикольно, равно, как и есть прикольно, и играть прикольно, и читать прикольно, жалко, жалко.

Значит, мне кажется, что, если вы не уберете из этого процесса эмоциональность, то ваша дочь будет избегать этого всеми силами и напряжение будет только усиливаться, то есть сама эта ситуация будет накаляться. Она все больше и больше будет отбиваться от этой самой штуки.

Значит, следующий момент рассказал мне, вы знаете, ваш муж. Я должен вам сказать, Марьяна, я беседовал сегодня с вашим мужем. Так вот он рассказал мне о конкретной ситуации, может, он оговорился, что мама говорит дочке – мы с тобой договорились, что мы почитаем одну книгу, а ты несешь еще пять.

Обратите, пожалуйста, внимание на две вещи. Первое – вы не договаривались, Марьяна, вы не договаривались. Вы просто сказали ей – я прочту тебе одну книгу, договорились? А что она, 3-летняя девочка взрослой женщине может ответить? Не договорились, мама? Она безвольно говорит вам – договорились. Безвольно не в плохом смысле, она верит маме, она на маму полагается, она понимает, что мама хочет ей добра, она не будет с мамой спорить. Но ваше «договорились» равно «я тебе приказываю». Поэтому ссылаться на договор не нужно.

Следующий момент. Хорошо или плохо, что ваш ребенок хочет читать? Слушайте, мне кажется, хорошо, воля ваша. Она тащит еще пять книг, ну, и, значит, будем читать еще пять книг, ничего не поделаешь. Или можно сказать ей правду, сказать, что вам в лом. Найдите только человеческие слова. Не перекладывать вину на нее, на 3-летнюю девочку, что, видите ли, она договор не соблюдает, а сказать – мамка не хочет тебя видеть больше сегодня вечером, например. Или у мамки есть такая фантазия, что тебе срочно надо ложиться спать. Может такое быть. Ну, это важная правда. Хватит. Давайте я остановлюсь, мне есть еще, что сказать. Антон, ваш комментарий.

АНТОН: Супер, великолепно. У меня остался один короткий вопрос, но я, наверное, задам в другой раз.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

АНТОН: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, прекрасно, и тогда я успею ответить хотя бы на одно сообщение, а, может, и на два. Все, Антон, пока, удачи.

АНТОН: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Марьяна, я уверен, на самом деле, что вы прекрасная, лучшая на свете мама. Все через это проходят или, во всяком случае, большинство. Вы расслабитесь и начнете получать огромное удовольствие в прямом смысле слова от того, что сейчас происходит. У вашей дочки 3 года будет только один раз, не пропустите этот момент, это счастье.

«Дима, добрый день. Спасибо за передачи. Пожалуйста, ответьте на вопрос, как научить ребенка учиться. Сыну 8 лет, обожает школу». Ну, класс, а что не так? «Ходит с удовольствием, но дома делать уроки один не может. Может сидеть над одним примером час, отвлекается, мечтает. Если сидеть рядом с ним, делает. Но надо его потрошить, напоминать, что надо делать. Как достичь того, чтобы он делал уроки самостоятельно? Учиться же надо писать, считать, запоминать, как пишутся слова. Невозможно же до окончания школы с ним сидеть» Ох, это я люблю. «Пожалуйста, помогите советом. Огромное спасибо. Анна из Германии, Франкфурт».

Значит, Анна дорогая, слушайте, ну, вот мне кажется, что вы так огорчены этой ситуацией, что вы сильно преувеличиваете. Вот вы пишете – «невозможно же до окончания школы с ним сидеть». Да вы не будете с ним сидеть до окончания школы. Он не всегда будет нуждаться в вашей помощи. Помните, он был маленьким у вас, малюсеньким, и, например, он не мог сам укрываться, и вы его укрывали. Вы его укрывали и не говорили при этом – что же я его буду до старости укрывать? Или он не мог сам надевать штанишки, и мама Аня чудесная надевала ему штанишки или помогала и не говорила в негодовании – ну, что же он теперь всегда будет со мной за ручку ходить, я штаны на него надевать?

Ему всего 8 лет. Он любит школу, это огромное счастье. У него может возникать какое-то затруднение с уроками, затруднения, может быть, самые разные – неохота, хочется заняться другим. Да сядьте вы рядом и сделайте эти уроки за 15 минут. Мы говорим с вами о Германии, не могу сказать, что я блестяще знаю систему образования в Германии, но немножко знаю. И уроки там устроены довольно просто, правда же. Это какой у вас класс, 3-й, наверное. Сядьте рядышком и помогите, пусть он продолжает обожать школу, это самое-самое главное.

Когда я говорю «помогите», я не имею в виду – сделайте за него. Я имею в виду – помогите, поддержите, скажите, что давай это посчитаем на другой бумажке, а давай это сделаем. Добавьте в это игры, потому что серьезная такая пахота, которая, похоже, ему организовывается, это, в общем, не то, чего он ищет, и вообще этого ему в жизни хватит. Так что я должен вас успокоить, не волнуйтесь, смело напоминайте. Потрошить его не надо, вы в кавычках пишете «потрошить», а просто получайте удовольствие от того, что вы делаете это вместе. Я надеюсь, я ответил.

Дорогие родители, умоляю вас, не будьте равнодушны. Это я к этой истории с учителями в школе. Если вам кажется, что ваш ребенок в опасности или в плохой ситуации, вы обязаны их защищать, в смысле своих детей.

До завтра.