Любить нельзя воспитывать Выпуск 208

Д.ЗИЦЕР: Я счастлив приветствовать вас, друзья мои дорогие, в программе «Любить нельзя воспитывать». Будем начинать.

Сейчас я постараюсь отдать должок. Неделю назад, вернее, шесть дней назад в конце программы мы разговаривали с чудесной Светланой, и не хватило нам времени. И договорились мы с ней продолжить разговор в самом начале программы сегодня. И почему-то, Светлана, не получается у нас до вас дозвониться. Поэтому сделайте одолжение, пожалуйста, позвоните нам сами или просто напишите в WhatsApp, в чате, и мы моментально с вами свяжемся.

Потому что я скажу вам правду, вот на моем канале в YouTube, знаете, где я выкладываю выпуски, очень большое количество слушателей и зрителей в случае с YouTube интересовались продолжением нашей беседы. Ну, и мне тоже, в общем, будет очень-очень интересно.

У нас есть на это немного времени, потому что сейчас мы, как обычно послушаем музыку, и как раз за это время попробуем связаться со Светланой.

Не можем мы пока поймать Светлану. Но на линии у нас зато Андрей из Москвы. Андрей, здравствуйте.

АНДРЕЙ: Здравствуйте, Дмитрий. Очень здорово, что дозвонился до вас. Не совсем слышал, какая тема сегодняшней передачи, но у меня вопрос следующего характера. Есть две дочери. Старшая 7 лет, учится в первом классе. И где-то в декабре, в январе я начал замечать, что она очень остро стала реагировать на замечания, на просьбы, связанные с выполнением каких-либо заданий. Это может быть, как домашние какие-то дела, помощь в уборке, по уборке, потом домашние задания, выполнение домашних заданий, школьных.

Девочка как бы добрая, отзывчивая, старательная, но вот что-то случилось, стала грубить, переходит на крик, ну, как бы делает вид, что не слышит. Стараемся акцентировать уже внимание, но все равно приходится возвращаться к этим темам, и вот нарываемся на такую реакцию. Как вот грамотно поступить, чтобы ребенок…

Д.ЗИЦЕР: Грамотно поступить так, Андрей, да, я понял. Во-первых, приведите мне, пожалуйста, пару примеров, если можно.

АНДРЕЙ: Ну, например, вот она…

Д.ЗИЦЕР: Вот остро реагировать, это как?

АНДРЕЙ: Домашние задания. У нас выходные…

Д.ЗИЦЕР: Секунду, Андрей, я сейчас к вам придерусь, вы не подумайте плохого, она учится в первом классе?

АНДРЕЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: А почему она должна сделать домашнее задание?

АНДРЕЙ: Ну, им задают небольшие домашние задания, там два, три упражнения.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, по закону в первом классе нет домашних заданий. Что мы будем делать?

АНДРЕЙ: Ну, мы можем их не делать, конечно, но вы сами понимаете, что школьное образование современное, оно не такое, как, например, в моем советском детстве. Ну, домашнее задание дается для закрепления, скажем так, того, что в школе дается, материала, который дается в школе.

Д.ЗИЦЕР: Андрей, нет, если в школе хорошо дается, то все закрепляется само, поверьте директору школы. Ну, давайте мы с вами, мы успеем поговорить, вы не волнуйтесь. Скажите мне, пожалуйста, а как вам кажется, в чем логика Министерства и министра, и закона об образовании, что в первом классе не рекомендовано давать домашние задания? Вот, как вам кажется, в чем идея?

АНДРЕЙ: Чтобы у детей не отбить желания учиться в дальнейшем. Чтобы сократить по минимуму их нагрузку учебную и дать возможность наслаждаться обучением.

Д.ЗИЦЕР: Неплохо сказано. Что же тогда происходит в вашей школе? Ну, просто это ведь я отвечаю на вопрос длинным образом. Это просто я захожу не в лоб, а так немного, знаете, с фланга. Домашние задания не рекомендованы, человек должен делать домашние задания. Не рекомендованы они, потому что умные люди, я сейчас говорю без иронии, я, действительно, считаю, что умные люди подумали хорошо, посмотрели вокруг, поучились тому, что сделано уже, сами что-то придумали и сказали – не надо бы, это будет раздражать наших детей, это будет мешать им жить. Но ей дают домашние задания, она раздражается, как и было предсказано. Это первая часть ответа. Ну, ладно, давайте дальше.

АНДРЕЙ: Ну, вы понимаете, домашние задания эти, они были с октября, и как бы не возникало никаких проблем, там не сложные достаточно примеры.

Д.ЗИЦЕР: Накопление называется это в педагогике и психологии. Ну, не важно, давайте дальше, давайте пример все-таки. Давайте все-таки пример, Андрей, не буду троллить вас.

АНДРЕЙ: Ну, хорошо, вот необходимо убрать игрушки после игры за собой.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

АНДРЕЙ: Например, вот я говорю, что, любимая дочка, нужно убрать за собой игрушки, потому что дальше мы будем готовиться, например, ко сну или там еще к каким-то действиям, ну, нам будет это мешать. Она кивает головой и говорит – да, да, да, и переключается на другое какое-то действие. Спустя полчаса я еще раз напоминаю о необходимости убрать игрушки за собой, на это она начинает кричать – я слышу, ты мне уже говорил, все такое, и как бы не очень красиво.

Д.ЗИЦЕР: И то, правда. Что? Ну, Андрей, ну, вы серьезно? Я чувствую, вы не часто слушаете нашу программу, ну, ладно, я посвящу вам несколько минут. Вы так и говорите ей – нам будут мешать твои игрушки? Ну, примерно, нам будут мешать, мы будем готовиться спать.

АНДРЕЙ: Ну, нужно убрать, у них есть свое место, чтобы они не потерялись, чтобы все было на своих местах, их нужно убрать.

Д.ЗИЦЕР: Как они потеряются в квартире? Ну, подождите, Андрей, подождите секунду, вот давайте в этот смысл мы вдумаемся. Мы много раз говорили на эту тему, но, знаете, повторение – мать учения, будем считать. Значит, смотрите, дело происходит в вашей спальне?

АНДРЕЙ: Ну, у нас как бы ограниченное пространство, скажем так, да.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, а я совершенно не думаю, что вы во дворце живете. Где разбросаны игрушки, и где она будет собираться спать? Давайте.

АНДРЕЙ: Ну, вот как бы в комнате, где, которая является проходной, где как бы не только она спит, где взрослые тоже ходят.

Д.ЗИЦЕР: Взрослые ходят, она спит и так далее. Теперь, внимание, Андрей, кому мешают игрушки?

АНДРЕЙ: Взрослым и детям тоже, потому что они периодически наступают, больно ножкам.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, нет, детям, поверьте мне, если бы детям они мешали, дети бы их убрали. Игрушки мешают взрослым. Так. Более того, взрослые говорят – нам это будет мешать. Это важное местоимение «нам». Почему же взрослые говорят тогда – нам это будет мешать, а ты должна это убрать? Я не смеюсь над вами, давайте проследим эту логику, хотя она кажется вам смешной.

АНДРЕЙ: Нет, ничего смешного. Дело в том, что до определенного момента мы вместе все это делали, все убирали, потом ребенок стал это делать сам, и как бы мы даже перестали контролировать процесс. Но вот где-то в декабре, в январе я заметил, что человек просто бросил это делать и не хочет.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я могу вам сказать простейшую причину, на мой взгляд, я могу вам сказать впрямую и не мурыжить вас. Простейшая причина следующая. Значит, мне кажется, что человек, который ходит в первый класс, у человека это, у любого человека, не только у вашей дочери, отнимает довольно много сил. Вы говорите, в октябре было иначе. В октябре было иначе, потом, действительно, происходит некоторое накопление. Мне кажется, что в этот момент мы можем им помочь, мы, родители. Ну, правда, помочь.

Зафиксировать это, не то, что ходить, так сказать, с метлой за ней и молчаливо прислуживать, я не об этом говорю. Можно сказать – доченька, ну, чего тебе, да, ты устала, тебе трудно игрушки убрать? Давай я уберу. Или – давай мы вместе уберем. Или – давай я тебе помогу, или что-нибудь.

АНДРЕЙ: Ну, так и происходит частенько. Но реакция, волнует реакция. Вот человек грубит, как-то отвечает очень резко.

Д.ЗИЦЕР: Ну, грубит это как? Приведите пример. Вы не привели пример.

АНДРЕЙ: Ну, может назвать, например, дураком, что-то еще сказать грубое такое.

Д.ЗИЦЕР: Ну, куда же это годится?

АНДРЕЙ: Замахнуться руками, ударить.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а вы чего делаете в этот момент?

АНДРЕЙ: Мы говорим, что нам это не нравится, что у нас так не принято в семье и стараемся как-то это сгладить, но все равно не всегда получается.

Д.ЗИЦЕР: Значит, дорогой Андрей, мне кажется, делать надо следующее. Делать надо, давайте, все, хватит, я, действительно, чего я вас возюкаю тут, понимаете, туда-сюда. Значит, мне кажется, делать надо следующее. Во-первых, надо понять, как устроена у нее учеба, надо понять. Что я имею в виду? Я имею в виду, что, если ребенок был спокойным и не кричал, и не орал, и не повышал голос, и так далее, и вдруг это происходит, надо искать точку раздражения или точку подпитки.

Если единственное, что изменилось, это, что она не была в школе, а потом пошла в школу, тяжелые подозрения меня терзают. Не исключено, что там орут на нее, например. Это, еще раз, ни в коем случае не утверждение, Андрей, это пример, это гипотеза. Не исключено, что на нее там орут. Если на нее там орут, это значит, что у людей принято орать и так далее. Я сейчас примитивную такую цепочку создаю, но честную. Значит, это штука номер один.

Штука номер два. Надо посмотреть, что у нее происходит в школе, что происходит с учебой с точки зрения взаимоотношения с друзьями, сверстниками и так далее. Если никогда до этого она не позволяла себе сказать – «папа, ты дурак», и папа, конечно, не позволял себе назвать дураком, не знаю, сына, дочь, маму, кого угодно, значит, это откуда-то пришло. Вариантов немного опять, надо бы поглядеть.

Третье. Мне кажется, что вне зависимости от результатов вашего исследования с ней нужно поговорить. И поговорить с ней нужно очень-очень спокойно, как всегда отдельно от ситуации уборки или не уборки, и сказал бы я ей следующее, не «ты плохо себя ведешь», а сказал бы я ей – котик, я вижу, как ты устала, я буду очень-очень рад тебе помочь, давай поймем, чем.

Какое у меня параллельное сообщение от Максима из Йошкар-Олы, ну, я скоро-скоро, Максим, не уходите от радиоприемника, я скоро вам отвечу. Да, Андрей.

АНДРЕЙ: Спасибо за совет. Ну, в принципе, я слушаю вашу передачу и стараюсь советы применять. Ну, как бы, вы сами понимаете, жизнь такая, не всегда получается на практике то, что хорошо в теории.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, я вас очень хорошо понимаю, Андрей. Нет, что касается, смотрите, «дурака», ну, поскольку, действительно, вы говорите, что вы слушаете нашу программу, вы знаете, что для меня это красная линия. Нет, люди не должны друг друга унижать, оскорблять и так далее. Поэтому на эту-то тему надо ей сказать твердое «нет». Не в смысле – у нас так принято или не принято. Котик – нет, я не готов, я не готов, чтобы кто-то меня называл подобным образом. Более того, я защищу тебя от любого человека, который тебя назовет подобным образом, и так далее. Но выводить ее надо, конечно, на практику.

То есть, что нам сделать, мы видим – вот был один человек, а сейчас другой человек. Три месяца назад было вот такое, помогите ей это увидеть, а сейчас вот такое. Дальше, помогите ей сделать вывод, предложите ей этот вывод. Скажите – доченька моя дорогая, мне не кажется, что кто-то тебя заколдовал, мне кажется, что ты, действительно, устала, так бывает, слушай, и год учебный кончается и так далее, давай мы придумаем, как сделать так, чтобы, ну, нам вообще к этому не возвращаться. Ну, например, как сделать так, чтобы игрушки были убраны, раз, действительно, они разным людям могут мешать.

Примите любые варианты – будем вместе, будем не вместе, вы говорите, раньше так и было, а потом это встало на свои рельсы. Ну, так ура. Значит, сейчас нужно снова подправить этот состав, чтобы он поехал снова по своим рельсам. Правда. Но на школу посмотрите, Андрей, посмотрите на школу. Не бывает такое, что человек не кричит, не кричит, а потом вдруг, как заорет. Ну, бывает, но мы болезнь давайте с вами исключим в данном случае, неврозы всякие. Значит, надо поглядеть.

АНДРЕЙ: Постараемся. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам большущее. Надеюсь, мы ответили. Не могу, ну, собственно говоря, есть у меня слушатель на линии, но у меня скоро уже реклама, поэтому, давайте-ка, я лучше отвечу Максиму, как я и обещал.

Максим пишет мне: «Дима, что за дикие советы вы даете в эфире?» «Дикие» – о, это слово. «Сегодня мы не будем заставлять ребенка убирать за собой, завтра он утонет в бардаке и грязи», – Максим пишет мне, двое детей подростков.

Максим дорогой, я серьезно абсолютно вам отвечу на этот вопрос. Значит, мне кажется, во-первых, на этот вопрос могут ответить двое ваших детей подростков и ответить хорошо-хорошо. А именно ответить, должны вы заставлять кого-то что-то делать, или люди сами делают то, что следует, глядя на пример родителей, например. Знаете, как сказал Лао-цзы, такой был мудрец, он сказал: «Если я ничего не навязываю людям, они становятся собой. Если я не пристаю к людям, они сами ведут себя правильно», и так далее.

Значит, теперь смотрите, давайте по-честному, Максим, вы ведь не видели ни одного человека, утонувшего в бардаке и грязи, это же такая метафора у вас. Никто не тонет в бардаке и грязи. Потому что, если мы живем в рамках, в которых у меня принято убирать дома, мама убирает, папа убирает, я им помогаю, они мне помогают, я впитываю в себя самое главное, а именно, я впитываю в себя определенную культурную норму. Это очень-очень важно – культурную норму. И в соответствии с этой культурной нормой, если она принята у вас дома, я, действительно, убираю.

Теперь, у каждого из нас, у большинства из нас, не скажу у каждого, бывает в жизни или бывал в жизни такой период, когда мы не очень-то убирали и, извините за выражение, на это забивали. И чаще всего это было связано с тем самым подростковым возрастом так называемым. И в этом самом подростковом возрасте нам, взрослым, мне кажется, надо бы вдохнут и выдохнуть, глубоко вдохнуть, хорошо выдохнуть и помочь, помочь детям, потому что мы так были устроены. Мы сами это проходили.

Теперь, Максим, главное, я даю вам честное слово, в тот момент, когда мы заставляем 7-летнего человека что-то делать, главное, что выучивает человек, это, что сильный имеет право заставлять слабого что-то делать. Вот я даю вам честное слово. Он в этот момент думает не про уборку, он подчиняется силе. Ну, а мы-то с вами хотим, чтобы это происходило сознательно, правда?

И получается, что нужно выстраивать отношения, в первую очередь, и делать так, чтобы наша семейная норма и в этом, и в еде, и в совместном пении, и в совместных прогулках, и в том, как мы разговариваем, и так далее, была у него на глазах, и чтобы это было частью этой нормы. Я надеюсь, я ответил. Сейчас мы с вами, друзья, слушаем рекламу и новости, а потом продолжаем.

Ой, много-много реакций, как всегда заговоришь про уборку и про игрушки, и всегда много реакций. «Дима, спасибо за мудрые советы. Это, действительно, так работает. Заставляешь делать уборку, ребенок сопротивляется, ничего не убирает, это только приводит к конфликтам. С возрастом все само проходит. В детстве мой сын буквально утопал в бардаке, сейчас в комнате и ящиках шкафа идеальный порядок, не нужно ничего говорить».

Сам Максим, с которого все началось, пишет: «Спасибо за ответ. Все красиво и логично. Но сегодняшние подростки переполнены пропагандой свободы и непослушания». Это, кто, интересно, пропагандирует им непослушание? Свобода, мне кажется, это прекрасно. «Пример родителей у них на заднем плане».

Слушайте, нет, все равно все начинается с родителей, ребята. И дальше, если у родителей есть возможность, то есть, если родители, действительно, создали такую ситуацию, такие правила игры дома, что они близки с детьми, что дети им верят, что дети не видят в них, ну, так сказать, надсмотрщиков или тех, кто заставляет их что-то делать против воли, они вас услышат, услышат абсолютно точно.

А вот смешное сообщение от Егора у меня: «У родителей не было принято, а я живу в бардаке и грязи», – пишет Егор. Ну, так, Егор, это же ваш выбор, судя по всему, потому что вы же взрослый. Если вы не захотите жить, как вы говорите, в бардаке и грязи, полагаю, вы уйдете из бардака и уберете грязь. А, если вам так хорошо, так и чудесно, рад за вас.

Мария из Кирова, здравствуйте.

МАРИЯ: Здравствуйте, Дима. У меня такой есть вопрос. У нас намечается собрание в школе. У меня сын, ему 10 лет, заканчивает он четвертый класс обычной общеобразовательной школы. И накануне собрания в родительском чате начались разговоры по поводу тему собрания. Одна из тем это от учителя идет просьба передать родителям, чтобы родители максимально следили за жизнью детей, особенно мальчиков, и их гаджетами. Просматривали их контенты, в которые они заходят, и смотрели, что они скачивают.

На что у меня возник сразу вопрос. Может быть, это рекомендация к родителям? Я забиваю его тоже в родительский чат. Но мне сказали – нет, это требование. Ну, вот в нашей семье, к сожалению, может, или, к счастью, это не принято.

Д.ЗИЦЕР: Нет такого требования.

МАРИЯ: Да, такого требования нет. Залезать к ребенку в телефон не хочется, нет желания и как-то вот совсем не по себе, даже передергивает от одной мысли. Поэтому собрание нам еще предстоит, вопрос этот будет подниматься. И как-то бы мне хотелось немножко понимать, как разговаривать с учителем на эту тему, как корректно высказать свое мнение, что личное пространство ребенка, его телефон это его личное пространство, мы не будем просматривать, не хотим этим заниматься. Вот такая у нас ситуация.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а что, все родители там, кроме вас, что, в едином порыве за то, чтобы шмонать, извините за выражение, вещи собственных детей?

МАРИЯ: Ну, вот тот человек, который передает от учителя информацию, она сказала – конечно, что вы, это важно, дети сейчас в таком возрасте, могут попасть в какую-то непредвиденную ситуацию

Д.ЗИЦЕР: Это правда.

МАРИЯ: Ну, допустим, ну, это я тоже понимаю, но, если мы с ребенком…

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, я скажу вам мои обычные аргументы на эту тему, а дальше, ну, Мария, не знаю, может, что-то вы возьмете на вооружение, а, может, и нет. Значит, самый простой шаг, на мой взгляд, это шаг следующий. Значит, вопрос, чего хотят достичь в этот момент родители и учителя. Я, к слову сказать, должен вам сказать, что я проверил бы с учительницей, так ли она это формулирует. Потому что, ну, во-первых, я романтик и идеалист, мне хочется верить в добро. А, во-вторых, это дикое нарушение этических законов, поэтому я думаю, я допускаю мысль, что учительница сказала не совсем так. То есть, во-первых, я бы на вашем месте это проверил.

МАРИЯ: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Второе. Если вы хотите порассуждать на эту тему с родителями, то рассуждение могло бы быть следующим. Значит, вот давайте так. Ребенок сталкивается с тем, что его мама или его папа, или мама с папой вместе суют нос в его вещи. Что делает ребенок? Вот давайте, на ваш взгляд, в этот момент? Ну, кроме того, что он возмущается?

МАРИЯ: Ну, я думаю, что он чувствует себя очень неуютно, некомфортно и обижен.

Д.ЗИЦЕР: Это его оскорбляет. А делает он что? На будущее, что он делает? На будущее?

МАРИЯ: Наверное, начнет скрывать все, что будут пытаться у него проверять.

Д.ЗИЦЕР: Ну, браво, умница, извините, абсолютно. Он начнет прятать лучше. И чем умнее наши дети, а нас, к счастью, Всевышний наградил с вами умными детьми, и многих других наших радиослушателей тоже, тем лучше они будут прятать.

Значит, в этот момент мы посылаем несколько однозначных сообщений, однозначных месседжей. Первое – мы тебе не доверяем. Это первое сообщение, это сообщение очень-очень важное. О каком классе мы говорим, Мария?

МАРИЯ: Четвертый класс.

Д.ЗИЦЕР: Четвертый класс. Ну, тем более, становление, десять лет человеку. Первое – мы тебе не доверяем, что бы ты ни говорил, тебе нельзя верить. Это важное сообщение, именно так его дети и читают, вот поверьте мне. Первое.

Второе. Мы не уважаем твои границы, границы людей уважать не следует. Мы имеем право на том основании, что ты слабее нас, и ты от нас зависишь, мы имеем право нарушать твои границы как угодно – залезть к тебе, понимаешь, в карман, залезть к тебе в портфель, залезть к тебе в постель, залезть куда угодно. Значит, что из этого ребенок выучивает? Мы с вами понимаем, что он выучивает – что границы других людей не важны. Что, если ты сильнее, то чужие границы тебе не указ.

Значит, дальше вам, вероятно, скажут следующее в логике обсуждения. Вам скажут – ну, мы же очень-очень волнуемся, ну, мы же боимся. И это правда – ответите вы, если захотите. Но от того, что мы боимся, у нас не появляется право брать других людей в заложники. То есть это именно то, что ребенок и считывает – я за тебя волнуюсь, поэтому я не буду тебе верить. Значит, моим волнением и моим страхом можно оправдать дурные поступки? Это ведь дурной поступок. Это поступок на грани нарушения заповедей, извините. Это, когда я беру чужое, когда я позволяю себе лезть в чужие дела и так далее.

Теперь, что со всем этим делать? Ну, у меня есть ответ, что со всем этим делать, я неоднократно повторял и с удовольствием повторю еще раз. Сделать все наоборот. То есть, сделать так, чтобы, во-первых, наши дети хорошо понимали, чего мы боимся. Мы имеем право на страх, и мы имеем право объяснить детям, чего мы боимся. Не то, что мы им не доверяем, но мы боимся, что они столкнутся, например, я не знаю, с порнографией, я не знаю, с чем, я не знаю, чего боится ваша учительница, какие у нее личные страхи.

Значит, если мы боимся этого, то, что нам нужно делать-то, как взрослым, Мария? Нам нужно предупредить – предупрежден, значит, вооружен. Значит, дети должны знать, что в интернете есть много всякой дури и много всякой гадости, на самом деле. И гадость эту специально, естественно, показывать не надо, но они должны быть предупреждены.

А почему они вас услышат? А я расскажу вам, почему они вас услышат. Потому что, я надеюсь, что весь предыдущий опыт у детей, у ваших, я почти уверен по разговору, который между нами происходит, но у детей из вашего класса, говорит о том, что родители на их стороне, что родители говорят правду. Что, если родители говорят – слушай, старик, не стоит тебе, на самом деле, смотреть порно, что стоит поверить родителям в этот момент, на самом-то деле. Понимаете, какая штука? Так что устроено это вот так.

И в этом смысле, ну, слушайте, каждый останется при своем, тут поделать ничего нельзя. Но мне кажется, что, если вы готовы им про это сказать, ну, скажите. Потому что, еще раз, я, как обычно не брошу камень в родителей, которые боятся, я все понимаю, я сам родитель, я знаю, что такое родительский страх и по себе, и по другим. Но из того, что мы боимся, не следует, что мы должны этим страхом задушить какого-то нашего любимого человека слабого. Ну, вот как-то так.

МАРИЯ: Все понятно. Спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: Ответили?

МАРИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Действуйте, ну, и потом, естественно, поступайте по-своему, в любом случае, вы абсолютно правы, вот поверьте мне. Проверьте с училкой, мне кажется, что там преувеличение какое-то есть, вот, ей богу. Что, может, этот папа или мама переносит собственные страхи на всех остальных. Все, прощаюсь с вами. Спасибо вам большое и удачи.

На линии Воронеж. Никита, здравствуйте.

НИКИТА: Здравствуйте, Дмитрий. Дмитрий, такой вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Дима.

НИКИТА: Да, Дима, здравствуйте. Сын Данила, ему 7 лет. В этом году идем в школу. Вот, как уже два месяца ходим на подготовку, подготовка у нас два раза в неделю. И практически после каждого урока, ну, после каждого окончания уроков сын выходит и со слезами на глазах, то есть рыдает.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

НИКИТА: Один раз, второй раз повторилось. Начал с ним разговаривать, он отвечает то, что, то он не успевает, допустим, за детьми. Дает учительница задание, все выполнили, он не успел, и поэтому он начинает плакать. Как бы с ним…

Д.ЗИЦЕР: А учительница что?

НИКИТА: Учительница на это смотрела, ну, поначалу, конечно, она говорила то, что вам лучше перейти в другой класс, к другой учительнице. Как такового она…

Д.ЗИЦЕР: Почему?

НИКИТА: Ну, потому что ребенок вот такой неспокойный, капризный. То есть, в основном, у него это происходило из-за, как я понял, и с ним начал говорить, из-за его слишком большой ответственности непосредственно к учебе. То есть он, если вдруг что-то не успевает, то начинаются у него именно, ну, слезы, плачет. Ну, почему именно, спрашивал, ну, он не может ответить на это.

Д.ЗИЦЕР: Все, я понимаю. У меня к вам есть несколько вопросов. Вопрос первый. В детском саду было то же самое или это новое явление?

НИКИТА: Да нет, в детском саду он вел себя довольно-таки хорошо, он вообще…

Д.ЗИЦЕР: А я не спрашиваю, как, он и сейчас себя ведет хорошо. Я спрашиваю, как вели себя другие, взрослые? То есть он не плакал, не расстраивался и не рассказывал подобные истории?

НИКИТА: Не было, не было такого замечено. Это вот началось непосредственно на подготовке, как пошли на подготовку.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, если вы спрашиваете меня, что с этим делать, я, на самом деле, считаю, что, конечно, надо идти к другому учителю. А зачем к ней ходить, если она в этот момент, вместо того, чтобы сказать – я готова поддержать и остаться с ним, и объяснить ему, что это вообще-то не важно, с какой скоростью он что делает.

НИКИТА: Ну, сейчас да, сейчас начали разговаривать, и она уже сама…

Д.ЗИЦЕР: Что значит, она сама не хочет…

НИКИТА: Нет, она вот именно недавно подошла, сказала то, что вы не думайте, я вас все равно оставлю, потому, как у меня были такие дети, я привыкла уже к нему.

Д.ЗИЦЕР: Что значит, оставлю? Мы же говорим не о багаже, не о белье, что значит, оставлю?

НИКИТА: Ну, это да.

Д.ЗИЦЕР: Что значит, оставлю? Ваш сын, что, предмет?

НИКИТА: Это верно.

Д.ЗИЦЕР: Уходите.

НИКИТА: Она начала намекать на то, что, если вы пойдете к другому учителю, то у него это будет повторяться, так же начнут как-то дети на него по-другому смотреть. А сейчас она пытается помочь в этой ситуации, она видит какую-то проблему вот в этом.

Д.ЗИЦЕР: Никита, какой вопрос? Нет у него проблем, вероятно. Какой вопрос вы задаете?

НИКИТА: Вопрос, как нам поступить?

Д.ЗИЦЕР: Нет, сейчас я задаю вопрос. Я скоро задам вам вопрос, как вам понравилась наша реклама. Через полторы минуты продолжим.

Итак, Никита, какой вопрос вы мне задаете?

НИКИТА: Дима, хотел задать вам вопрос такого плана. У меня же еще есть моя любимая супруга, которая также считает, что поведение нашего ребенка является проблемой.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

НИКИТА: То есть иногда разговор доходил до того, чтобы обратиться к детскому психологу. Ну, потому что он ведет себя не так, как все дети.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите мне. Вы знаете, что, я ведь человек честный, и, если вот я слышу, что есть причина обратиться к кому-то, я всегда это посоветую и не раз это советовал. Ну, расскажите, что волнует супругу-то вашу?

НИКИТА: То, что ребенок выходит со слезами на глазах каждый раз после занятий на подготовку.

Д.ЗИЦЕР: До этого, скажите, Никита дорогой, до этого были проблемы? То есть у вашей жены, например, она замечала что-нибудь другое, не что-нибудь другое, а замечала что-то, что ее волновало до этого года?

НИКИТА: Нет, все было замечательно. Нет, ничего не было такого, чтобы ее там что-то сильно волновало. Ну, было так, неважно это.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что? Неважно точно?

НИКИТА: Ну, нет, да, ну, как у всех, много сидит в гаджетах, что-то еще, ну, это обыденно, не столько, чтобы прямо…

Д.ЗИЦЕР: Да обыденно, но при этом я должен сказать вам – ну, ну, ну, и вашей супруге тоже, потому что, на самом деле, человек в 6 лет не может контролировать свое время в гаджетах, конечно, надо проводить время с ним. Ну, бог с ним, все, вы про другое вопрос. Значит, смотрите, передайте, пожалуйста, своей жене следующее от меня, если, действительно, ситуация такая, как вы ее описываете.

Живет, живет, живет человек и вдруг в его жизни возникает какое-то новое обстоятельство. И его поведение меняется. Вот давайте сейчас не про вашего сына говорить. Вот задайте своей жене вопрос, почему поменялось поведение человека? Это простая логическая задачка. Ответ понятен, я уверен, ваша жена с этим справится. Потому что в его жизни появилось новое обстоятельство, правда? Ну, очень просто.

НИКИТА: Все верно.

Д.ЗИЦЕР: Да, отлично. Значит, теперь в этой ситуации, которую описываете вы, жил, жил человек, у него в жизни появилось новое обстоятельство. Его поведение изменилось и человеку говорят – плох ты. Ну, это нарушение логики, ну, такой простой логики, с которой точно ваша жена справится.

Теперь, мне кажется, что в этой ситуации обвинять мальчика 7 лет в том, что он ведет себя как-то не так, ну, довольно странно, потому что он до этого-то вел себя так, и все было хорошо. Значит, его окружали взрослые в детском саду, например, которые его принимали, с которыми он чувствовал себя уверенно, и так далее. Значит, если два месяца назад или полгода назад у него в жизни появился другой взрослый, взрослые сменились, и его поведение изменилось, значит, причину-то надо искать в этом. Ну, опять-таки, это очень-очень просто, ну, совсем просто, правда же?

НИКИТА: Конечно.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Теперь в этой ситуации, мне кажется, я хочу верить, что эта учительница прекрасная, и просто она какая-то немножко, может быть, замученная нагрузкой, но при этом ситуация простейшая. Ну, какая ситуация, люди приходят, для того чтобы пойти в школу первого сентября. Происходит так называемая подготовка, при том, что я не фанат этого подхода, ну, не важно, происходит подготовка.

Главное, к чему мы должны подготовить детей, это к тому, что, дети дорогие, в вашей жизни начинается настоящий кайф, настоящий. Вот, наконец-то, вы не только будете проводить как-то время, и узнавать новое хаотически, а мы будем с вами узнавать новое вместе, и у нас с вами появятся новые инструменты, и мы будем и читать, и писать, и смотреть, и играть, и так далее.

Значит, худшее, чему мы можем научить ребенка в этот период, это, что, смотрите, твоя жизнь превращается в ад, на самом деле. Теперь ты должен будешь не, так сказать, я не знаю, познавать мир, а теперь ты доложен будешь выполнять чужую волю. Я не говорю об учительнице, поймите меня правильно. Я, еще раз, я хочу верить, что она прекрасная, и просто есть какой-то сбойчик.

НИКИТА: Да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Но про это, мне кажется, что можно с ней поговорить. Мораль ей читать, естественно, не надо, она сама разберется. Но вообще-то, я даю вам честное слово, одного личного разговора этой учительницы с вашим сыном после урока, разговора о том, как он ей важен и как она видит, какой он старательный и прекрасный, и какой он интересный, и как она рада, что он пришел в ее класс, и, так сказать, съешь конфетку, и так далее, одного этого разговора хватит, для того чтобы эту ситуацию поменять на диаметрально противоположную. Ну, вот я точно знаю. Дима, а откуда ты знаешь? Так знаю, я, как откуда, я видал такое много раз, честно.

НИКИТА: Я вас понял.

Д.ЗИЦЕР: То есть мяч на ее половине поля. Если это не происходит, ну, извините за выражение, а чего вы паритесь-то? Ну, идите к другой учительнице. Что, хороших учителей в Воронеже мало? Уверен, достаточно.

НИКИТА: Ну, будем следовать вашему совету, обязательно пообщаемся.

Д.ЗИЦЕР: Следуйте, ребята. Главное, следуйте тому, что вам подсказывает ваш сын. Жену успокойте и скажите, что для нее это тоже непростой период, ее жизнь тоже в этот момент поменялась. Но это сейчас надолго история, на 11 лет.

НИКИТА: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: И каждый раз, когда что-то не так, говорить – что-то не так с нашим ребенком, ну, жалко и неправильно, и, главное, отношения с ребенком испортятся очень быстро. Зачем? Пусть лучше у вас отношения будут прекрасные, и все будет хорошо. Я с вами прощаюсь, желаю вам удачи.

НИКИТА: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Класс. Пока. Ребята, до следующего часа.

Начинаем мы, друзья, начинаем второй час нашей программы, начинаем его прямо сейчас. Пишут мне слушатели: «Ну, что же мы не можем начать с того, чем закончили прошлую программу, отвечать на вопрос, ребенок не хочет ходить в школу?»

Ребята, не могу я без Светланы, которая исчезла у нас, продолжить разговор на эту тему, потому что абстрактно рассуждать не хочется, а конкретно не получается, нужны вопросы. Хотите, если есть конкретные вопросы на эту тему, смело пишите, звоните, ну, чем смогу, помогу. Еще раз обращаюсь к Светлане, Светлана, мы ищем вас, ищем, ищут прохожие, ищет милиция, второй час ищем.

Санкт-Петербург на линии. Елена, здравствуйте.

ЕЛЕНА: Здравствуйте, Дима. Рада очень, что дозвонилась, наконец-таки.

Д.ЗИЦЕР: Что скажете?

ЕЛЕНА: У меня вот такой вопрос. Два ребенка, 5 и 11 лет, мальчик и девочка. Сын старший, дочка младшая. Очень сложно строятся у них взаимоотношения. Они просто не могут. Вот при всей их любви, когда их рядом друг с другом нет, это чувствуется, ну, забота друг о друге чувствуется, когда, допустим, сын в магазине, он там подарки покупает, или дочка, она спрашивает про старшего брата. Но вместе не могут, это просто кошмар. Не видят целый день друг друга, из школы, из сада приезжают, постоянно какие-то стычки. Старший сын, он более спокойный, но такой из, ну, как бы он может ее задеть, он постоянно ее задевает тихим сапом таким, а она очень эмоциональная, импульсивная.

Д.ЗИЦЕР: Ну, расскажите.

ЕЛЕНА: А она не может. Ну, вот, допустим, сидят они, кушают за завтраком, и это, в принципе, у нас каждое утро с испорченным настроением в школу и в садик. Пока я и их собираю, естественно, не сопровождаю их на кухне, вот они сидят, кушают. Он начинает, либо лицо корчит, либо брать ее какие-то вещи, если он покушал раньше, и дразнить ее. Она, естественно, сразу эмоционирует, кричит – отдай, мое, нельзя. Ну, естественно, прибегает мама и начинаю, ну, я стараюсь, конечно, ей помочь. У нас получается так, что я уже очень много всего пробовала, и, в принципе, у нас все хорошо, если мама работает аниматором. Ну, меня это очень эмоционально истощает, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Еще не хватало, что же вы, клоун, что ли? Нет, нет, все правильно. Скажите мне, пожалуйста, подождите секунду, давайте по ходу вопросик я позадаю, Лен. А как мальчика зовут и девочку?

ЕЛЕНА: Максим. Сына зовут Максим, дочку Диана.

Д.ЗИЦЕР: Диана, Яна, хорошо. Скажите мне, пожалуйста, а Максим, что на эту тему говорит? Вы с ним разговаривали отдельно, правда?

ЕЛЕНА: Ну, да, конечно, я разговаривала. Но, если честно, очень было больно…

Д.ЗИЦЕР: А он? И что же он говорит?

ЕЛЕНА: У него на все свой ответ, он говорит – я ничего не делал. Я говорю – ну, я же вижу, что ты делаешь.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это вы на какую? Подождите, Лена, а вы на какую тему с ним разговаривали-то?

ЕЛЕНА: Ну, когда вот он ее задевает, например. Я говорю – сынок, ну, почему, ну, неужели…

Д.ЗИЦЕР: А что нам Дима говорит по этому поводу обычно? Дима Зицер, знаете такого?

ЕЛЕНА: Знаю, конечно, такого.

Д.ЗИЦЕР: Что он говорит в таких случаях? Что он говорит?

ЕЛЕНА: Пообщаться с детьми.

Д.ЗИЦЕР: Что он говорит? Как с детьми, на его взгляд, во всяком случае, надо разговаривать? Ладно, я вам напомню, мне не жалко.

ЕЛЕНА: Да, пожалуйста.

Д.ЗИЦЕР: Я говорю, то есть я советую разговаривать не внутри ситуации. Внутри ситуации вы эмоционально заряжены, извините меня, и вы, и он. Разговаривать надо вообще отдельно, совсем-совсем отдельно. Вы вообще с ним вдвоем бываете?

ЕЛЕНА: Да, конечно, и я, и муж.

Д.ЗИЦЕР: Например? Нет, давайте про вас.

ЕЛЕНА: Когда я с ним одна?

Д.ЗИЦЕР: Да, последний раз, когда вы были вдвоем, расскажите, чего делали?

ЕЛЕНА: Ну, например, я его зову погулять с собаками вместе. Как правило, он отказывается, потому что ему это надо только тогда, когда ему это удобно. Я говорю – пойдем со мной. Ну, ладно, допустим, я его вытащила. Я, естественно, начинаю – а как дела, а школа, а то, да се, и с сестрой, ну, почему, Максим, я спрашиваю, ну, что такого не получается-то у вас?

Д.ЗИЦЕР: А теперь скажите мне, Лена, подождите секунду, а теперь сами, вы же умная женщина точно, я это слышу. А почему, интересно, он не хочет с вами гулять с собаками? Я знаю, и вы знаете.

ЕЛЕНА: Почему? Ну, наверное, потому что я хочу.

Д.ЗИЦЕР: Да потому что вы его пилите. Вы только что рассказали, как вы гуляете с ним, с собаками, у меня мороз по коже. То есть я бы привязал себя кандалами к батарее на момент вашей прогулки с собаками.

ЕЛЕНА: Нет, но, если я не буду ничего задавать, он, наверное, просто будет идти и молчать рядом со мной.

Д.ЗИЦЕР: Ну, послушайте меня, ну, вы же его пилите, вы же вместо этого говорите – зачем ты так себя ведешь с сестрой. Слушайте, ладно, какой вопрос вы задаете, я честно отвечу. Давайте.

ЕЛЕНА: Я очень хочу им помочь, я не знаю, как уже. Потому что все, что я делала, оно почему-то не помогает, все мои способы. Игры на сплочение, совместные времяпрепровождение.

Д.ЗИЦЕР: Лена, да прекратите немедленно. Они что, просили у вас помощи, что ли, дети? Мальчик просил у вас помощи, Максим?

ЕЛЕНА: Нет, не просят.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а как это? Значит, вы хотите им помочь, вы хотите помочь людям, которые не просят помощи.

ЕЛЕНА: Ну, я не могу их оставить, потому что они убьют друг друга. Она его царапает без конца, он ей…

Д.ЗИЦЕР: Поэтому задайте вопрос, я, скорее всего, отвечу. Может, не отвечу, но давайте попробуем хотя бы, задайте вопрос.

ЕЛЕНА: Вам?

Д.ЗИЦЕР: Ага.

ЕЛЕНА: Как помочь найти, как научить их понимать друг друга?

Д.ЗИЦЕР: Им не нужна ваша помощь, и они понимают друг друга неплохо, судя по всему.

ЕЛЕНА: Хорошо. Как научить их расставлять границы правильно? Может быть, я с точки зрения границ что-то неправильно делаю, что один нарушает границы другого и происходит конфликт?

Д.ЗИЦЕР: Давайте я поучу вас плохому. Давайте я поучу вас не тому, чему вас учили в детстве, прямо плохому поучу.

ЕЛЕНА: Научите, пожалуйста, да.

Д.ЗИЦЕР: Пожалуйста, я поучу. Вас в детстве учили думать о других, а не о себе. А я хочу поучить вас думать о себе. Ведь, судя по всему, эта ситуация мешает вам, а не им.

ЕЛЕНА: Ну, да, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Она мешает вам. Вот давайте попробуем задать вопрос о вас, а не о них. Они, ну, слушайте, сейчас сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч наших радиослушателей скажут – так бывало, и в детстве у нас так бывало, и так далее, и потом прошло.

ЕЛЕНА: Смотрите, нет, у меня тоже так бывало с сестрой, у нас разница поменьше с ней, два года. Но, к сожалению, мы не смогли вырасти друзьями настоящими. Только сейчас, когда мы уже взрослые женщины, мы стараемся выстаивать отношения так, чтобы, ну, жить, любить, учимся любить друг друга сейчас, когда нам уже 30 с плюсом. Мне очень не хочется, чтобы они…

Д.ЗИЦЕР: Лен, я понимаю. Но мне кажется, ну, понятно, что я хитрые вопросы задаю такие, давайте я скажу впрямую. Мне кажется, что вам нужно поговорить с вашим сыном. Вот с дочкой, может, тоже нужно поговорить, но мне кажется, что ключик у него находится от этой ситуации. Вы сами, в общем, несколько раз на это намекнули и даже впрямую сказали. Задавать ему вопрос, почему он так относится к сестре, можно бесконечно. Хотите, я вам отвечу за него?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Он, как добрый мальчик, вам правды не скажет, а я, как злой дядька вам правду скажу.

ЕЛЕНА: Готова.

Д.ЗИЦЕР: Потому что он хочет сделать ей неприятное, и вам заодно хочет сделать неприятное. Как вам такой ответ? Разве вы не знаете этого сами? Ну, разве вы не знаете этого сами?

ЕЛЕНА: Нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, как нет? Конечно, знаете. Давайте я вам помогу, и вы поймете, что вы знаете. Вы просто не очень мыслили в этом направлении. Ну, смотрите, если он точно знает, что он возьмет ее игрушку, и в этот момент она заорет, зачем же он берет ее игрушку?

ЕЛЕНА: Затем, чтобы привлечь внимание таким образом?

Д.ЗИЦЕР: Это не привлечь внимание. Да, ну, строго говоря, да, вы правы. Таким сложным образом он привлекает внимание, вероятнее всего, не знаю, я не Кассандра, но, вероятнее всего. Таким сложным образом он привлекает внимание. Теперь, если мы с вами, теперь, еще раз, то, что я сказал, вовсе не означает, что Макс, я не знаю, плохой человек, злой, это вообще не означает ничего, я надеюсь, вы это понимаете.

Но вообще-то прямой ответ чаще всего является настоящим и правдивым. Значит, ваш мальчик, он не формулирует это так, как злой дядька Дима Зицер сейчас. А даже, если бы он это сформулировал, он бы ни за что вам это не сказал, потому что любимой маме такое не говорят, зачем же я маму буду, таким образом, мучать и разрушать, понимаете?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Но делаем мы это в детстве, и вы, наверное, в детстве поступали так неосознанно, осознанно, я не знаю, как, ну, хочется этой сестре своей сделать неприятное, да. Нет, не так у вас было? Ну, что, случайно вы брали ее игрушки, красились ее помадой или, я не знаю, что вы там вытворяли, или спускали в унитаз ее тушь?

ЕЛЕНА: Я была правильной сестрой. Понимаете…

Д.ЗИЦЕР: Вы, конечно, Лен, вы были правильной, неправильной была она, естественно. Значит, теперь смотрите, подождите, оставим эту тему, теперь давайте стремиться все-таки к ответу. И ответ, мне кажется, следующий. Мне кажется, вам нужно выключить, вот попробовать выключить вот этот тумблер претензий к собственному сыну по поводу его отношения к сестре. Выключить. Он возникает у вас, я думаю, что это не так, я уверен, что вы лучшая мама на свете, я искренне говорю. Но так сложилось, так повелось, как-то так закрутилось, и он, не исключено, что он возникает у вас только в связи с сестрой. По его ощущению, у вас это не так, спокойно. Понимаете?

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: То есть, что мне надо сделать, для того чтобы мама мною занялась? Мне надо этой пигалице, понимаете, булавочкой в попу уколоть, и тогда мама займется мною вплотную. Это сложная, это я сейчас сложную такую модель рисую, я ни в коем случае не настаиваю на том, что я прав. Но просто я говорю, что так бывает, и так бывает именно в этих ситуациях.

Теперь, если вдруг моя гипотеза окажется верной, что же нам с этим делать? Так, а чего нам с этим делать, нужно разрушить эту порочную связь, извините.

То есть нужно сделать так, чтобы наш замечательный, чудесный, лучший на свете мальчик Максим начал потихонечку чувствовать, что он важен, вне зависимости от его отношений с сестренкой. Вне зависимости. И соответственно мама идет с ним гулять с собачкой, и хочет с ним гулять не для того, чтобы устроить ему допрос с пристрастием, как у него дела в школе, и почему он ведет себя так с сестрой, а для того чтобы рассказать ему, что с ней происходит и поделиться с ним тем, какие новости у нее на работе. И сказать ему, как удивительно распускаются листочки сейчас в нашем прекрасном городе, и так далее. И сказать ему, как она по нему скучает, и как ей его не хватает. И вообще не вспоминать сестру, совсем, вообще-вообще.

А в ситуации, когда, я понимаю, вы не робот, и это не может не нервировать то, что происходит, но мне кажется, что вы там отреагировали так, как вы отреагировали, а потом спросите его, в чем ему нужна помощь, в чем ему помочь. Он и так знает, что он вас нервирует, честное слово, он умный, взрослый мальчик 11 лет. Он знает, что он делает. Лишний раз говорить ему – «фу, фу, фу, так себя не ведут», так он знает, что так себя не ведут. Это у него так, чего-то такое там, чертик сидит внутри, мы поняли уже более-менее, как зовут этого чертика, и откуда он берется, и он его так как-то подкалывает, сам ему иголочки колет, и он, раз, и поступил так.

И, может, он после этого сам себе задает вопрос – а чего я так поступил, действительно? С точки зрения логики мама права? Права. Я хотел скандала? Не хотел. А чего же я так поступил? Не знает он, почему он так поступил. А умная мама Лена знает. И рассказывать ему ничего не надо, потому что мама Лена не психотерапевт совершенно и не педагог, а мама Лена – лучшая на свете мама Лена, которая просто сделает так, постарается, чтобы он стал важен сам по себе. А потом остальное приложится.

Еще раз – не само приложится, потом появится право про это поговорить. Потому что мы, у нас с мамой такие отношения, мама мне секретики рассказывает, я ей рассказываю, мама со мной делится, чего у нее нового, я с ней делюсь. Не потому что меня мама спрашивает – ну, как дела в школе, а потому что я хочу, потому что мне прикольно и ей прикольно.

Давайте, 11 лет это почти последний вагон уходящего поезда на тему построения таких отношений, между прочим.

ЕЛЕНА: Да, очень хочется, чтобы получилось.

Д.ЗИЦЕР: Что касается этих конкретных ситуаций, еще раз, Лен, не поймите меня неправильно, я не говорю, что надо делать вид, что они не происходят. Они, конечно, происходят, конечно, реагируйте. Но когда это произошло, вопрос будет другим. Во-первых, мой прогноз, что это потихонечку начнет сходить на-нет, если вот эта часть у нас с вами пойдет вверх, а, во-вторых, ему можно будет задать вопрос – чем тебе помочь? Или – котик, я вижу, что тебе самому, ты сам, ха-ха-ха, похихикать про это, не понимаешь, чего происходит, слушай, может, тебе мигнуть, может, тебе в этот момент на ушко слово какое-то сказать, может, тебе язык показать? Вот и все.

ЕЛЕНА: А как вы относитесь к играм на сплочение? Какое-то совместное времяпровождение, чтобы, ну, они, как команда пытались быть, это работает? Вообще, как вы считаете?

Д.ЗИЦЕР: Я отношусь к этому, это работает, я считаю, что мама не должна этим заниматься, мама не должна быть социальным психологом, вот, что я думаю.

ЕЛЕНА: Я поняла.

Д.ЗИЦЕР: Я думаю, что, если маме Лене прикольно с детьми вдвоем играть вместе, вы и есть команда, втроем. Вы играете, не мама с одной стороны, кто, кого обгонит, эти вдвоем или мама, потому что это приводит, если еще не приводит, завтра приведет к тому, что – ты чего, дура, что ли, ну, мы из-за тебя проиграли. Вот такое вот. Нет у вас еще такого?

ЕЛЕНА: Ну, нет, пока нет.

Д.ЗИЦЕР: Да, да, откуда же я знаю? Ну, будет завтра. Не надо, дружище, не надо. Вместе делайте торт, вместе, я не знаю, ходите на лыжах, вместе, вместе, вместе. Это очень-очень круто само по себе. Мне кажется, что, вы говорите, что чувства у них по отношению друг к другу есть, это прекрасно, любовь, морковь и все остальное. Все, дальше дайте им ощущение, что вы на его стороне. Не против нее, но вы с ним. Ну, все, и ее успокаивайте тоже, естественно, и так далее.

ЕЛЕНА: Я поняла. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Прощаюсь, пока.

ЕЛЕНА: Будем пробовать. До свидания, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Всего доброго, до свидания.

Друзья, вы не поверите, у нас Светлана из Подмосковья на линии. Светлана!

СВЕТЛАНА: Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Как я скучал. Со мной скучала вся страна просто последние 1 час 20 по вам.

СВЕТЛАНА: Я тоже.

Д.ЗИЦЕР: Значит, так, что мы сейчас с вами делаем. Смотрите, у нас пять минут до рекламы и новостей, мы попробуем уложиться, если не уложимся, перескочим. Ну, давайте, напоминайте, начнем сначала. Рассказывайте коротко только на этот раз, и мы порассуждаем.

СВЕТЛАНА: Позвонила я с тем, что дочь не ходит в школу. Это на фоне того, что она буквально ночами или допоздна смотрит сериалы и потом не может спать. У нее нет сил встать.

Д.ЗИЦЕР: Возраст давайте напомним.

СВЕТЛАНА: 14,5 лет, 8-й класс. И я хочу сказать, что за неделю я, наконец-то, прочитала вашу книгу о бессмысленности того самого воспитания. Давно купила, но вот осилила и как бы на одном дыхании.

Д.ЗИЦЕР: Ура.

СВЕТЛАНА: Конечно, в основном, все, что там читала, я уже слышала в ваших передачах, но как-то по полочкам все разложилось, это ценно. Ну, вот я такой, в общем-то, вопрос для себя не могу ответить. Понятно, что дети сейчас в подростковом возрасте, как вы пишете, как бы нам ответку присылают, как к ним до этого относились.

Д.ЗИЦЕР: Отчасти да.

СВЕТЛАНА: Ну, я вот в недоумении, потому что я, наоборот, все время как-то вставала на сторону ребенка, шла на ее интересы…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так и вставайте. Ну, подождите, вставали, вставали, Светлана, и перестали вставать. Какие сериалы-то она смотрит?

СВЕТЛАНА: Разные. В общем, вроде бы интересные, исторические какие-то, разные.

Д.ЗИЦЕР: Ну, какие, назовите?

СВЕТЛАНА: Были у нее детективные. Вот про, точно знаю, про шахматистку она смотрела, про…

Д.ЗИЦЕР: «Ход королевы», да?

СВЕТЛАНА: Да. «Миссис Шерлок Холмс» вот какая-то там есть женщина типа детектив.

Д.ЗИЦЕР: Вопрос возбужденной публики, миссис Шерлок Холмс, а вы-то с ней чего не смотрите? У меня вопрос к вам.

СВЕТЛАНА: Так мне некогда, мне надо спать, спать ночью надо вообще-то.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, не надо спать ночью. Хорошо, я задам вопрос иначе. А почему эти сериалы нельзя смотреть пораньше, до сна вместе? Я сейчас говорю не о том, что она делает ночью, а о том, что вы делаете вместе.

СВЕТЛАНА: Вместе, я не знаю, меня все время бесит, что она все время смотрит сериалы и больше ничего. То есть я вообще, у меня такой еще вопрос, у нее почему-то нет совершенно понятия и принятия, что есть такое слово «надо», у нее только все, что хочу. Она считает, что не надо ей ни учиться, ни убирать за собой, ни помогать маме. То есть она какую-то такую взяла позицию, что ее все обслуживают.

Д.ЗИЦЕР: Давно? Позицию давно такую взяла?

СВЕТЛАНА: Да, давно уже. Я уже замучилась.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давно, это когда? Ну, давно, это сколько времени?

СВЕТЛАНА: Ну, год точно, наверное.

Д.ЗИЦЕР: Теперь смотрите, я бы не хотел, чтобы мы с вами пришли, знаете, к какой модели, мы к ней уже немножко приходим – я так старалась, я ей жизнь отдавала, а она теперь, понимаете, как это, в электричке едет, как у Успенского. Ну, это же не оно? Я понимаю вас очень хорошо. Более того, я слышу, что вы устали от этой ситуации, все понимаю. Но, если мы с вами, особенно в продолжение книги «О бессмысленности воспитания подростков» подумаем о том, что в этой ситуации делать…

СВЕТЛАНА: Да, что делать.

Д.ЗИЦЕР: Делать, не думать, а делать, потому что мысли нам переключить очень-очень трудно, я бы сказал, что есть несколько у меня конкретных абсолютно советов, абсолютно конкретных. Значит, во-первых, мне кажется, что вам нужно пару сериальчиков посмотреть вместе. Это звучит по-идиотски, я могу себе представить, как по-идиотски это звучит. Но вот давайте механизм этого пройдем.

В тот момент, когда мама Света придет и скажет – дочечка моя дорогая, чего-то я закрученная такая, ну, бред какой-то, слушай, посоветуй мне, чего посмотреть, я просто хочу с тобой обняться вместе, я вдруг поняла, что мы не делали это триста лет, и посмотреть что-то, что тебе нравится. Значит, что в этот момент происходит, механизм какой запускается. Давайте я просто объясню прямо словами. Запускается следующий механизм. Во-первых, ваша дочь вдруг видит маму в другом состоянии. Ну, видит, ну, прямо видит, обычно мама разраженная, а тут не раздраженная. Первое.

Второе. Ваша дочь видит маму, которая способна интересоваться ее интересами, извините за тавтологию. Меня это интересует, и мама с этим ко мне приходит. Слушай, если тебя это интересует, ты лучшая девочка на свете, ну, не может же это быть полной туфтой, может, со мной что-то не так, хочу разделить твой интерес. Это второе.

Третье. Ваша дочь видит маму, которая, оказывается, умеет разговаривать не только о том, как за собой нужно убирать, и не только о том, что есть слово «должен». Я, кстати, не спорю с этим. Дочь ваша удивлена будет.

СВЕТЛАНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Мне кажется, что, если это произойдет, это такой сбой программы, которая у вас уже заработала. Вот смотрите, сейчас у нас закончится время и начнутся новости, но теперь уже, конечно, мы с вами не расстанемся, потому что мы так долго стремились друг к другу.

СВЕТЛАНА: Да, и у меня есть еще вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Я не сомневаюсь, Светлана. Я еще раз говорю, это просто целая история о том, как, правда, мы вас искали в эфире вместе со всеми слушателями. Друзья, не переключайтесь ни в коем случае, новости, и мы продолжим вместе.

Итак, Светлана, с первым вопросом мы, в общем, закончили. Я уверен совершенно, что есть какие-то и более конкретные подтемы, но начинал бы я все равно с этого. Начинал бы я с того, что отношения ваши заворачивал бы совершенно на другой почве и иначе. Вот сначала надо возобновить вот это вот общение мамы с дочкой, которое обеим доставляет удовольствие. Это возможно? Возможно. Ну, все, все равно уже, так сказать, вы сегодня на завтра ситуацию со школой не измените, давайте хотя бы это вытащим, а дальше поговорим, если захотите, пожалуйста, поговорим о том, как двигаться дальше и менять ситуацию со школой.

СВЕТЛАНА: Да. Сейчас у меня вот такой вопрос, как вообще регулировать вопрос с режимом, если вот телефон все время у ребенка? У нее нет стимула, я не знаю, ну, психолог говорит, что у нее зависимость. Она не может от него оторваться, положить его на полочку и засыпать. Мне она не отдает. Я пыталась много раз, вот еще как бы из этого вытекает следующая ситуация, вопрос, как договоренности как бы производить? Потому что вот раз за разом, ну, я пример приведу.

Д.ЗИЦЕР: Я скажу. Ну, все, Светлана, досрочный ответ. Погодите, не приводите, я все понимаю в данном случае. Скажите мне, пожалуйста, если мы говорим о договоренностях, а дочь-то ваша, чего хочет?

СВЕТЛАНА: Ну, я имею в виду сейчас, что, допустим, ей хочется поехать к подружке с ночевкой, и она понимает, что, ну как бы это не просто так, это такое как бы, ну, она должна заслужить. Я ей говорю – Жень, ну, давай, ты ходишь в школу…

Д.ЗИЦЕР: Да прям. Света, ну, Света…

СВЕТЛАНА: Нет, ну, как-то мне же надо ее смотивировать хоть чем-то.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, ну, вам надо смотивировать, но не портите впечатление. Ну, как это поход к другу или подруге может быть темой, которую надо заслужить, или чем-то, что надо заслужить. Ну, как заслужить? Ну, это, как все равно, что вам скажут, чтобы увидеться с любым любимым человеком, ну-ка, заслужи это.

СВЕТЛАНА: Нет, ну, не просто видеться, а как бы такое в расширенном фрагменте.

Д.ЗИЦЕР: Такое какое? В расширенном. Слушайте, давайте так, подождите, давайте я, раз уж мы вместе, я думаю, что это будет полезно и другим нашим слушателям, так что давайте я сейчас позависаю несколько минут с вами. Значит, смотрите, сама ваша девочка, считает ли она, что есть проблема с ее зависимостью с телефоном и так далее? Она сама-то знает это?

СВЕТЛАНА: Она все время по-разному говорит. Чаще всего она говорит, что у меня все нормально, по-моему, это у тебя чего-то с головой, отвали. Но бывает…

Д.ЗИЦЕР: Скажите мне, пожалуйста, да я понял, вы упомянули психолога. Это психолог, с которым она общается на регулярной основе или по большим праздникам?

СВЕТЛАНА: Был психолог регулярно, но она как бы перестала с ним общаться. Потом был психиатр, тоже общались. Сейчас никого нет. Ну, помогали ей медикаментозно выровнять режим, но это тоже не сработало, она перестала пить таблетки.

Д.ЗИЦЕР: Помогло?

СВЕТЛАНА: Ну, временно, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите. Есть какое-то название, если вы говорите медикаментозно, значит, вы говорите мне не все. Есть какое-то название, есть какой-то диагноз, есть какая-то описанная проблема, есть какая-то особенность или что? Или просто так таблетками ее пичкали?

СВЕТЛАНА: Ну, основное, что режим ей надо помогать как-то выравнивать. Она сама…

Д.ЗИЦЕР: Режиму не помогают психотропными средствами. Ладно, давайте, все, прервем паузу.

СВЕТЛАНА: В общем, да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, прервем паузу. Значит, смотрите, первое, если есть, ну, давайте, я прямо не знаю в данном случае, за что хвататься, еще имея в виду, что у меня полторы минуты максимум остается. Ну, давайте так, предположим, она занимается с психологом. Работа психолога сделать так, чтобы она осознала зависимость, как проблему. Это работа психолога, не ваша. Если психолог говорит, что есть зависимость, вы понимаете, какая штука. Зависимость это понятие, безусловно, психологическое.

Что происходит с зависимостями любыми, как исправляется зависимость. В первую очередь, человек понимает, что он зависим. Ну, вы знаете это хорошо, вы тысячу раз слышали эти примеры. Человек, например, пьющий понимает, что есть проблема, с которой он не может сам справиться, и тогда он позволяет врачам, своим близким, психологу, кому угодно себе помочь.

Значит, психолог, с которым общается ваша девочка, должен сделать так, чтобы девочка осознала, что есть зависимость. Если вы будете об этом говорить, я надеюсь, вы этого не делаете, если вы будете об этом говорить, вы станете просто врагом номер один. Ровно, как с любой другой зависимостью. Ты алкоголик. – Ты что, кто ты такая или такой, чтобы называть меня алкоголиком. Вот, что будет. Значит, нам нужно осознание. Это делает специалист.

Если речь идет о зависимости в медицинском, в профессиональном смысле слова, зависимость не прервать тем, что вы отберете у нее телефон, точно. Это требует, ну, психотерапии, например, есть несколько путей, но это тоже путь к специалисту.

Третье. В любом случае, дорожка и к первому, и ко второму, и к двадцать восьмому лежит через ваши отношения. Ну, вот вы поймите, я совсем не хочу сказать, Светлана, делайте все, как она скажет, не об этом речь. Но восстановите отношения так, чтобы вы начали друг друга слышать. Ну, я даю вам честное слово, я предполагаю, но я практически в этом уверен, если бы произошло чудо, и мне позвонили не вы, а ваша дочь, она бы о вас говорила примерно так же, как вы говорите о ней. Меня мама не слышит, она, я не знаю, крутится, ей не до меня, она занята не тем, чем я хочу, чтобы она была занята и так далее. Это чаще всего так происходит, особенно в этом чудесном возрасте 15 лет.

Значит, что нам делать? Значит, нам нужно, чтобы человек более опытный, более взрослый, лучше понимающий, это я на вас намекаю сейчас, первый сделал шаг вперед, первый протянул руку. Как это сделать? Зайти через ее интерес. Оставить на время, слушайте, еще раз, сейчас конец года, все…

СВЕТЛАНА: Да, так вот нам грозит неаттестация полная. Не знаю, как получим…

Д.ЗИЦЕР: Вы поможете ей сделать аттестацию. Я расскажу, как вы получите аттестацию. Я не знаю, получите вы ее или нет, но вы точно ничего не достигнете, если вы будете стоять над ней с палкой, с палкой, фигурально выражаясь, она найдет способ от вас сбежать. Единственный путь, когда она позволит вам себе помочь, если она увидит, что вы на ее стороне.

То есть, когда вы придете и скажете – слушай, я хочу заботиться о наших отношениях, не о твоей учебе, гори она ясным огнем, которая меня тоже волнует, не скрою, но, тем не менее. Хочу, чтобы, как встарь мы с тобой сидели, обнявшись на диванчике, хочу, чтобы, как встарь я могла тебе рассказать о своих переживаниях, хочу, чтобы ты заново поверила, что я на твоей стороне. Ты прости меня, котик, я закрутилась, я боюсь, я волнуюсь и так далее, давай попробуем еще раз. Мне интересно то, что интересно тебе, позволь мне твой интерес разделить.

Это не произойдет по щелчку, 15 лет, ну, что делать. Но после некоторого времени это закрутится. И тогда вдруг, вот я обещаю это, ну, видите, у меня много писем, когда люди пишут и, может, вы это слышите: «Дима, это произошло, удивительно, как это происходит». Это происходит так, потому что мы все люди, мы все хотим, на самом деле, добра друг другу, большинство из нас.

Так вот в один прекрасный день вы придете и скажете – доченька моя дорогая, позволь мне тебе помочь с учебой, и она скажет вам – да. Не «мама, у меня все в порядке», потому что сейчас она не хочет глубоко вас пускать в свою жизнь, поэтому легче сказать – у меня все в порядке. Позволь мне, это месседж, не этими словами, наверное, вы скажете, но позволь мне тебе помочь, я готова. Да, я сон считаю очень важной ценностью, но, тем не менее, я готова с тобой посидеть, если нужно, я не знаю, чайку тебе доставить, я доставлю тебе чайку, я попытаюсь вспомнить математику, русский, историю, что там еще у нее, и так далее. Я сделаю все, для того чтобы у тебя это получилось.

Почему? Внимание, Светлана. Не потому что я в невротическом состоянии на тему твоей учебы. А потому что я тебя люблю. И по отношению к любимым людям ведут себя так.

СВЕТЛАНА: Да, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, я надеюсь, что практику вы из этого выхватили, теперь я даю вам честное слово, ловите меня на слове, что называется, поскольку у нас с вами сложились такие личные отношения на глазах у всей страны, если будет необходимость, напишите в чат, позвоните. Ну, может, у вас не получится сразу дозвониться, напишите в чат, и мы вернемся к этому разговору, честно.

СВЕТЛАНА: Хорошо. Спасибо вам огромное.

Д.ЗИЦЕР: Прощаемся. Пока. Удачи вам, дочке привет.

Екатеринбург, Яна. Яна, добрый вечер.

ЯНА: Добрый вечер, Дима. Очень рада, что дозвонилась со своим вопросом. Спасибо огромное за передачу, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Да спасибо и вам. Все, идем вперед, не тратим времени. Слушаю вас.

ЯНА: Да, идем вперед, не тратим времени. Дочка, 17 лет, почти 18, будет в мае. Впереди ЕГЭ и еще два вступительных в вуз, который она сама выбрала. Два года назад были на дне открытых дверей, она все видела, ей все понравилось, и теперь два года живет вот надеждой поскорее закончить школу и там учиться.

Д.ЗИЦЕР: Класс.

ЯНА: Да. То есть ЕГЭ у нас литература и русский, и композиция, и рисунок дальше через месяц после ЕГЭ. Все лето предыдущее проговаривали, как легче тебе будет готовиться, выбрала, что литературу готовит сама с группой «ВКонтакте», русский ходим, ну, и соответственно рисунок и композиция тоже ходим. Пять раз в неделю, получается, все по 4 часа вот так вот, таких помимо школы дополнительных занятий.

Д.ЗИЦЕР: Много, много.

ЯНА: Но сейчас школа сбавила обороты очень сильно, то есть нормально, все понимаем. И начала замечать где-то, ну, это было уже после новогодних каникул, но очень сильно в весенние каникулы дочь стала выходить из своей комнаты с таким даже не вопросом, а такими мыслями, озвучивать их, что все бесполезно, я ничего не знаю, память у меня плохая, мне не везет, другим везет больше, у других все получится.

Д.ЗИЦЕР: Понятно.

ЯНА: Поэтому у меня вопрос. Нормально ли это, что, чем ближе, тем как-то больше…

Д.ЗИЦЕР: Да. А у вас не так было, Яна? У вас не так было в ее возрасте?

ЯНА: У меня так, но, знаете, было перед самым… А, в ее возрасте?

Д.ЗИЦЕР: Так устала, Яночка, устала, пять раз в неделю-то, ничего себе. Вы-то готовились, небось, два раза в неделю, а она пять.

ЯНА: Мы стараемся, да, стараемся облегчить, забирать по максимуму на машине. То есть я не работаю сейчас.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, я уверен, что вы делаете все, что можете, я уверен. Еще раз, какой вопрос? Вопрос, нормально ли это? Да, это нормально.

ЯНА: Вопрос, знаете, какой, Дима, какие слова я могу сказать поддержки, ну, или даже не поддержки? Потому что помню, мне родители всегда говорили, что ты умная, сдашь, чего ты волнуешься. Но это гораздо хуже, это честно, ну. это просто обесценивание идет твоих переживаний, чувств и эмоций.

Д.ЗИЦЕР: Классно, это блестящая идея. Ровно через полторы минуты я обещаю вам, что мы вместе порассуждаем на эту интереснейшую тему, спасибо вам большое.

Итак, Яна из Екатеринбурга. Вот мы остановились в очень интересной для меня, во всяком случае, точке, мы остановились на вашем воспоминании, как вам родители говорили – ты умная и все получится, и вы назвали это обесцениванием.

ЯНА: Да, обесценивание.

Д.ЗИЦЕР: Действительно, это может быть формой обесценивания. А вот скажите мне, Яна, вот давайте мы попробуем с вами пофантазировать. А что бы вы, на самом деле, вот тогда, когда вы были девочкой, хотели услышать? Вот какая поддержка, на самом деле, я не скажу – автоматически эту поддержку надо дать вашей дочери, но это уж очень интересный разговор, действительно. Вот какой поддержки вам тогда не хватало?

ЯНА: Скорее всего, очень хотелось бы, наверное, чтобы мама сказала – я вижу, как тебе сложно, я вижу, как ты борешься за каждый вопрос, за каждую теорему, и я приму тебя с любым результатом. Ну, не сдашь, не сдашь, сдашь, я порадуюсь. Они меня ждали всегда только со сдачей.

Д.ЗИЦЕР: Ну, видите. То есть, мне кажется, я не знаю, так ли надо поступать по отношению к вашей дочечке, но мне тоже кажется, что, когда она говорит вот то, что она говорит, она ждет от вас не поддержки, она ждет от вас участия, понимаете?

ЯНА: Участия, да. Потому что нет подруг, домашний ребенок, да.

Д.ЗИЦЕР: И в этом смысле это участие может быть устроено по-разному, как вы понимаете, у мамы с дочкой. Можно сказать – слушай, давай забьем на полчаса, я не знаю, пирожков поедим. Иногда у мамы с дочкой можно обняться и поплакать, между прочим, правда? Разные вещи бывают. Но вы сказали очень-очень точные слова вот про то, что я вижу, что происходит, я вижу, и я готова на принятие тебя любой, потому что ничего более замечательного произойти вообще на свете не может, чем ты и твое рождение. Мне кажется, это и есть, мне кажется, в той или иной форме это и есть самый честный ответ.

ЯНА: Да, то есть все правильно, я иду правильно по вот этой дорожке, что стараюсь ей вот это говорить искренне, честно и пытаюсь иногда…

Д.ЗИЦЕР: Ну, да, поддержка.

ЯНА: Что другие лучше. Я говорю, а кто, давай конкретно.

Д.ЗИЦЕР: А кто, чего, кто там у вас конкретно?

ЯНА: Ну, вот, когда она говорит, что у всех лучше получится, чем у меня, все умней. Я говорю – так давай прямо по фамилиям, ну, все, говорю, кто такие все? Может, это не надо? Вот, наоборот, лучше все-таки…

Д.ЗИЦЕР: Нет, может, и надо, может, и не надо. У меня бывало такое, что сейчас вот вы сказали, я вспомнил, что мне тоже мама иногда частенько такое говорила, но я не могу сказать, что меня это очень-очень поддерживало. Но, мне кажется, Яна, вы сказали очень важную вещь, вот мы вместе сказали о том, что ключ – это участие.

Нам иногда кажется, что поддержка заключается в том, что мы сидим рядом с человеком и говорим ему – ты можешь, ты сможешь, ты прорвешься. Ну, он и сам, в общем, где-то может это понимать или не понимать. Но иногда нужно просто сказать – котик мой бедный, господи, вот так иногда нужно сказать, наоборот, как бы, понимаете, наоборот, чем то, чему нас учили.

ЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Не всегда, но как бы наоборот. Тут есть еще один важный момент в двойных скобочках, ей не надо задавать этот вопрос, но вот нам хорошо бы ответить на вопрос, зачем она это делает, зачем она это говорит.

ЯНА: Да, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, мы с вами, в общем, на этот вопрос ответили. Причина, ее мотивирующая. Говорит она это, конечно, для того чтобы услышать – мы с тобой.

ЯНА: Да, таким способом.

Д.ЗИЦЕР: Пусть лучше будет наоборот, вы ей скажете – дочь моя, слушай, давай забьем и попьем чай с пирожками, а она скажет – мама, ты что, с ума сошла, мне же надо заниматься. Пусть лучше так, пусть лучше вы окажетесь в кавычках плохой, понимаете. Но в этот момент вы выполните вот эту важную функцию.

Теперь, между нами, девочками, мы же с вами понимаем, то, что вы описали, вообще-то эта жизнь, действительно, очень-очень трудная. Получается, что она учится с утра до вечера, у нее школа, у нее дополнительные занятия. Ну, и отнеситесь к этому, как мама, а не как воспитатель. Ну, вы, судя по всему, так к этому и относитесь. Поддерживаем, поддерживаем участием.

ЯНА: Да, сейчас, когда спад, я просто…

Д.ЗИЦЕР: Все, к сожалению, Яна, не могу больше, дорогая, извините. Должен прощаться и с вами, и со всеми нашими слушателями.

Ребята, до завтра. А завтра у нас стрим на «smotrim.ru». Ребята, будьте с нами.