Любить нельзя воспитывать Выпуск 231

Д.ЗИЦЕР: Приветствую вас, дорогие друзья, в этот чудесный осенний день. То есть, может, не везде чудесный, в Петербурге чудесный точно, прекрасный, чудесный конец октября.

На линии у нас Алексей из Москвы. Алексей, здравствуйте.

АЛЕКСЕЙ: Добрый вечер. Только я не из Москвы, а из Подмосковья. Ну, это ничего страшного.

Д.ЗИЦЕР: Из Подмосковья тоже прекрасно. Откуда? Давайте уж тогда конкретнее, если не секрет.

АЛЕКСЕЙ: Коломна.

Д.ЗИЦЕР: Из Коломны. Рад вас слышать, Алексей. Слушаю вас.

АЛЕКСЕЙ: Значит, я не буду отвлекать ни вас, ни ваших других слушателей, сразу задам вопрос. Значит, ребенок 17 лет, с 7 лет, как только пошел в первый класс заболел сахарным диабетом, сразу инсулинозависимый, то есть сразу на уколах. Ну, это, конечно, было очень сильное потрясение. Кстати, я вам несколько лет назад звонил, года два, три назад, мы с вами беседовали уже. Ну, да ладно, не об этом. Сразу на уколах.

В общем-то, мы сразу перестроились, настроились на него, на всю эту серьезность. И пока ребенок, скажем так, был ребенком, 7 лет и так далее, все это ребенок, старались помогать ему в этом вопросе, учить, лежали в клиниках Москвы с точки зрения того, чтобы, ну, научиться жить по-другому.

Д.ЗИЦЕР: Да, понимаю, понимаю хорошо.

АЛЕКСЕЙ: Чтобы ребенка научить самостоятельно это все сделать, и так далее. Ну, и все как бы было, ну, по-разному, было и хорошо, было неважно. Но пока ребенок в 12-13, ну, начал быть взрослым. Начался вот этот период сложный, период в его жизни, скажем так, взросления и прочее, прочее. И начались определенные сложности в общении. Ну, это все, не об этом сейчас вопрос. А самое главное в том, что ребенок умный, сообразительный, схватывает на лету, с шикарной памятью, все знает, как ему, что делать. Д.ЗИЦЕР: Переходим к «но», Алексей.

АЛЕКСЕЙ: Но по факту, когда надо жить в определенном, скажем так, ритме, с определенным режимом, по факту что-то не успел, что-то не смог, это, ну, пап, я все знаю, пап, не трожь меня, не надо, это моя жизнь, уже такие вопросы.

Д.ЗИЦЕР: Вы говорите, подождите, Алексей, мы говорим сейчас вообще или мы говорим о заботе о здоровье?

АЛЕКСЕЙ: Нет, не будем вообще. Да, забота о здоровье.

Д.ЗИЦЕР: Давайте конкретно, Алексей.

АЛЕКСЕЙ: Конкретно. Как разговаривать с ребенком о том, что это не пройдет бесследно, рано или поздно наступят осложнения необратимые. Притом, что он это все, в общем-то, понимает, но пока они его не коснулись, он считает, что это все где-то далеко будет.

Д.ЗИЦЕР: Ему 17, я правильно понимаю?

АЛЕКСЕЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, Алексей, а мальчик-то умный, честно?

АЛЕКСЕЙ: Мальчик? Дай бог, нам с вами такими быть.

Д.ЗИЦЕР: Не дурачок, да?

АЛЕКСЕЙ: Мальчик в 4 года такие стихи с бабушкой, с дедушкой учил, что…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, спокойно, Алексей, я-то в этом не сомневаюсь, это я вас проверяю, как вы, вероятно, понимаете. Мальчик умный, не дурачок.

АЛЕКСЕЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Мальчику 17, вот мы произнесем это еще раз громко-громко. Мальчику 17. Значит, замечательный умный мальчик, сын Алексея, такого замечательного папы точно понимает все то же самое.

АЛЕКСЕЙ: Павел его зовут.

Д.ЗИЦЕР: Павел Алексеевич точно абсолютно понимает то, что понимаете вы, правда?

АЛЕКСЕЙ: Да, правда.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Это значит, что, строго говоря, ответ на вопрос, который вы задаете, у вас есть. Как сделать так, чтобы он понял? Он понимает.

АЛЕКСЕЙ: Ну, а как сделать, чтобы он соблюдал этот режим? Кроме того, что он понимает.

Д.ЗИЦЕР: Я произнесу ужасную для родителей формулу.

АЛЕКСЕЙ: Никак.

Д.ЗИЦЕР: Никак, никак. Более того, у меня есть гипотеза. Я расскажу вам, какая у меня есть гипотеза. Мы договорились, что мальчик умный, и мы договорились, что мальчик талантливый, ну, и так далее. Я думаю, что, если бы я вас не прервал, вы бы еще много-много чудесного и правдивого, уверен, про него рассказали. Слушайте, а как вам кажется, почему он не делает то, что он должен делать? А чего он не делает, кстати?

АЛЕКСЕЙ: Ну, понимаете, при этом заболевании надо регулярно, например, измерять уровень сахара в крови. Притом, что мы пошли на то, что для нашего чудесного мальчика мы пытались облегчить эту процедуру, ну, до, ну, техника, она пошла вперед.

Д.ЗИЦЕР: Все, первое, не измеряет уровень сахара. Еще? Что он не делает?

АЛЕКСЕЙ: Он не, как вам сказать-то, при этом надо еще делать, как вам сказать, при употреблении пищи надо ее, учитывать количество углеводов в ней. То есть рассчитать приблизительно количество углеводов.

Д.ЗИЦЕР: Не рассчитывает количество углеводов, правильно я понимаю?

АЛЕКСЕЙ: И третий вопрос.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Алексей, время, время. Он этого не делает, говорите вы, правильно?

АЛЕКСЕЙ: Ну, он это делает так, как он считает.

Д.ЗИЦЕР: Он это делает так, как не нравится папе. Что еще он не делает, Алексей?

АЛЕКСЕЙ: И не делает выводов, если вдруг что-то идет не так в этом режиме, ну, скажем так, или он неправильно посчитал, или он не так сделал укол, он не делает вывода, а как в следующий раз сделать так, чтобы не было отрицательного, нехорошего результата. Не для папы, для него.

Д.ЗИЦЕР: Что является практическим нехорошим результатом, которые были за последние пару месяцев, давайте так?

АЛЕКСЕЙ: Нет, слава богу, такого страшного ничего не было. Нехороший результат, это когда уровень сахара повышается, от требуемого значения в 6 единиц повышается до 20-25. Он себя неважно чувствует при этом.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Значит, дорогой Алексей, все, я даю вам ответ, ответ самый-самый честный, но ответ, который, вероятнее всего, вам не понравится. Значит, вот подытожим все это вместе, все, о чем мы говорили. Мальчик умный, мальчик взрослый, мальчик талантливый, мальчик ответственный во всем, кроме того, что касается его здоровья. Хотя не исключено, что в этом он тоже ответственный, просто родителям кажется иначе.

АЛЕКСЕЙ: Нет, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, в этом возрасте единственное, что мы с вами можем сделать, это отстать. Вот отстать. Мы имеем с вами дело с состоявшейся личностью на сто процентов, еще и дееспособной с точки зрения законодательства без пяти минут.

Значит, мы с вами же все понимаем, мы с вами не исключаем точно, и вы, и я, мы не исключаем, что такое немножечко, ну, такое махание рукой, извините, и такое забивалово, можно сказать такое слово, на здоровье и на все остальное, отчасти может быть реакцией на излишнюю заботу. Отчасти может быть реакцией на какое-то раздражение, которое у него копится. Абсолютно точно в 17 лет мы с вами можем помочь, только если у нас попросят помощи. Не согласны?

АЛЕКСЕЙ: Вы знаете, я слушаю вас, ваши передачи, извините, что перебиваю, слушаю ваши передачи, очень интересно.

Д.ЗИЦЕР: Минута у нас.

АЛЕКСЕЙ: Да. Но, понимаете, я с ним говорил не раз – тебе нужна помощь именно в этом вопросе? Тебе нужна помощь?

Д.ЗИЦЕР: Он говорит – нет.

АЛЕКСЕЙ: Да, он мне говорит – нет.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, и я бы сказал «нет» на его месте.

АЛЕКСЕЙ: С одной стороны, я его понимаю и стараюсь, скажем так, на него не давить. Но, с другой стороны, я понимаю, что наступит какой-то момент, и он мне скажет – папа, вот наступил такой момент, скажем так, какого-то осложнения или он вообще на это дело, как вы выражаетесь, забьет, или он скажет – а куда же вы глядели. Я вот этого опасаюсь.

Д.ЗИЦЕР: Я скажу вам. Вопрос, вы боитесь за его здоровье или боитесь того, что он к вам придет когда-нибудь и скажет – куда же вы глядели. Если он скажет «куда же вы глядели», я, в общем, вынужден буду развести руками и сказать, что вы вырастили инфантильного ребенка. Потому что взрослый человек, который приходит к родителям и говорит – почему вы меня не научили играть на пианино, почему вы меня не отдали в спортивную секцию, это инфантил, говоря простым языком. Увы, ничего нельзя с этим поделать. Но это не значит, что он плохой человек, не значит, что он глупый, но это признак инфантилизма. Я надеюсь, что с вашим мальчиком это не произойдет.

Чего я боюсь, Алексей? Боюсь я следующего. Вот вы ему говорите – нужна помощь, нужна помощь, нужна помощь? Я боюсь, что в таком режиме, когда ему будет нужна помощь, он не придет за помощью, понимаете, какая штука. Поэтому мне-то кажется, что…

АЛЕКСЕЙ: Я же не каждый день ему об этом говорю.

Д.ЗИЦЕР: Алексей, да я уверен. А чего вы от меня хотите-то сейчас? Ну, вот давайте, подумайте.

АЛЕКСЕЙ: Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Я даю вам честный ответ.

АЛЕКСЕЙ: Нет, я понял.

Д.ЗИЦЕР: Ну, Алексей, подождите. Вы хотите, чтобы я рассказал вам, как изнасиловать 17-летнего мальчика, чтобы он делал так, как вы хотите?

АЛЕКСЕЙ: Невозможно.

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Вы хотите, чтобы я вместе с вами придумал способ манипуляции или обмана? Ну, как бы обмануть его, усыпить, подавить его волю.

АЛЕКСЕЙ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я в этих играх участие не принимаю и вам не советую. Потому что вот тогда и произойдет то, чего вы опасаетесь. Вот тогда он придет когда-нибудь и скажет – пап, слушай, ну, чего ты меня подавлял-то все время? Я понимаю, ты заботился о моем здоровье, ты нервничал, но ты нервничал настолько, что все время вторгался в чужую жизнь, все время ставил под сомнение, что я 17-летний, Алексей, вспомните себя в 17, 17-летний юноша настолько беспомощен, что нуждаюсь в твоей постоянной опеке.

Поэтому, Алексей, заканчивая, это не случайный разговор, и это не то, что я говорю – все, Алексей, пока. Это честный совет. Заканчивая, я все-таки посоветую вам следующее – поговорите с ним в последний раз. И поговорить последний раз, на эту тему, я имею в виду, естественно, и сказать так – слушай, я волнуюсь, я нервничаю, я, действительно, иногда с этим преувеличиваю, я хорошо это понимаю. Мой дорогой, любимый сын, я тебя умоляю, имей в виду, я всегда здесь, в любую секунду любая помощь. Все. И прости меня, к слову сказать, если я когда-нибудь еще сорвусь и спрошу тебя, измерял ли ты уровень сахара в крови, сорри. Понимаете? Вот, собственно говоря, и все, что я могу вам посоветовать. Алексей дорогой, желаю вам удачи. Надо прощаться и идти дальше.

АЛЕКСЕЙ: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Пока, держитесь. Я искренен, даю вам честное слово, сделайте это, вот, ну, сделайте, мне кажется, будет хорошо, правда.

Нижний Новгород на линии, Юлия, здравствуйте.

ЮЛИЯ: Дима, добрый вечер. Спасибо большое за возможность задать вопрос в прямом эфире. Вопрос мой следующий. Моему сыну 4,5 года, и он очень любит веселиться, очень любит шутить. Шутки у него, в основном, такие безобидные. Он может просто, например, взять какое-то слово и много раз над ним посмеяться. Проблема в том, что много раз. То есть он может прийти с этим ко мне и повторить эту шутку несколько раз. Мы с ним там посмеемся или, если она обидная, неприятная, я могу ему сказать – сын, нет, мне неприятно, ну, в общем, как-то его отвлечь, уйти от этого.

Проблема в том, что он идет с этим же в сад, с теми же самыми шутками в садик. И тут он уже, скажем так, (неразборчиво), воспитатели могут сказать, что вместо задания он сидел и там хихикал, веселился, либо сам, либо…

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Юлия, одну секунду, я вас прерву, подождите. А кто у нас шутник-то в семье вообще?

ЮЛИЯ: Так вот он основной.

Д.ЗИЦЕР: Откуда пришла вот эта история, откуда? Я не на вас намекаю. Еще раз, человеку 4 года, вот давайте, это не то, что теория, то, что я излагаю, это практика. Как вы понимаете модель «кто-то пошутил, а все остальные засмеялись», он придумал не сам, это было бы слишком серьезное открытие. Ну, где у нас эта история?

ЮЛИЯ: Нет, я тоже могу шутить, да, мы с ним шутим, веселимся. И так как живем мы с ним вдвоем, то от меня, больше неоткуда, мы с ним, да, вот веселимся иногда. Там вечером читаем какую-нибудь книжку, придумываем какие-то смешные слова и смеемся.

Д.ЗИЦЕР: Так, придумываем смешные слова. Вот только что мы поняли, почему речь идет о словах, правда? Такая не хитрая история была, не хитрая, расследование было коротким, давайте так, следствие.

ЮЛИЯ: Да, да. Проблема-то, в чем, проблема в коммуникации его с детьми. То есть, если там я…

Д.ЗИЦЕР: Ну, приведите пример, скорее всего, мы преувеличиваем, давайте пример.

ЮЛИЯ: Пример чего? Пример шутки?

Д.ЗИЦЕР: Ага, которая приводит к разрыву коммуникации.

ЮЛИЯ: Нет, я сейчас расскажу, в чем разрыв коммуникации. Он идет к детям и как бы эту шутку навязчиво тоже повторяет, а не всем это нравится.

Д.ЗИЦЕР: Пример приведите, умоляю вас, умоляю, приведите пример.

ЮЛИЯ: Не знаю, ты сегодня надел шапокляк. Вот слово «шапокляк» ему кажется очень смешным. И вот, например, на шапку ребенка он начинает говорить – вот у тебя на голове шапокляк, шапокляк. Не всем это нравится.

Д.ЗИЦЕР: Понятно, еще бы.

ЮЛИЯ: Да. Дети постарше, ну, у него не всегда шутка вот идет сразу персонализировано, то есть он просто может что-нибудь говорить, шапокляк, шапокляк, а когда не получает должного к ней внимания, то он уже начинает на личности переходить.

Д.ЗИЦЕР: Да подождите, Юль, да я понимаю, а в чем проблема-то остановиться и остановить его? Где обрыв-то, объясните мне? Ну, бывает такое, как все болтают и любят болтать, ну, многие, во всяком случае. Но ведь в тот момент, когда мы говорим – стоп, я прошу тебя остановиться, он не останавливается, я так понимаю.

ЮЛИЯ: Я его могу остановить, да. Он не останавливается. И когда он общается с детьми…

Д.ЗИЦЕР: Почему?

ЮЛИЯ: Когда он общается со мной, он останавливается. Но когда он общается…

Д.ЗИЦЕР: Юля, иногда слушайте чуть-чуть меня, просто вы останавливайтесь тоже. Почему, на ваш взгляд, он не останавливается? Ваш анализ, почему?

ЮЛИЯ: Мне кажется, что он как-то заигрывается, ему самому очень смешно, и он вот как бы не обращает внимания на человека, кому он…

Д.ЗИЦЕР: Нет, ему не смешно, нет, я не согласен, нет. Ну, у нас, что, мальчик хороший, умный, прекрасный. В тот момент, когда человек ему сказал – нет, я прошу тебя этого не делать, ему не смешно, он делает вид, что ему смешно. Вспоминайте.

ЮЛИЯ: Ну, возможно, он как-то привыкает…

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, он говорит маме Юле – мама Юля, ты, не знаю, кто, ну, придумайте какое-нибудь слово. Мама Юля говорит – стоп, я не хочу подобным образом с тобой разговаривать. Он еще некоторое время по инерции хихикает, но все уже, он уже понимаем, что что-то не так. Почему же он не останавливается?

ЮЛИЯ: Да, и уходит, вот все нормально. Вопрос с детьми. То есть они-то его не будут ни останавливать, доходит до драк. То есть, как бы пару раз было то, что его за это били.

Д.ЗИЦЕР: Юля, Юля, значит, смотрите, у нас сейчас реклама, потом новости, то есть довольно много времени, у нас минут 7-8 даже. Попробуйте ответить на мой вопрос, я не просто так его задаю. Ваш анализ, ваш, почему он не останавливается?

Итак, Юля, почему же он не останавливается?

ЮЛИЯ: Ну, у меня два варианта ответа получилось.

Д.ЗИЦЕР: Давайте.

ЮЛИЯ: Ну, первое, когда шутка плохая, возможно, он, действительно, не слышит какого-то моего четкого «нет», вот этой вот границы, что делать так не надо. Либо, как еще вариант, может быть, просто он ждет какую-то очень яркую реакцию на его слова, не знаю, чтобы быть в центре внимания.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, вот вы говорите, что он не слышит вашего четкого «нет». Но вы же говорите, что на вас он, в общем, так не реагирует. Ну, что вам удается его остановить, в смысле.

ЮЛИЯ: Ну, мне, скорее всего, удается его отвлечь, переключить как-то его внимание.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не годится никуда. Все, еще один коротенький вопрос и попробуем найти ответ. Вопрос такой, а воспитатели, что говорят, как это происходит? Вот он продолжает шутить, дети, вы говорите, реагируют по-разному, старшие, что, дают ему в лоб, я так понимаю. А он, что, продолжает шутить?

ЮЛИЯ: Младшие дают. Ну, да. Ну, старшие, да, старшие грубо там могут ему ответить, например, ты нас достал.

Д.ЗИЦЕР: А он?

ЮЛИЯ: Ну, он еще пару раз все-таки может еще продолжать пошутить. Он вот как-то очень сильно увлекается.

Д.ЗИЦЕР: Нет, дело не в этом. Это единственное, что нас удивляет, да? То есть, нет у него никаких больше западаний в действии, да, все остальное он переключает легко, из действия в действие себя переключает легко, да?

ЮЛИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Точно?

ЮЛИЯ: Да, именно вот смех.

Д.ЗИЦЕР: Смотрите, тогда мы проверяем, нет, тогда мы проверяем, во-первых, тогда мы проверяем следующие истории. Мы проверяем, что над ним ни вы, никто другой не подтрунивают. Это история номер один. Она, не важно сейчас, как она связана, просто поверьте мне. Просто проверьте, что рядом с ним нет человека, включая вас, вот тут, Юля, включая вас, который над ним подшучивает, не зло подшучивает, не зло. А просто – ха-ха-ха, ничего себе, ты как штанишки надел смешно, ничего себе. Ничего не приходит на ум?

ЮЛИЯ: Ну, я поняла, да. Возможно, что-то такое, да, ну, безобидное может быть.

Д.ЗИЦЕР: Безобидное относительно, проанализируйте. Потому что это такая гипотеза номер один, потому что в этот момент он пытается вернуть это. Он, ну, как бы это сказать, это не комплекс неполноценности в полном смысле этого слова, это такая попытка восстановить себя, таким образом, на самом деле, посмеявшись над кем-то другим. Значит, теперь по вашей интонации и паузе угадываю, что что-то такое рядом есть. Значит, это штука номер один. Мы это исключаем на сто процентов. Это раз.

Второе. Мне кажется, неправильный путь его отвлекать в тот момент, когда это происходит. Надо просто сказать – нет, я не согласна. Вот так, вот прямо таким тоном. Ну, или выбрать другой тон. Я не согласна. Вот, если про вас кто-то взрослый пошутит неприятно, я абсолютно уверен, Юль, вы найдете тон, которым этого взрослого вы остановите. Просто у него слова замрут в горле. Значит, пугать вашего сына не надо и жестить не надо, но надо просто остановить. Это два.

Теперь, ему 4 года, не 3, не 2, тем более, это значит, что на эти темы можно с ним разговаривать. Например, разговаривать лучше всего это, знаете, найти, не приходит мне сейчас ничего на ум, найти детскую книжку или мультик, которая, так или иначе, говорит об отношениях. Не обязательно, как кто-то кого-то обзывал, хотя и такие есть, мне кажется, старые советские даже, на самом деле. Об отношениях, надо разговаривать о том, как завязываются отношения. Может, вы и правы, что таким образом пытается отношения завязать с кем-то, но вот на эту тему прямо можно с ним начинать разговаривать в этом возрасте, честно-пречестно.

Следующий пункт последний пока, во всяком случае. Я бы на вашем месте поговорил с воспитательницей. Воспитательница, она вам это рассказывает, я правильно понимаю?

ЮЛИЯ: Ну, да, когда я спрашиваю, как день прошел, вот она рассказывает.

Д.ЗИЦЕР: И она говорит вот такую штуку. Дайте воспитательнице приемчик, как с этим быть. Скажите ей, например, если прием, о котором я говорю, сработает, мне кажется, что он сработает, попросите ее, во-первых, последить, чтобы никто над ним не подтрунивал. Вот я повторяю это слово, потому что оно самое верное. Потому что это не столько смеялся, сколько посмеивался, понимаете, какая штука. Прямо попросите. И попросите ее в этот момент просто сказать ему – котик, остановись, пожалуйста. Не пугая, ласково, спокойно, это не мама, воспитательница и мама это разные люди. Остановись, пожалуйста, котик.

Нет, самое последнее, я сказал, что это будет последний пункт, я знаю еще один пункт. Надо, на самом деле, поговорить с ним, как ему самому с тем, что на это так реагируют, что могут в драку полезть и так далее. Если у вас честные отношения, чуть-чуть, ему всего 4 года, я все понимаю, это не обсуждение романа «Отцы и дети» получится, но, тем не менее, простенький разговор получится – нравится, не нравится. Ему не нравится. И тогда чуть-чуть, минимально хорошо бы с ним это проанализировать.

Каким образом? Котик, а как я могу тебе помочь, чтобы в этот момент останавливаться? Можно узелок на память завязать. Я не шучу сейчас, кстати, Юль. И ты будешь вспоминать, я не могу остановиться, на узелок посмотрел, все, шутку сказал один раз и все. Или, может, в этот момент, когда я шучу и когда я сам хихикаю, в этот момент я буду вспоминать какое-нибудь волшебное слово или волшебная феечка будет у меня появляться. Вот такое. Все.

ЮЛИЯ: Хорошо. Спасибо огромное, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Главный пункт первый, поверьте мне. Проверьте, пожалуйста, что никто его не притесняет, таким образом, путем шуток. Пока.

На линии у нас Москва снова. Добрый вечер, Татьяна.

ТАТЬЯНА: Добрый вечер. Санкт-Петербург.

Д.ЗИЦЕР: Санкт-Петербург. Чего-то сегодня у нас в разнос с городами. Санкт-Петербург тоже очень хорошо.

ТАТЬЯНА: Очень рада вас слышать. У меня такой вопрос. Сыну 3,5 года, он очень громко разговаривает, кричит и, в принципе, такой очень активный, шумный, его всегда очень много. Так было всегда. Но после того как родилась малышка 5 месяцев назад, сестренка, от ревности, видимо, это еще усилилось. Это мешает сну, естественно, младшей сестренки, это мешает отдыху родителей. К вечеру у всех болит голова, все на ушах, все раздражаются. И даже сам сын говорит, что я уже устал от своего крика, прямо так и говорит. Он очень хорошо разговаривает и вот он это прямо так и объясняет.

Д.ЗИЦЕР: Он кричит, скажите мне, пожалуйста, секунду, он, в принципе, громко разговаривает всегда? Или в ответ на что-то?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Всегда разговаривает громко.

ТАТЬЯНА: Да. И даже, когда он просто спокойно историю рассказывает. Он даже может сидеть у меня на коленках, вот…

Д.ЗИЦЕР: Неожиданный вопрос хочу я вам задать, подождите, обращались ли вы к ЛОРу?

ТАТЬЯНА: Да, все в порядке.

Д.ЗИЦЕР: И что вам сказали?

ТАТЬЯНА: Все в порядке, невролог тоже все в порядке.

Д.ЗИЦЕР: Сказали-то, что? Невролог тут ни при чем пока, во всяком случае. Ну, у нас все в порядке со слухом и с речевым аппаратом и так далее точно?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Тогда переходим к вопросу. Ну, чуть-чуть неприятное мы исключили, давайте теперь о приятном. Вопрос-то, в чем?

ТАТЬЯНА: Собственно, как наладить обстановку в семье? Мне не хочется задавить его активность, потому что я понимаю, что это часть его, ну, как, личности, то есть…

Д.ЗИЦЕР: Натуры.

ТАТЬЯНА: Да, да. Но при этом, как вот наладить обстановку в семье, вернуть…

Д.ЗИЦЕР: А что происходит? А как вернуть-то, у вас это не про вернуть, а заново включить, если у вас 3,5 года такое уже. А скажите мне, пожалуйста, а вот, когда вы ему говорите «котик, можешь потише», что происходит?

ТАТЬЯНА: Разные варианты развития событий, так как за день эта фраза повторяется много раз. Он может, либо отреагировать буквально, ну, на две секунды, он, правда, старается, то есть я вижу, что он реагирует на мои слова, он старается, но через две секунды он обратно разгоняется до крика. Либо он может проигнорировать, если он там вовлечен очень в игру. Мы с ним пробовали вводить условные жесты, чтобы я не повторяла одну и ту же фразу, а вот там показывала ему жест. Либо мы играли, он очень увлечен темой богатырей, что вот вокруг враги, мы в засаде, нельзя кричать.

Д.ЗИЦЕР: Ну, на время, я понимаю, что это помогает, да?

ТАТЬЯНА: Ну, вот буквально на минуту.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, пока играем, все в порядке. Скажите мне, пожалуйста, Тань, а вот научите меня сейчас быстренько, что я должен сделать, чтобы говорить тише.

ТАТЬЯНА: Так быстро я не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ты дал сейчас. Нет, ну, как, привет, давайте. Что мне нужно сделать?

ТАТЬЯНА: Дима, давай мы будем с тобой общаться шепотом, слышать друг друга с первого раза, чтобы тебе не нужно было кричать.

Д.ЗИЦЕР: Да, но я же, на самом деле, шепотом говорить могу, но хочу-то я говорить вслух. И вообще-то я слышу тебя, Таня, с первого раза. Что мне нужно сделать, вот сделать?

ТАТЬЯНА: Давай мы выделим места, где можно кричать.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо.

ТАТЬЯНА: На улице можно, дома нельзя.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо, можно, хорошо, мы выберем места. Но вы не научили меня, Тань, вы меня не научили сейчас физиологически, что мне нужно сделать, чтобы говорить тише.

ТАТЬЯНА: Вдохнуть, выдохнуть, взять паузу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что, я вдохну, выдохну и громко-громко, я сейчас от микрофона специально даже дальше отодвинулся, чтобы не оглушить вас и слушателей. Вот смотрите, мне кажется, если, действительно, вы говорите, что с точки зрения невролога у нас все хорошо, с точки зрения ЛОРа у нас все хорошо, со всех точек зрения медицинских у нас все хорошо, и, более того, он такая умница у вас, что он говорит – мама, я сам не знаю, как перестать кричать, я от этого страдаю, я от этого устаю, как-то так вы сказали, по-моему, да?

ТАТЬЯНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: То я расскажу вам, это сейчас я включу профессию театрального режиссера свою вторую, но я вам расскажу по блату. Когда мы говорим тише, наоборот, мы не вдыхаем воздух, мы намного меньше воздуха выдыхаем, когда мы говорим тише. Вот давайте-ка, поговорите со мной сейчас так. Давайте, давайте.

ТАТЬЯНА: Да говорю.

Д.ЗИЦЕР: Давайте, ах, как хорошо. Давайте так разговаривать, сейчас мы…

ТАТЬЯНА: Мы так и будем разговаривать на выдохе.

Д.ЗИЦЕР: О, сейчас «Спокойной ночи, малыши» начнется у наших слушателей всех. Это раз. Теперь, я не буду сейчас проводить вам тренинг по открытому дыханию, ну, хотя на одной ноге могу и его провести. Когда мы кладем одну ручку на животик, и воздух уходит, ну, в смысле живот уходит вместе с воздухом и так далее. Когда мы вторую ладошку подставляем к лицу и дышим на нее, и тогда у нас получается глубокое дыхание. И тогда нам нужно, на самом деле, научиться инструментально, как ни странно, вот редкий случай, инструментально научиться дышать иначе.

Я скажу вам, почему я даю вам такой странный, в общем, на первый взгляд, совет. Потому что ваш замечательный мальчик говорит – мама, помоги, по сути. Он говорит – я сам устаю, помоги. И тогда замечательная мама, давайте помогать, давайте научимся дышать иначе. Есть специальные тренинги для детей, не ваш случай, когда нужно специально учиться дышать носом, такое бывает там после болезни, например, заново учимся, ну, и так далее. В вашем случае нужно, да, вот то, что я сейчас делаю, между прочим, я сейчас очень медленно, плавно и мало выдыхаю. Давайте попробуем самое простое, давайте попробуем гимнастику, короче говоря.

ТАТЬЯНА: Мне нужно, получается, самой так говорить, ему объяснить, как и напоминать, как делать, да?

Д.ЗИЦЕР: У вас получится, да. Да, и я бы заходил в вашем случае с его стороны. То есть я бы заходил вот, с какой стороны – котик, ты знаешь, ты просил меня, чтобы я тебе помогла, вот я подумала или я почитала, или я посоветовалась и так далее, я, на самом деле, придумала специальную гимнастику, специальные упражнения. Ну, естественно, вы их сделаете повеселее, не так, как сейчас инструментально на одной ноге я демонстрирую. И мы будем с тобой два, три раза в день специально таким образом дышать, учиться, хихикать при этом, веселиться, все хорошо.

Важный-важный момент, вот который надо подчеркивать все время, что это его заказ. Вы делаете так не потому, что вам это мешает. Это между нами, девочками, вы делаете, поэтому и поэтому тоже. Вы делаете, потому что он говорит – мам, помоги, мам, я устаю от этого. У меня горлышко напрягается, у меня, ну, кстати, напрягается, конечно, если все время мы говорим громко, и у него нет никакого, ну, органического показания к этому, то, конечно, у него устает горло, у него устают связки, у него перенапрягаются мышцы, у него голос болит.

ТАТЬЯНА: А про связки, кстати, нам ЛОР сказал, как-то в 1,5 года она сказала, что у него болезнь (неразборчиво), что у него от того, что он очень громко говорит, осиплость иногда появляется. Ну, это было давно. Вот вы сейчас сказали, есть такое, да.

Д.ЗИЦЕР: А когда вы у ЛОРа были последний раз? Подождите, скажите мне, когда вы у ЛОРа были последний раз?

ТАТЬЯНА: Были вот буквально в августе.

Д.ЗИЦЕР: Были в августе, все нормально. Ну, все, на самом деле, Тань, на самом деле, мы закончили.

ТАТЬЯНА: Поняла.

Д.ЗИЦЕР: Идем инструментальным простым способом, простым. Если все в порядке со здоровьем, все остальное приложится точно, тем более что есть и его, и ваше желание. И спокойно, это длинная дорожка на несколько месяцев. Удачи вам.

Я приветствую Карину из Краснодара. Рассказывайте, Карина.

КАРИНА: Добрый вечер, Дима. Очень приятно в очередной раз с вами поговорить в прямом эфире.

Д.ЗИЦЕР: А, мы не впервые сейчас с вами будем беседовать, да?

КАРИНА: Да, мне повезло, я уже второй раз дозваниваюсь. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте.

КАРИНА: В этот раз у нас проблема с 15-летним моим сыном, который учится в 9-м классе. Ну, как, это такая проблема, мы оба вот не знаем, что с ней делать. У ребенка, он учится в хорошей школе, ну, в такой школе, которая называется гимназией. То есть там достаточно высокий уровень преподавания. Ну, вот в этом году столкнулись с такой проблемой, что одна из учителей, она почему-то, ну, она хочет от детей добиться правильного поведения на уроке. В 15 лет, мне кажется, этого практически невозможно добиться, вот по своему единственному ребенку я…

Д.ЗИЦЕР: А это что такое? Что такое правильное поведение, я теряюсь в догадках?

КАРИНА: А вот я, вот даже, ну, как бы в ее понимании это, ну, какие-то, видимо, вежливые какие-то формы обращения и только в то время, когда, то есть, ну, в общем-то, молчание. И ребенок имеет право, ученик имеет право говорить только тогда, когда его спрашивают. И непонятно, ну, я на уроке-то сама не была, это все со слов моего сына.

Д.ЗИЦЕР: Нет, ну, что он рассказывает, конечно, я понимаю.

КАРИНА: Он рассказывает, что часто уроки, ну, как это в мое время называлось, уроки срываются, потому что учитель с самого начала урока недоволен тем, как там дети зашли в класс, как они расселись по местам, как они шумят.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, я понял, В чем вопрос? Все понятно.

КАРИНА: Да. Иногда учитель вообще обижается и уходит из класса, то есть урок реально не состоится.

Д.ЗИЦЕР: Тоже дело. Предмет-то какой?

КАРИНА: Химия. И мне очень обидно, что, ну, как бы у меня ребенок любознательный, который, в общем-то, имеет право…

Д.ЗИЦЕР: Карина, а класс 9-й?

КАРИНА: 9-й, да.

Д.ЗИЦЕР: Давайте к вопросу.

КАРИНА: Ну, во-первых, мне эта ситуация обидна, я вижу, что сыну, в принципе, как бы это тоже не очень комфортно.

Д.ЗИЦЕР: Понимаю.

КАРИНА: И, с другой стороны, я боюсь это обсуждать в школе, потому что, ну, первое, я понимаю учителя, все мы имеем какие-то, мы можем быть недовольными, мы можем какие-то испытывать нервные реакции на определенный момент. Это все очень чисто по-человечески.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не все.

КАРИНА: Да, я понимаю, что профессионализм подразумевает, что учитель как-то будет с этим справляться, и, тем не менее, вести урок.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, подождите, а в чем вопрос-то? Ну, секунду, а что сын-то говорит, на самом деле? Ему-то, в чем помощь нужна? Ну, окей, ну, учительница такая попалась, ну, все бывает. Ну, у него учителей в 9-м классе пруд пруди разных. Ну, одна вот такая странная, действительно, то, что вы описываете, звучит так себе. Ну, и что?

КАРИНА: Ну, я считаю, что, раз он мне это рассказывает, он приходит и говорит, например, мам, вот я не знаю, сегодня была самостоятельная по химии, весь класс получил «двойки» и «тройки». Я говорю – а в чем, почему, в чем проблема? Ну, потому что никто не знает, никто не понял темы, никто не ожидал, что это будет. И вообще, говорит, я не знаю, ну, химия это очень не логичная наука и дурацкая, и там вообще непонятно, что, откуда берется. Я говорю – сынок, ну, так как я сама, в общем-то, естественно, научную специальность имею, я говорю – химия это очень логично. Начинаем разбираться, я ему объясняю, он понимает. Я вижу, что, ну, как бы ему это интересно. Я не понимаю, почему…

Д.ЗИЦЕР: Карина, подождите, дружище, давайте поймем, за что мы с вами боремся, у нас мало времени остается, поэтому давайте попробуем это понять. Значит, у нас есть несколько вариантов. Мы боремся за то, чтобы учительница изменила подход к классу. Малореально, но возможно. Мы боремся за то, чтобы он понимал химию, потому что химия вам дорога. Более возможно и очень-очень реально. Ну, за что? Еще есть несколько вариантов. Чего мы хотим-то?

КАРИНА: Ну, да, чтобы ребенок понимал химию.

Д.ЗИЦЕР: Кружок химический.

КАРИНА: То есть, я правильно понимаю, что в данной ситуации от учителя что-то требовать бесполезно?

Д.ЗИЦЕР: Да нет, ну, смотрите, я просто прыгаю, ну, проверьте меня, я просто сократил сейчас путь и просто выдал последний вывод. Ну, смотрите, у них с учителем определенные отношения сложились за последние два года, на самом деле, да, химия же не в этом году началась.

КАРИНА: Да, в прошлом году.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, за последние два года. Значит, это определенная традиция не очень приятная. Можно пойти к директору, безусловно. Захотите, пойдите с другими родителями, ничего страшного. Если есть возможность сменить учителя химии, если скажут дети и родители – ребята, меняйте, не ругая учителя желательно, я не за, если можно не ругать, лучше не ругать, учителя заменят.

Если учителя заменить нельзя, это вообще-то конфликт ради конфликта. Потому что, ну, слушайте, химия, не говорите сыну, ну, если он не собирается быть химиком, биологом или врачом, на самом-то деле, то все, химия для него заканчивается более-менее, как вы понимаете.

КАРИНА: Ну, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, вы при этом говорите, он человек любознательный, он любит химию, вы говорите, что вы поклонник естественного научного цикла. Ну, действительно, боже мой, проверьте, есть ли в Краснодаре какая-то интересная студия, я не знаю, что есть, ну, правда, химическая или кружок, или что-нибудь еще. Если, действительно, востребовано это. Если нет, ну, что поделаешь, ну, «четверочку» получит в конце года и все. Жалко биться, короче говоря, мне кажется. Я понимаю, что это совет такой…

КАРИНА: Очень, действительно, очень важное (неразборчиво), потому что я сама думала, что стоит ли вообще это того, чтобы там, ну, тратить свои силы. Мне тоже казалось маловероятно, что это приведет к какому-то положительному результату. Вы сейчас подтвердили только мои сомнения. Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так и отлично. То есть в этом смысле, еще раз, проверьте. Другое дело, что не хотелось бы, ну, вы сейчас рассказали, что учительница ведет себя странно, ну, было бы здорово, если бы дети вели себя при этом не странно, а все-таки, ну, чтобы это было не конфликтно. А, ну, что, ну, такой человек попался, ничего не поделаешь. Ну, то есть, чтобы они не хамили, короче говоря, и с их стороны, чтобы они урок не срывали. Ну, вот, собственно, и все. Я желаю вам удачи.

КАРИНА: Спасибо, Дим, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Пока. Успею коротко ответить на одно сообщение, чувствую, надо. Из Бельгии сообщение. «Я мама дочери 12 лет. Завтра рапорт в школе. Знаю, что результаты плачевные, не знаю, как реагировать на встречу с учителем. Заранее благодарна, Оксана».

Оксана, реагировать следующим образом. Мне кажется, что всеми силами противостоять тому, чтобы учителя просто ругали вашу дочь. Задавать практические вопросы, главный из которых – как вам кажется, чем я могу помочь? Вот, если, действительно, результаты плачевные, как вам кажется, что мне нужно сделать. И каждый раз, когда они съезжают, если такое произойдет, на тему того, что у вас девочка так себе или нерадивая, спасибо за ваше мнение, что нужно сделать, для того чтобы это изменилось. Я желаю вам удачи. Бельгии привет.

Так, друзья, мы с вами продолжаем и продолжаем даже без музыки, чтобы побольше успеть сегодня. У нас 10-летняя Мира из Калуги ждет разговора. Рядом бабушка Светлана Михайловна. Здравствуйте, Мира, здравствуйте, Светлана Михайловна.

МИРА: Не Светлана Михайловна, а Татьяна Михайловна.

Д.ЗИЦЕР: Татьяна Михайловна. Извините, пожалуйста, Татьяна Михайловна. Но Мира-то правильно я сказал хотя бы?

МИРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, привет.

МИРА: Здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: А Татьяна Михайловна-то умеет разговаривать?

МИРА: Ну…

Д.ЗИЦЕР: Давайте спросим ее. Татьяна Михайловна?

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Здравствуйте. Ну, рассказывайте, друзья.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Мы вдвоем? Просто Мира очень хотела рассказать это все.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте Мира. Ну, вы же зачем-то вдвоем, с другой стороны, не просто так, правда же? Ну, давайте Мира сейчас начнет.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Просто спросили, одна или нет.

МИРА: У меня сестра есть, и она дерется. А иногда не только дерется, но и кидает тяжелые вещи и иногда в лицо.

Д.ЗИЦЕР: Что вы говорите? Сестра родная, Мир?

МИРА: Да. А еще она прыгает на кровати на маму, и, больно приземляясь.

Д.ЗИЦЕР: А скажите, Мира, мне, пожалуйста, а сколько лет вашей сестре-то?

МИРА: Год и 8 месяцев.

Д.ЗИЦЕР: И в чем же вопрос, Мирочка?

МИРА: Ну, мы пытаемся ее отучить, а у нас не получается.

Д.ЗИЦЕР: А расскажите мне, Мира, сейчас, мне кажется, Татьяна Михайловна, сейчас вам придется включиться в этот разговор. Очень жалко, что мамы у нас нет рядом, если честно. А как вы пытаетесь ее отучить?

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Да, это снова Татьяна Михайловна. Мы, как вы советовали, берем ее за руку, говорим – нет, мы не позволим, и тебя никому не позволим обижать, и нас не позволим обижать. Никакой реакции пока.

Д.ЗИЦЕР: Татьяна Михайловна, ну, подождите, она же малюсенькая еще, ей же годик с хвостиком небольшим всего.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: И ей очень-очень трудно понять вот такие вещи, которые хорошо понимаешь после 2-х, а в 3 уже понимаешь совсем-совсем хорошо. Ну, расскажите, давайте, Мира, извините, я чуть-чуть с бабушкой тоже поговорю, чтобы всю картину понять, ладно? Татьяна Михайловна, ну, что там не так-то? Вашими словами, с вашей стороны давайте послушаем тоже. Что она делает, этот маленький монстр в кавычках, естественно?

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Берет телефон или кружку и кидает в лицо.

Д.ЗИЦЕР: А зачем она берет телефон или кружку, и зачем ей рядом телефон или кружка? Это первое.

ТАТЬЯНА МХАЙЛОВНА: Ну, кружка, из которой она пьет, допустим. Берет и кидает.

Д.ЗИЦЕР: Значит, так, мы даем человеку кружку. Значит, человек пьет из кружки, потому что человек хочет пить. Человек берет эту кружку и швыряет в лицо бабушке, например, да, такая история. Бабушка садится рядом с ней, садится на корточки, берет ее за ручки и говорит – я не согласна, вот так, как бабушка говорит, и так далее, но все больше обнимает, на самом деле, и шепчет ей на ушко, конечно, что она просит этого не делать. Правда же? Скажите «да».

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Честно, мы с мамой, наверное, с мамой Лики более строгим голосом, да, говорим – нет, так нельзя, мне больно.

Д.ЗИЦЕР: Хорошо. Теперь смотрите, сейчас мы поправим это дело, вы не волнуйтесь, главное. Значит, смотрите, дальше история такая. Лика, во-первых, мы поняли, следствие установило, что младшую дочь зовут Лика, младшую сестренку. А скажите мне, пожалуйста, как вам кажется, вот сейчас честно-честно давайте пофантазируем, а зачем она это делает вообще? Ей это зачем?

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Ну, я так думаю, чтобы вызвать реакцию какую-нибудь, да.

Д.ЗИЦЕР: Ой, боже мой, ну, Татьяна Михайловна, вы можете здесь находиться вместо меня. Я думаю, что вы абсолютно правы. Мира, давайте вашу версию.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Я просто слушаю вас всегда и давно.

МИРА: А у меня есть версия, что она кидает, я говорю ей, вот, например, она иногда меня бьет для прикола, я говорю – Лика, не надо так делать. Она иногда еще и кидает что-нибудь.

Д.ЗИЦЕР: Ну, смотрите, вот лично вас, Мира, я могу прямо сейчас научить, чего делать. А с бабушкой мы потом еще чуть-чуть поговорим, а вы тоже послушаете, если захотите, поговорите вместе с нами. Значит, смотрите, она вообще-то ваша младшая сестренка, как вы понимаете. И она всему-всему на свете учится у вас, честно. Вот всему на свете. Вы вообще-то, Мира, самый главный для нее человек, так получилось. Ну, потому что вы же намного ближе к ней по возрасту, чем бабушка и мама, правда же?

МИРА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: И вообще-то, честно, вот честно-честно, может, вам не верится, но вы очень-очень важный для нее человек. И поэтому я абсолютно уверен, что она вас слышит намного лучше, чем бабушку и маму. И поэтому попробуйте, Мир, попробуйте разговаривать с ней, во-первых, намного тише, как ни странно. А, во-вторых, вот в тот момент, когда она в вас что-нибудь швырнула, вы сядьте рядышком и погладьте ее по спинке или по головке, и на ушко вот пошепчите, как я только что бабушке советовал. Котик, не надо, мне неприятно, не делай этого, пожалуйста. Понимаете, какая штука?

Потому что, я думаю, вот Лика, я думаю, что она вообще-то это делает, она, скорее всего, один раз попробовала когда-то, и получилось, что вы все так бурно на это отреагировали. Когда-то давно-давно, может быть, даже полгода назад или несколько месяцев назад. Вы так бурно на это отреагировали, что ей это, в общем, понравилось. Знаете, вы же в театре были, наверное, Мира, в театре или в цирке?

МИРА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Иногда что-то такое произошло, и публике очень-очень понравилось, клоун упал на сцене, и ха-ха-ха, как мы все смеемся и как нам весело. Вот, может быть, Лика себя чуть-чуть почувствовала таким клоуном, понимаете, какая штука. А поскольку она еще маленькая, она не очень понимает все, все, все слова, которые вы говорите. Когда вы говорите – мне больно, и даже когда вы говорите – мне неприятно, скорее, я советую это говорить, чтобы она запоминала эту формулу, понимаете, эти слова.

МИРА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Так что мне кажется, что надо реагировать не бурно, в первую очередь. Понимаете, что это значит? Реагировать тихонечко и спокойненько. И тогда у нее уйдет желание вызывать эту вашу реакцию, и вашу, и бабушкину, и мамину.

МИРА: Я помню, как Лика кинула мячик в первый раз, ну, и я засмеялась. Может быть, она решила, что, если она и другие вещи кидать будет, то я тоже смеяться буду.

Д.ЗИЦЕР: Нет, это не в том дело, что нельзя смеяться. Вы, конечно, вам на это и дана младшая сестренка, чтобы вы с ней вместе могли и смеяться, и веселиться, и проводить время и вообще, чтобы она веселила вас, а вы иногда веселили ее. Нет, нет, я не об этом. Я просто о том, вот понимаете, она же, ну, она, правда, малюсенькая, если честно, она малюсенькая вообще-то, малюсенькая-премалюсенькая. И в тот момент, когда, ну, вот, скажем, она бросила, не знаю, кружку, что не дело, конечно, в бабушку бросать кружку, это, конечно, какое-то безобразие, она же еще не знает, что это безобразие, правда, Мир?

МИРА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Она еще имеет право некоторое время думать, что это такой фокус. Или вот, ну, еще раз, будем представлять себе клоуна в цирке немножко. А бабушка так смешно реагирует, наверное, и говорит каким-нибудь таким жестким, громким, строгим голосом – не делай этого. Ну, она же не знает, что такое не делай этого. Она просто хочет еще раз, чтобы бабушка так же сказала громко, ей это может показаться довольно веселым, правда же, понимаете?

МИРА: Может, у вас даже, поскольку вам 10 лет, может, вы даже немножко помните, как у вас было лет 10 назад такое. Что иногда взрослые говорят чего-нибудь такое – ну-ка, не делай этого, а очень хочется делать при этом, правда? Потому что очень хочется посмотреть, какие смешные рожицы они корчат иногда, взрослые, есть же такая история, правда, бывает такое. Или как голос у них смешно меняется. Вот Лике может такое же казаться. Понимаете?

МИРА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Бабушка Татьяна Михайловна, вступите в разговор.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Я просто вспомнила момент…

Д.ЗИЦЕР: Ну, вообще-то мы с Мирой только что все обсудили.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Я все слышала, да. Спасибо большое. Я вспоминаю, когда Мира хочет ее приобнять, приласкать, поцеловать, она очень часто отпихивает сестру.

Д.ЗИЦЕР: Чему нас это учит? Давайте вы скажете.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Не знаю. Не приставать, когда человек не хочет?

Д.ЗИЦЕР: Класс, ну, я знал, что вы справитесь, Татьяна Михайловна. Я только хотел привести пример, представляете себе, я, как приду, как начну вас тискать. А вы мне скажете – Дим, ты чего обалдел, что ли, ну-ка, быстро двигайся отсюда, убери свои руки. Так бывает. Потому что, Мира нас слышит, и это очень-очень важно, потому что, несмотря на то, что я сказал, что она малюсенькая, она еще маленькая, но при этом она, конечно, не игрушка. Ничего нельзя поделать.

Но все равно я уверен, Мирочка, я уверен, что вы самый главный для нее человек. И вот, как я и сказал, вы помните же, да, тихонечко на ушко и погладить по спинке. Потому что, когда сильно-сильно человека обнимают, ему хочется вырваться. А когда его тихонечко гладят по спине, по голове, по ручке, то, в общем, ему, скорее, приятно. Ну, слушай, уберет руку, так уберет, ну, что поделаешь. Но мне кажется, друзья, мы с этим справимся. Давайте.

МИРА: Можно я скажу, просто я иногда у нее спрашиваю – Лика, можно я тебя обниму? Она такая, ну, это у нее, значит, нет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вот. И вы тогда, конечно, не обнимаете, правда, Мира?

МИРА: А иногда я спрашиваю – можно я тебя поцелую, Лика? И Лика такая – мама. То есть сначала маму поцеловать, а потом Лику.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и, конечно, вы целуете маму, а потом Лику и все довольны, я правильно понимаю?

МИРА: Угу.

Д.ЗИЦЕР: Ну, видите, какая красота. Слушайте, Мира, вы с каждым днем будете получать больше и больше удовольствия от общения с Ликой. Они так интересно растут, вы понимаете. Вы-то про себя, наверное, уже не очень помните, как вы росли в этом возрасте, а сейчас можно на нее смотреть и понимать, как это здорово происходит. Я прямо даже вам немножко завидую, у меня никогда не было младших братьев и сестер, вы знаете. Вот. И поэтому я это знаю только так, со стороны. А у вас это прямо так получается. Это очень-очень круто, мне кажется, быть таким важным человеком в жизни другого человека, правда. Прощаемся?

МИРА: Ну, наверное.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Балуйте Лику. Бабушка Татьяна Михайловна, Миру тоже, пожалуйста, балуйте, ладно? Пока. Всего вам доброго, до свидания.

ТАТЬЯНА МИХАЙЛОВНА: Спасибо.

МИРА: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Петербург, Татьяна, добрый вечер.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте, Дима. Я немножко волнуюсь, поэтому сразу к вопросу.

Д.ЗИЦЕР: А я сам волнуюсь.

ТАТЬЯНА: У меня такая ситуация. У меня сыну почти 7 лет, вот через неделю будет 7 лет ему, и он совершенно не хочет принимать никогда никакой помощи. И вот однажды у нас с ним возник разговор такой, он говорит, что меня помощь раздражает, когда ему предлагают помощь. Что я должен делать все сам. И вот в этом же разговоре он сказал – когда у меня что-то не получается, я себя не люблю, а иногда даже ненавижу. Когда вот он там что-то пытался сделать хлопушку из бумаги, у него не получилось, и вот он говорит – я в такие моменты себя ненавижу. Вот, хотелось бы понять, что с этим делать.

Д.ЗИЦЕР: А давайте.

ТАТЬЯНА: И еще вот, даже, если что-то у него не получается, ну, предположим, что-то сделать или решить какой-то пример, не важно, очень часто бывает такое, что он требует похвалы, что ли, можно сказать. Ну, он говорит – ну, я же правильно. Ну, то есть, грубо говоря, он говорит…

Д.ЗИЦЕР: Досрочный ответ, Татьяна, досрочный ответ. Рассказывайте, кто у нас в семье оценочный? Точно, я вообще не сомневаюсь.

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Кто?

ТАТЬЯНА: Да можно сказать, что все. Мы за собой это замечали.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все. Следующий! Ладно, шучу. Слушайте, ну, Татьян, если мы с вами все понимаем, что будем делать? Значит, давайте я раскрою этот секрет, это секрет Полишинеля, это очень-очень просто и это не очень трудно догадаться, ну, с моей профессией. Значит, смотрите, ребята, я сейчас обращаюсь ко всем слушателям и к вам, конечно, Татьяна, тоже. Если человек отвергает помощь, значит, его научили, 99 процентов, что так произошло когда-то, что человек должен справляться сам, ставить перед собой задачи и решать их. И молодец, на самом деле, это человек, который берет, доводит до конца, делает это в лучшем виде, перфекционизм такой. Раз.

Второе. Видимо, человека, ну, это вы мне сами рассказали, я только намекнул, видимо, человека научили, на самом деле, что похвала это очень-очень важно, раз он просит похвалы, иначе он бы ее не просил. Человека, пока не попробовал конфету, он ее и не просит, естественно, и не берет. Значит, он уже, ну, вот я использую не очень приятное слово, но зато точное, подсажен на оценку, подсажен на похвалу.

Теперь, чего нам надо делать? Делать нам надо вот, что, это не простая задача, Татьяна. У вас домашние-то ваши, они вообще согласны, что что-то надо менять или не очень?

ТАТЬЯНА: Да, с мужем мы согласны. Но с нами еще живет бабушка, там немножко посложней. Но я думаю, что, в общем и целом, да.

Д.ЗИЦЕР: Там будет посложней. Ну, во-первых, так, вы с мужем это, вы главные, на самом деле, ну, точно абсолютно вы главные. Потому что человек в 7 лет, конечно, понимает, тем более что ему 7 еще не исполнилось и это, кстати, хорошо. Человек в 7 лет понимает, что есть мама и папа, а есть бабушки, есть дедушки, есть тети, есть дяди, но он хорошо понимает, что мама и папа в его жизни пока что главные.

Слушайте, мне кажется, что, во-первых, первое, что надо сделать, надо перекрыть доступ вот этой самой подпитки неприятной. Вот прямо перекрыть вот, как шланг перекрыть. Мы перестаем пользоваться словами, ну, я примитивно скажу, я уверен, вы не так ему говорите, тем не менее. Мы перестаем пользоваться словами – ты нехороший мальчик, ты хороший мальчик, ты молодец, ты фу-фу-фу. Перестаем пользоваться, все, перестаем пользоваться.

Вместо этого мы включаем, насколько можно рефлексию и анализ. Не одновременно. Попробуйте, вам же тоже нужно время, вы живые люди. Например, мы задаем вопрос «зачем». Вот, например, мальчик ваш замечательный говорит – похвали меня, спросите, зачем? Он не сможет вам ответить, но сможет задуматься. Я отвечу вам за него, потому что в этот момент у него химическая реакция в организме уже существует, которая доставляет ему удовольствие от похвалы. Происходит вот это. Но нам надо, мы не будем бороться с биохимией, но нам надо, чтобы он начал чуть-чуть это анализировать.

Еще один момент, естественно, я думаю, что вы это делаете, но надо увеличить дозу этого препарата во много раз, нужно не забывать говорить ему, какой он замечательный, и как вы его любите в самые неподходящие моменты, Тань, в самые неподходящие моменты. В самые неподходящие. Не в момент, когда он, как вы говорите, решил какой-то пример или был молодцом, а просто.

Вот помните, ну, я, в принципе, фанат Драгунского, я думаю, что вы помните этот рассказ, я недавно его цитировал, ну, в другом месте, не в этой программе, когда папа с Дениской гуляют, и Дениска скачет, а папа спрашивает его – Дениска, что ты скачешь? А Дениска отвечает – я скачу, что ты мой папа. Гениальная формула, гениальная, гениальный писатель Виктор Драгунский, гениальная формула. Вот нужно – я тебя хвалю, что ты мой сын, я тебе делаю приятное просто так, просто так, мне просто с тобой хорошо. И я говорю ему это и не устаю ему об этом говорить, понимаете?

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Все. Ну, а что еще, собственно, тут можно сказать? Хотите что-нибудь спросить?

ТАТЬЯНА: Да, вот то, что он говорит – я себя не люблю, я ненавижу, с этой самооценкой как-то…

Д.ЗИЦЕР: Конечно, а что ему сказать, ну, да, это оно. Что с этим делать? Ничего не делать. Продолжать. Ну, давайте секунду еще поанализируем. Он, почему, на ваш взгляд, говорит – я себя не люблю?

ТАТЬЯНА: Не знаю.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ну, связываем это со всем, о чем мы уже говорили.

ТАТЬЯНА: Ну, то есть он хочет, чтобы всегда все получалось, чтобы его за это похвалили. А, если у него не получается…

Д.ЗИЦЕР: Его научили. Конечно, и в этом есть часть стопроцентной правды, а часть такой модели уже. Я буду говорить – я нехороший, мне будут говорить в ответ – ты хороший, и меня как-то это будет поддерживать, потому что я не в состоянии сам себя поддержать без этого. А, во-вторых, часть не очень приятная, что я, действительно, считаю, что я так себе?

ТАТЬЯНА: Ну, вот он это никогда вслух не говорил. Вот один раз у него это всплыло, но вслух он никогда не говорил, что я себя не люблю, вот один раз только. То есть, если у него что-то не получается, он с психами там уходит плакать в другую комнату, никого не подпускает.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, он не лупит себя, правда же? Нет? Ну, честно, я честно спрашиваю, не бьет ли он себя, например, по голове? Так бывает, это только в следующей стадии.

ТАТЬЯНА: Нет, нет. Это было когда-то давно, но нет, он просто уходит, залезает под одеяло, плачет и никого не подпускает. Несколько минут к нему вообще не подойти.

Д.ЗИЦЕР: А это было когда-то давно, ну, давайте уж все, что же я из вас клещами-то тяну? А что было когда-то давно?

ТАТЬЯНА: Ну, может, года в 4 так было, что он, когда психовал, он бил себя, да. Ну, я его останавливала.

Д.ЗИЦЕР: Таня, это оно. Он в первый класс не ходит еще, правда же? Или ходит уже?

ТАТЬЯНА: Ходит, пошел, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а в школе, что у нас?

ТАТЬЯНА: Нет, в школе все в порядке, никаких там ни у учителя, ни у нас к учителю, ни у учителя к нам как бы никаких вопросов нет.

Д.ЗИЦЕР: У сына, у вашего? У сына?

ТАТЬЯНА: У него все хорошо. То есть он не жалуется, он говорит, что ему в школе хорошо.

Д.ЗИЦЕР: У него все хорошо. Все, дорогой друг, поддерживаем его всеми силами, убираем оценку настолько, насколько возможно ее убрать. Ее можно убрать процентов на 97, поверьте мне. Вот раскручиваем сами себя на то, что мы с ним хотим быть вместе не потому, что он хорошо пример решил, и не потому, что его училка похвалила. А потому что он замечательный ваш сын, потому что вам, действительно, судьба, всевышний послали такого замечательного мальчика. И это колоссально совершенно. Все, на этой торжественной ноте я желаю вам удачи. Мы слушаем рекламу, новости и новости спорта, и возвращаемся в программу.

Продолжаем. Здравствуйте, Константин из Москвы.

КОНСТАНТИН: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Слушаю вас.

КОНСТАНТИН: Я, наверное, сразу к делу.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, конечно.

КОНСТАНТИН: У меня замечательный сын 5,5 лет. Но в последнее время у меня сильно возросла тревога по поводу предстоящего школьного возраста, ну, соответственно и самой школы, всех вот этих вот вопросов. Есть несколько причин на это. Первая, это наш неудачный опыт с садиком и со всякими там попытками пойти в развивашки, и так далее. Ну, если в развивашки там, в 3 годика где-то мы пытались пойти, он просто вставал у входа и как бы, ну, не хотел, не хочу, не пойду и так далее. Ну, несколько раз попробовали, не пошло, ладно, ничего.

В садик в первый день он сходил хорошо, воодушевленный, на второй день возвращается в слезах, говорит – я сегодня скучал по маме, плакал, мне воспитательница сказала – если будешь плакать, я тебе поставлю укол. Все, после этого в садик мы уже не смогли.

Д.ЗИЦЕР: Ну, а вы бы пошли?

КОНСТАНТИН: Нет, ну, конечно, это понятно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так воспитательница, как бы это сказать, не знаю, можно говорить в федеральном эфире «воспитательница дура» или нет? Надо подумать, надо посоветоваться. Так, ну, хорошо.

КОНСТАНТИН: Пробовали в другой садик, пробовали пойти, тоже никуда, все, у него уже блок на это дело стоит. Это первая причина. Вторая это, ну, как я наблюдаю, что он не очень любит учиться, вот все вот такие моменты, то есть буквы, читать, вот это вот все он прямо отвергает, не хочет этим заниматься. Только, если в какой-то супер игровой форме.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я понимаю. А что любит?

КОНСТАНТИН: Ну, он любит, вот самое любимое это у него ролевые игры, по ролям играть, либо в машинки, либо там бегать друг за другом как-то там.

Д.ЗИЦЕР: Раз. Давайте дальше. Что еще?

КОНСТАНТИН: Потом любит плавать, на плавание ходит с удовольствием. Любит всякие конструкторы Lego там иногда пособирать, повозиться. Ну, такие, наверное, основные занятия.

Д.ЗИЦЕР: Ну, неплохо, не мало. Ну, давайте вопрос тогда.

КОНСТАНТИН: Собственно, вопрос у меня, сейчас вот еще последний момент, он еще сам говорит, что он не хочет в школу. Прямо вот недавно мы сидим, просто смотрим мультик, он говорит – пап, я не хочу в школу.

Д.ЗИЦЕР: А откуда он знает, что такое школа-то вообще? И почему туда надо не хотеть?

КОНСТАНТИН: Вот он откуда-то себе представление составил, я его спрашиваю…

Д.ЗИЦЕР: Ну, откуда-то. Ну, откуда? Ну, Константин, ну, откуда? В детский сад он не ходил, в развивашках он не был. Откуда?

КОНСТАНТИН: Либо от нас, либо от мультиков, либо еще откуда-то. Ну, то есть я его расспрашиваю, он говорит как бы – не хочу, потому что там надо долго сидеть, потому что там надо что-то отвечать. Спрашиваю, а чего ты хочешь, он говорит – да, пап, ну, просто жить хочу.

Д.ЗИЦЕР: Неплохой ответ.

КОНСТАНТИН: Да. Собственно, вопрос у меня, что я сейчас могу сделать, чтобы ему помочь, как-то вот пробудить его, может быть, интерес к учебе, ну, короче, как-то подготовить его к этому периоду школьному, чтобы для него это было в удовольствие?

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю. Ну, во-первых, у вас впереди, я так понимаю, полтора года, я правильно понимаю, да? Ему 5, 5, полтора года…

КОНСТАНТИН: Что у нас?

Д.ЗИЦЕР: У вас впереди полтора года, в запасе полтора года, правда?

КОНСТАНТИН: Да, ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Шикарно. Значит, смотрите, во-первых, надо продолжить то упражнение, которое я с вами начал, только без меня, это, что он любит, чем он занимается с удовольствием. Даже среди того, что вы уже сказали, уже кое-что есть. Ну, например, он любит собирать конструктор, он любит собирать Lego. Москва, как мы с вами понимаем, огромный город. И в Москве абсолютно точно есть такие места, где можно вместе пособирать Lego людям его возраста. Это первое.

Значит, аналогичная история может произойти и с ролевыми играми. Более того, если вы начнете думать немножечко на эту тему, и за ним понаблюдаете, и с мамой посоветуетесь, вы поймете, что утверждение, что он не любит учиться, не совсем верно. Потому что ведь в тот момент, когда он собирает конструктор, он же вообще-то учится, правда? Он год назад собирал конструктор хуже, чем собирает его сейчас, и мог собрать менее сложные какие-то формы, чем то, что он может собрать сейчас. То же самое с ролевыми играми, то же самое, я не знаю, с чем еще, с рисованием, возможно, ну, плавание вы сами упомянули, и так далее.

То есть мне-то кажется, что происходить это должно приблизительно по следующему сценарию, приблизительно. Слушай, ты знаешь, – вы говорите, ваша реплика, – слушай, ты знаешь, я тут услышал, что где-то там, вот не знаю, где, есть удивительная какая-то компания людей, которые любят то же самое, что любишь ты. Пойдем, сходим, посмотрим, потому что для меня это тоже очень интересно, я бы хотел посмотреть и так далее. Вот, с чего. То есть для начала, ну, действительно, я просто, можно было бы сделать отдельную программу про воспитательницу, с которой он столкнулся, которая, если ты будешь плакать и так далее, но делать мы этого не будем.

Но я, в общем, понимаю, что что-то его напугало, что-то его остановило. Дальше у него возникла какая-то ассоциация, что в школе будет такая же история. Ну, все это нехорошо. Значит, надо вернуть это обратно. Учиться прикольно. Мы совершенно не обязаны с вами употреблять слово «учиться», как вы понимаете. Собирать конструктор, это учиться, рисовать вместе, это учиться, плавать вместе, это учиться, это все процесс учения. Ну, и все. А дальше из одной группки вырастет другая, из другой третья и так далее.

КОНСТАНТИН: Ну, а вот, когда он пойдет в школу, там же все-таки немножко по-другому как-то будет, скорее всего.

Д.ЗИЦЕР: Там все по-другому, это правда. Но говорить рано. Слушайте, полтора года в его возрасте это огромный срок. Что-то мне подсказывает, что не исключено, что мы с вами еще на эту тему поговорим, скажем, через полгодика, когда вы мне расскажете, чем закончился ваш эксперимент. Ну, эксперимент в кавычках, конечно, я абсолютно уверен, что вас ждет успех, потому что, если он окажется не в среде, где ему будут говорить, как ему себя вести, а в среде, где с любовью и интересом люди будут заниматься тем, что интересно ему, я думаю, что это может измениться. Я думаю, что в какой-то момент он скажет папе и папа скажет ему – слушай, это может быть прикольно и школа, в том числе.

А дальше, давайте представим себе, что вы звоните мне через год, дальше я скажу вам – Константин, аккуратно выбирайте школу, просто выбирайте школу очень-очень хорошо, просто советуйтесь со знакомыми, просто смотрите на учителя, просто задавайте вопросы мамам первоклашек и старшеклассникам на заднем крыльце. Вот так.

КОНСТАНТИН: Ну, да, как раз это был мой второй вопрос, потому что я подступался несколько раз к выбору и каждый раз тупик какой-то. Но, в принципе, вы мне подсказали.

Д.ЗИЦЕР: Чуть-чуть рановато, нет, нет, но школу выбирают вот так. Я только что на одной ноге рассказал, как, на мой взгляд, нужно выбирать школу. Школу нужно выбирать очень-очень аккуратно, очень-очень сознательно, очень-очень осознанно. Ну, все. Ну, подождите немножко, давайте сначала мы решим эту задачу, а после этого придет следующая. Все, счастливо.

КОНСТАНТИН: Хорошо, спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Действуйте, действуйте, получите удовольствие и вы, и ваш сын, я полагаю. Желаю вам удачи.

У нас Катя из Оренбурга.

КАТЯ: Здравствуйте, Дима. Меня зовут Катя. Я, на самом деле, волнуюсь, но очень рада, что могу с вами поговорить.

Д.ЗИЦЕР: Давайте волноваться вместе, Катя.

КАТЯ: Я постараюсь быть более краткой. У меня к вам два вопроса, второй короткий задам, если будет время. А самое первое, мне нужно немного рассказать о себе, чтобы прояснить ситуацию. Я вообще учусь на психолога и подрабатываю няней и учителем детей раннего возраста. И как бы дети со мной прекрасно ладят, и я с ними, никогда их не кричу, не ругаю. Вообще подружки, просто с ними обращаюсь. Но вот со своим младшим братом так общаться, к сожалению, не могу, не получается. Он подросток, и у нас…

Д.ЗИЦЕР: Сколько вашему младшему брату? И не скромный вопрос, сколько вам?

КАТЯ: Мне 19, ему 13.

Д.ЗИЦЕР: Вам 19, брату 13, понял.

КАТЯ: У нас с самого детства были такие типичные конфликты на почве ревности. Но сейчас, в основном, из-за каких-то домашних обязанностей, из-за того, что он может послать грубо, и вот матерится громко во время игр компьютерных. Я пробовала разные способы взаимодействия, в том числе, и спокойно просить, говорить о своих чувствах. Но когда я натыкаюсь, бывает, на грубость в ответ, а это очень часто, или игнор даже, то могу сорваться, причем достаточно сильно.

Д.ЗИЦЕР: И что сделать?

КАТЯ: Я хочу изменить эту ситуацию, хотелось спросить…

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, подождите, Кать, ну, это же самое интересное. Давайте поругайте себя. Вы можете сорваться и что тогда вы делаете? Шарах его этим компьютером по голове.

КАТЯ: Ну, нет, конечно, не шарахнуть компьютером по голове.

Д.ЗИЦЕР: Ну, не до такой степени. А что?

КАТЯ: Ну, могу подойти очень близко как бы надавить или грубым голосом, или, может быть, за плечо схватить, конечно, не ударить.

Д.ЗИЦЕР: Помогает?

КАТЯ: Нет, я потом чувствую себя виноватой.

Д.ЗИЦЕР: Это я понимаю. Помогает или нет? То есть задачу решает или нет?

КАТЯ: Нет.

Д.ЗИЦЕР: А, он продолжает спокойно, ничего не меняется. Слушайте, у меня вопрос, подождите, а скажите мне, Катя, а кто живет-то еще с вами там, вот это все вот это, как у вас устроено?

КАТЯ: Моя мама.

Д.ЗИЦЕР: Так, а мама, как у нас, какую роль играет во всей этой истории с матом во время игр и так далее?

КАТЯ: Ну, у нее, в общем, ей не очень есть время заниматься сейчас воспитанием моего младшего брата.

Д.ЗИЦЕР: Это не про воспитание, Кать, это не про воспитание. Это про то, как она реагирует.

КАТЯ: Я понимаю, да, я понимаю. Ну, она может и на меня накричать, что я его ругаю, и на него, что он слишком громко ругается.

Д.ЗИЦЕР: Прикольно там у вас.

КАТЯ: Да, очень.

Д.ЗИЦЕР: Ну, в чем вопрос?

КАТЯ: Хочу научиться по-дружески общаться со своим братом-подростком. Когда вот, как научиться общаться по-дружески, когда уже сложились не дружеские отношения?

Д.ЗИЦЕР: Вы знаете, что, я задам вам один вопрос, на который вы, вероятнее всего, не успеете ответить, потому что мы сейчас уйдем на рекламу, а вопрос будет такой. А зачем вашему брату эти отношения? Вот не зачем вам, а зачем ему?

КАТЯ: Ну, в первую очередь, чтобы было меньше конфликтов.

Д.ЗИЦЕР: Это плохая причина. Меньше конфликтов будет, когда вы чуть-чуть еще повзрослеете, и просто уйдете из дома, и не будет конфликтов.

КАТЯ: Ну, это я согласна, да.

Д.ЗИЦЕР: Подумайте. Две минуты, Кать, две минуты. Поняли вопрос? Зачем ему, не вам, а ему эти отношения?

Ну, так что, Кать, зачем вашему 13-летнему брату нужны эти отношения? И вообще, зачем нужны вы? Это более широкий вопрос, но давайте.

КАТЯ: Ну, я хочу оказать ему поддержку в чем-либо.

Д.ЗИЦЕР: В чем? В чем ему нужна поддержка?

КАТЯ: В трудностях, например, как в ситуации…

Д.ЗИЦЕР: А в каких трудностях? Конкретно, в каких трудностях ему нужна поддержка?

КАТЯ: Ну, вот родители развелись недавно, может быть, в этом плане поддержка.

Д.ЗИЦЕР: Может быть, нет, нет, Кать, может быть это плохая формулировка.

КАТЯ: Ну, точно.

Д.ЗИЦЕР: Нет, не точно, разве он просит поддержки? Где ему нужна старшая сестра Катя? Где она ему нужна, в чем она ему нужна?

КАТЯ: Он ко мне обращается часто за поддержкой с уроками.

Д.ЗИЦЕР: Вот. Значит, смотрите, у нас есть с вами домашнее задание. Домашнее задание у нас такое, мы сейчас не сможем сделать это в эфире. Но вам нужно посидеть и подумать, и хорошо ответить на этот вопрос. Это вопрос жесткий, зачем вы ему нужны. Ну, не в смысле я предлагаю вам улететь на другую планету, если выяснится, что вы ему не нужны, вы ему нужны точно.

Но зачем 13-летнему мальчику нужна старшая сестра? Скажу вам мое мнение, это просто счастье, если у тебя есть старшая сестра в 13 лет. Потому что ты можешь ей задать столько вопросов и обсудить с ней столько всего, и она, главное, может задать столько вопросов ему и обсудить столько всего, что это просто удивительно.

Сначала делаем домашнее задание. Потом, Кать, я бы сделал так, я бы подумал после этого, зачем он нужен вам. Не в смысле родители вот как-то его родили, и что мне теперь делать, куда его деть. Зачем он нужен вам? Я абсолютно уверен, что он замечательный, интересный, ну, так у вас сложилось не очень, но вообще-то он наверняка важный человек и будет в вашей жизни очень важным человеком. Подумайте, в чем он может дать вам совет. Подумайте, на какую тему вы готовы с ним, действительно посоветоваться. Чем вы готовы с ним поделиться из того, что, действительно, вам дорого, на самом деле, вот, на самом деле.

Вы старше, и поэтому, действительно, мяч в определенном смысле на вашей половине поля. Если вы, моя версия, если вы продемонстрируете ему, что он вам нужен, вероятнее всего, ваша рука встретит его руку, понимаете, какая штука?

КАТЯ: Да, понимаю.

Д.ЗИЦЕР: Вот и все. Теперь, я думаю, что происходить это должно не на домашней территории. Мне кажется, что будет очень-очень круто, если вы скажете ему в какой-нибудь момент – слушай, дружище, я так чего-то сообразила вдруг, что единственный человек, с которым я могу посоветоваться или поделиться, это ты, удели мне часик или полтора. Вот так и начинаются отношения. Вот и все. Ну, а дальше вы без меня сообразите точно абсолютно. Точно?

КАТЯ: Да, спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. Только спокойно, подготовьтесь, домашнее задание сделайте обязательно и дальше действуйте. Счастливо. И очень-очень здорово, что мы успеем еще одну слушательницу услышать.

Мария из Петербурга, здравствуйте.

МАРИЯ: Здравствуйте, Дима. Очень рада, что дозвонилась, клево, круто, я очень рада.

Д.ЗИЦЕР: Согласен с вами.

МАРИЯ: Перейду сразу к вопросу, времени не так много.

Д.ЗИЦЕР: Да, верно.

МАРИЯ: Я являюсь мамой двух близнецов Лёвы и Сёмы. Большую часть своей жизни они не особо, ну, как бы интересовались друг другом, в общем, играли по разным комнатам, в разных углах. В последнее время стало больше каких-то игр вместе.

Д.ЗИЦЕР: Возраст скажите.

МАРИЯ: 3,10. Но с играми вместе появились конфликты. В общем, вопрос такой, как правильно, как решать конфликты, не выбирая чью-то сторону, но при этом предлагая решение вопроса? Могу привести примеры. Будем слушать музыку? Один – да, другой – нет. Что пойдем делать после поликлиники? Один говорит – хочу домой, другой говорит – хочу на площадку. Причем мои наблюдения такие, что чаще всего кто-то из них из вредничества хочет сказать, чтобы противоположное брату.

Д.ЗИЦЕР: Наверняка. Значит, смотрите, времени у нас, действительно, немного, поэтому я тезисно. Значит, тезис номер один, надо понять, за что им приходится бороться и особенно, вы сказали сами, что это происходит из вредности, что-то может произойти, что рождает эту вредность. Ну, вот, не знаю, борются они, например, за ваше внимание или за что-то еще, я не утверждаю это. Это вопрос первый, на который за рамками программы вам нужно будет ответить.

МАРИЯ: Поняла.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подумать, во всяком случае. Вопрос второй. А что они любят делать вместе? Ну, что-то есть такое, что они любят делать вместе?

МАРИЯ: Они любят играть в догонялки, любят разыгрывать песенки и мультики, которые смотрели.

Д.ЗИЦЕР: Мало. А еще? Думаем, что еще есть, не важно. К сожалению, видите, у нас совсем мало времени, действительно, не могу сейчас раскрутить этот разговор, но, можем через недельку вернуться, если захотим.

Теперь смотрите, следующий момент. Нужно подумать о том, в принципе, как вообще мы принимаем решения, мне кажется. Вот, как мы принимаем решения в семье. Тоже у меня, к сожалению, нет времени сейчас спросить, как вы там с мужем принимаете решения и так далее, но это может быть целая игра, почти квест, как мы принимаем решения.

Вот, как мы решаем, мы идем туда или сюда, или мы идем на 15 минут туда, а потом на 15 минут сюда. А, если мы идем домой, то зачем мы идем домой. А, если мы идем на площадку, то зачем мы идем на площадку. И, если Сёма говорит – мы идем на площадку, то здорово было бы узнать, слушай, а что Лёва будет делать на площадке? Это же прикольно, перебрасываем мостик ко второму братику. Лёва говорит – идем домой, слушай, а что Сёма будет, интересно, делать дома. Сём, ты чем бы занялся, если бы был дома, и так далее.

И, пожалуй, последний пункт, который я успею. Подумайте о том, что вам, на самом деле, прикольно делать. Вот лично вам. То есть, иными словами, чтобы выбор был не на уровне, не все время такая у нас демократия открытая, идеальная форма правления и существования, а что вы любите делать с удовольствием и со страстью. Потому что они оба находятся в том чудесном возрасте, когда они вашу страсть считывают просто, знаете, как компьютеры.

МАРИЯ: Это точно, так и есть, да, они считывают.

Д.ЗИЦЕР: Абсолютно. Если мама с огромным удовольствием у нас, я не знаю, начинает танцевать вдруг дома, уверен, что и Сёма и Лёва, как подорванные, срываются с места и танцуют вместе с мамой.

МАРИЯ: Так и есть.

Д.ЗИЦЕР: А равно готовить. Ну, видите. Я должен с вами прощаться, к сожалению.

МАРИЯ: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Если не хватило, мы можем связаться еще разочек. Дорогие друзья, я должен сообщить вам, что я прощаюсь с вами до 9 ноября, так уж получилось, мы расстаемся. Но 9 ноября мы снова будем вместе. Сохраните, пожалуйста, интерес, сохраните, пожалуйста, взаимную приязнь и, главное, любовь. Всего вам самого хорошего.