Любить нельзя воспитывать Выпуск 233

Д.ЗИЦЕР: Я приветствую вас, дорогие мои радиослушатели, дорогие мои друзья. «Любить нельзя воспитывать», мы снова вместе.

Первой дозвонилась до нас сегодня Елена из Мурманска. Здравствуйте.

ЕЛЕНА: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Рассказывайте.

ЕЛЕНА: Хорошо. Я бы хотела попросить вашего совета в следующей ситуации. Дочь первоклашка стала бояться своего учителя. Потому что, вот со слов дочери – мама, учитель так может стукнуть кулаком по своему столу и закричит так на мальчиков, что я вздрагиваю. Или, например – мама, мне так жалко было сегодня мальчика, учитель кричал на него за то, что он не отступает клетки, когда пишет.

Один из последних случаев, который мне дочь рассказала, это то, что один из учеников пил во время урока из бутылки, учитель сказала – не сметь пить на уроке, буду забирать бутылки и отдавать тогда родителям. И теперь ребенок говорит – мам, а как же я буду пить во время урока, у меня заберут бутылку, и тогда я останусь без воды.

Д.ЗИЦЕР: Ну, она права.

ЕЛЕНА: То есть я бы хотела тогда перевести ребенка, мы рассматриваем такую возможность, как перевод в другой класс, к другому педагогу. Но скажите, пожалуйста, а как вот быть уверенным, что с другим педагогом ребенку будет комфортно? И как нужно в таких случаях поступать? Идти сразу к директору школы или все-таки сначала разговаривать с учителем в классе, у которого мой ребенок учится сейчас? Вот такая ситуация.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, вопрос хороший. Ну, во-первых, так, давайте я начну с конца. Во-первых, конечно, нет ни одной причины продолжать учиться у учителя, который пугает ребенка. Ну, это точно. Сейчас даже не будем разбираться в том, что происходило, в причинах. Ну, действительно, я не вижу ни одной причины. Вот я ищу сейчас лихорадочно, не могу найти.

Значит, теперь, с кем разговаривать, это вопрос хороший, действительно. Потому что, ну, потому что давайте порассуждаем вместе. Если, действительно, ситуация такова, как на сто процентов рассказывает ваша дочь, не преувеличивает, если, действительно, он орет на детей, если он стучит кулаками по столу в первом-то классе, то, в общем, разговаривать с ним, мне кажется, особо нечего или с ней. Ну, чего тут разговаривать. Ну, на лицо у нас профнепригодность и больше ничего тут нет хорошего. И в этом смысле я бы поговорил с директором, на самом деле. И поговорил бы мягко, спокойно, не конфликтно. Но рассказал бы об этих случаях, и рассказал бы о том, что эта ситуация неприемлема.

Более того, я думаю, что вы обнаружите, что вы не одна такая среди родителей, кого это волнует. Потому что вряд ли, ну, сколько у них человек в классе, человек 30, наверное, да?

ЕЛЕНА: Да, но вот смотрите, например, у нас была ситуация, что детей не выпустили на перемену, якобы из-за того, что кто-то из мальчиков плохо себя вел. И они просидели на перемене за партами. В родительском чате я эту ситуацию озвучила, но никто не стал возмущаться по этому поводу. Мне, наоборот, ответили, что как же безопасность детей, что там столько кричащих и бегающих школьников в коридоре, что учитель несет ответственность за ребенка, и поэтому они сидят.

Д.ЗИЦЕР: Поэтому надо их связать и наручниками приковать к батарее, это я понимаю, да, это хороший способ. Слушайте, ну, тогда мы не будем заниматься родителями, а будем заниматься нашей девочкой замечательной, первоклассницей, вот, собственно говоря, и все, не будем перевоспитывать родительский чат, это бесперспективно.

К слову сказать, наверное, родительскому чату будет любопытно узнать, что не выпустить детей на перемене в первом классе это жесточайшее нарушение закона. «Роспотребнадзор» будет очень-очень рад это узнать. То есть рад, не знаю, но отреагирует абсолютно точно.

Слушайте, нет, мне кажется, надо идти к директору, надо директору говорить, что по этим, этим, этим и этим причинам вы хотите, действительно, чтобы ваш ребенок оказался в другом классе. Другое дело, что, действительно, с учителем надо бы познакомиться вначале, ну, прямо познакомиться.

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Родители имеют право познакомиться с учителем. Кстати, и ребенок имеет право познакомиться с учителем. У вас не было такого знакомства случайно перед первым классом?

ЕЛЕНА: Были на курсах.

Д.ЗИЦЕР: Ну, на курсах у этой учительницы?

ЕЛЕНА: При подготовке к первому классу. Да, и она была совершенно другой, потому что мой ребенок именно вот захотел к этому учителю. А оказалось, что в процессе обучения учитель ведет себя по-другому.

Д.ЗИЦЕР: Ну, смотрите, мне достаточно того, что вы рассказали, если честно, для того чтобы, ну, взвешивать вместе с вами переход в другой класс. Ну, давайте попробуем посмотреть на это с другой стороны, хотите? Мы можем попробовать.

ЕЛЕНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Если, действительно, эта учительница была адекватна в прошлом году, если, действительно, речь идет о том, что ваша дочь сама ее выбрала, если вы симпатизируете этой учительницы, вы ее тоже, вероятно, видели, вы можете пойти и поговорить с ней, как девочка с девочкой. На тему того, что, ну, слушайте, такая история, я совершенно никуда это не выношу, ничего с этим, в общем, не делаю, но, может, мы что-то можем поменять на эту тему. Ну, вдруг, действительно, у нее тяжелый период в жизни, который пройдет, не знаю. Я говорю с надеждой, без уверенности, но с надеждой, давайте так. Ну, вот и все. Но, строго говоря, если… Да, да, пожалуйста.

ЕЛЕНА: Дима, скажите, пожалуйста, а как происходит вот это знакомство с новым учителем? То есть ребенок может на один день прийти в класс к другому педагогу?

Д.ЗИЦЕР: Это, к сожалению, зависит от директора школы. К сожалению, потому что, если бы был такой закон федеральный, я был бы очень-очень рад. Но это зависит от директора школы. И в конкретных школах, безусловно, я знаю такие конкретные школы государственные, поверьте мне, в которых директор принимает такое решение.

На мой взгляд, это решение очень верное. Для того, чтобы и человек посмотрел, и на него посмотрели, и как-то человек себя почувствовал каким-то образом. Учитель, между прочим, обращает на это особое внимание тогда и старается, для того чтобы дети приняли друг друга. Ну, в общем, целая наука, но наука такая профессиональная, педагогическая. Так что на эту тему хорошо бы с директором поговорить.

ЕЛЕНА: Да, поняла.

Д.ЗИЦЕР: Теперь, поговорить нужно в любом случае, вот в любом случае. Вот смотрите, я сейчас открываю, секунду, статью 2-ю Закона об образовании Российской Федерации. «Обучающиеся и родители являются важнейшими участниками образовательных отношений». Представляете себе?

Статья 3, пункт 10 «гарантирует демократический характер управления образованием, обеспечение прав педагогических работников, обучающихся родителей, законных представителей несовершенных обучающихся», и так далее, не буду вам морочить голову. Ну, собственно, это как раз написано в Федеральном законе. Что вы не то, что не крепостные и вы, и ваша дочь, а вы в этом треугольнике равный угол, на самом-то деле. Так идти и разговаривать, конечно, вот и все.

ЕЛЕНА: Спасибо, поняла. Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: И не соглашаться ни в коем случае, если вам говорят – девочка должна потерпеть. Нет, не должна. Мне кажется, и мальчики-то не должны терпеть, на которых орут, нет, не должны. И, к слову сказать, вдогонку давайте, в качестве такого довеска к этому разговору, если родители, вы меня об этом не спрашивали, но, тем не менее, если родители говорят о том, что, значит, на переменах творится какой-то беспредел и безопасность детей нарушена в этот момент, это довольно серьезный вопрос и к школе, между прочим.

Я расскажу вам по секрету, что, если дети безумно орут на переменах и бегают, сломя голову, это значит, что на уроках происходит что-то странное, с их энергией, на самом-то деле. Потому что перемена это такое продолжение урока же. Если на уроке я не связан по рукам и ногам, у меня нет причины, вот этой пружинки внутри меня, детской пружинки, нет причины распрямляться с таким грохотом и свистом, сметая все на своем пути.

Ну, наверное, я побегаю, наверное, я пошумлю немножко, пошалю немножко, но это не должно превращаться вот в такой ужас, как вы описываете, в общем, что-то здесь не так. И в любом случае это не решается за счет детей. Если там кричать, надо успокоить кричащих, а не привязывать ваших детей к партам, не разрешая им выйти. Ну, вот и все, вот, что я думаю.

ЕЛЕНА: Спасибо, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я желаю вам удачи. Всего вам доброго, до свидания.

Владимир на линии, здравствуйте, Ольга.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима.

Д.ЗИЦЕР: Я вас слушаю.

ОЛЬГА: Сразу же хочу вас поблагодарить за вашу работу и сказать, что как только я с вами познакомилась, с вашими книгами, с вашими подкастами, с вашими уроками, я стала качественно другой мамой для своего сына. И вас очень благодарю за это.

Д.ЗИЦЕР: Ура, я очень-очень за вас рад, правда. Спасибо вам большущее.

ОЛЬГА: У меня вот такой вопрос. Сын у нас замечательный, ему 14 лет, он подросток, но никаких проблем у нас нет. Он не грубит, он занимается футболом, у него есть девушка.

Д.ЗИЦЕР: Вот незадача.

ОЛЬГА: На все-все темы мы с ним очень откровенно говорим, контакт у нас с ним очень хороший. Но беспокоит только учеба. Закончил четверть не очень хорошо, «тройки» есть. А мальчишка очень способный. И как вот, очень мне хочется спросить вашего совета, как вот, не прибегая к этим вот методам воспитания, не человеческим методам воспитания, как вы их называете, таким, как ультиматумы, угрозы, отобрать телефон и так далее, запретить гулять.

Как вот его настроить на учебу? Потому что мальчишка очень способный, это видно, очень важен, и как-то вот не знаю, как вот его замотивировать правильно. Просто вот эта тема у нас, да, он в 8-м классе. И проблема получается только в том, что он немножечко вот упускает учебу. Потому что, ну, не по всем предметам, конечно же, «тройки». Например, «пятерка» по химии, по физике, но «тройка» по алгебре, по геометрии. Хотя он эти предметы тоже очень любит, но вот немножечко их запустил.

Д.ЗИЦЕР: Ну, я задам вам такой, подождите, задам вам такой не очень педагогичный вопрос, ну, странный. А «тройка» ближе к «двойке» или ближе к «четверке»?

ОЛЬГА: «Тройка» не ближе к «двойке», «тройка» ближе к «четверке», но все равно это «тройка».

Д.ЗИЦЕР: Ну, и что, это «тройка», да, ну, и что?

ОЛЬГА: Ну, вот ленится, не хватает вот какой-то собранности.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, ну, как же он ленится, подождите, Оля. Вы только что рассказывали на всю Россию и на другие страны, между прочим, какой он у вас замечательный, и как он вообще заинтересован жизнью, и какой он чудесный, и что он с девочкой какой-то дружит.

ОЛЬГА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: И вдруг вы рядом говорите, что он ленится. Как ленится? У него столько дел.

ОЛЬГА: Ленится.

Д.ЗИЦЕР: Да что такое ленится-то? Он не ленится, он просто…

ОЛЬГА: Конечно, у него четыре тренировки в неделю по футболу, попросил сократить, потому что, на самом деле…

Д.ЗИЦЕР: Не плохо.

ОЛЬГА: Это тренировки по полтора часа, плюс дорога туда, обратно. Сократили в конце четверти тренировки. Но не пошло на пользу.

Д.ЗИЦЕР: Как не пошло?

ОЛЬГА: Он в это время сидит с телефоном и занимается какими-то делами, но не учебой. И вот как-то не знаю, не хватает…

Д.ЗИЦЕР: Давайте, Оль, давайте, а хватает у него все, да подождите. Давайте попробуем с вами порассуждать вместе. Вы, не буду спрашивать по этическим соображениям, сколько вам лет, но вы помните себя в 14?

ОЛЬГА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Что вам было интересно? Только правду говорите, я правду узнаю. Что вам было интересно?

ОЛЬГА: Все то же самое было интересно, все, что ему. Не было, конечно, у нас компьютеров, не было телефонов, но вот тоже любила и погулять.

Д.ЗИЦЕР: Были гаражи за домами зато, было много разного другого, не было компьютеров и телефонов.

ОЛЬГА: Были, конечно, да, (неразборчиво) не было, конечно, но учеба тоже не так интересовала, как хотелось бы.

Д.ЗИЦЕР: Как кому хотелось бы? Ну-ка, произнесите?

ОЛЬГА: Как хотелось бы родителям.

Д.ЗИЦЕР: Вашей маме. Как хотелось бы вашей маме.

ОЛЬГА: Да, моей маме, да. Но я как-то потом смогла себя заинтересовать учебой и закончить университет, и поэтому я вот волнуюсь…

Д.ЗИЦЕР: Оль, да подождите, ну, вы уже все, у вас, как, знаете, как у тревожной мамы обычно у вас начинается такая, наверное, легкая галлюцинация, и вы уже видите, как он не поступает в университет и подметает улицу.

ОЛЬГА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Я вас успокою, это галлюцинация почти в медицинском смысле. Эту галлюцинацию переживает большинство родителей, включая вашего покорного слугу. Ничего не поделаешь, мы любим наших детей, мы за них боимся, и поэтому, как только что-то происходит, мы тут же начинаем галлюцинировать, мы представляем себе, бог знает, что. Подождите.

Если мы говорим о таком замечательном мальчике и о такой замечательной маме, и о том, какие замечательные у них отношения, ну, давайте мы не будем ставить диагнозы, в первую очередь, и говорить, что он такой лентяй, и что он занимается не тем. Может, просто спросить его, на самом деле, нужна ли ему какая-то помощь. Это все.

Вот смотрите, вы сказали такую фразу, я оставил ее на сладкое – он попросил сократить футбол. Он кого попросил?

ОЛЬГА: Да. Ну, нас попросил, сказал, что, а можно вот я немножко…

Д.ЗИЦЕР: В смысле? А вы тренеры?

ОЛЬГА: Ну, да, мы соответственно сократили.

Д.ЗИЦЕР: А почему? Подождите…

ОЛЬГА: Сократили, я, может, неправильно сказала.

Д.ЗИЦЕР: Оля, подождите, вот услышьте вопрос. А почему, собственно говоря, для того чтобы четыре раза в неделю сократить футбол, он должен спрашивать вашего разрешения? Ну-ка, расскажите. Я не ругаю вас, я искренне задаю этот вопрос.

ОЛЬГА: Нет, нет, это даже не столько он сказал, можно я сокращу, а как бы это было посоветоваться с нами. Потому что, когда он захотел четыре раза в неделю заниматься, мы ему говорили о том, что, сынок, это, наверное, все-таки много, потянешь ли ты. И вот, когда он почувствовал, что немножко не тянет…

Д.ЗИЦЕР: Оль, ну, он тянет, как он не тянет. Слушайте, футбол это удовольствие. Это не вопрос – тянешь, не тянешь. Что значит, тянешь, не тянешь? Я сейчас заинтересован футболом, буду играть в футбол четыре раза в неделю. Сейчас я менее заинтересован футболом, чуть более заинтересован девочкой, буду играть в футбол три раза в неделю.

ОЛЬГА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Удивительным образом, с учебой штука похожая. Я ни в коем случае, не поймите меня неверно, я не говорю вам «забейте». Я говорю, первое, давайте вспомним, что такое 14 лет. В 14 лет у человека, знаете, раскрываются глаза, он весь мир видит заново. У него много-много разного и нового, и жизнь приобретает новые оттенки, и так далее. В 14 лет, вы удивитесь, но сейчас вот наши радиослушатели точно покивают, очень у многих происходит то, что называется, то, что взрослые называют «провал в учебе». Это никакой не провал, на самом деле, просто человека не может хватить на все.

Теперь, если у него появились какие-то отношения первые с девочкой, Оль, вы вообще помните, сколько душевных сил это отнимает? Даже, если это чудесные отношения?

ОЛЬГА: Ой, да, да.

Д.ЗИЦЕР: Ой, да. И что мы говорим в этот момент, взрослые? Мы говорим – старик, да забей ты на эту девочку, слушай, математика круче. Ну, ладно, разве вы хотите, чтобы он был таким?

ОЛЬГА: Математика пригодится, да.

Д.ЗИЦЕР: Не факт абсолютно, что математика пригодится. Теперь, не будем сейчас сравнивать, не исключено, что его первый опыт влюбленности пригодится ему не меньше, как вы понимаете.

Теперь в этом смысле, мне кажется, нужно разговаривать с ним. И нужно разговаривать с ним очень-очень спокойно, вот, как вы разговариваете со мной. Действительно, как, ну, что, он самый близкий человек, такой прекрасный. Ни в коем случае, на мой взгляд, не стоит говорить ему – ты ленишься, ты лентяй, ты не умеешь организовать свое время. Он умеет, он его просто так организовывает, может, вы это не очень принимаете, но ничего не поделаешь, он его организовывает так.

И поэтому мне кажется, что с человеком в 14 лет, это взрослый человек-то, стоит говорить именно о том, его-то это как-то тревожит или нет. Если его это не тревожит, он, возможно, расскажет вам, почему его это не тревожит. Например, он скажет – мам, слушай, да я решил немного, действительно, подзабить ближайшие два, три месяца, я абсолютно уверен, что я весной возьмусь и получу эту «четверку», если она так тебе дорога.

А, может, он скажет – ты знаешь, мам, меня это немножко волнует, может, мне вместо одного раза в неделю футбола стоит позаниматься математикой дополнительно, может, кого-то поищем. А, может, он скажет – мама, слушай, давай забьем на это, я тебе расскажу, какая замечательная у меня подружка вот появилась сейчас. И мама в этот момент глубоко вдохнет, выпьет стакан водички и послушает про подружку, и, возможно, даст ему самые лучшие в мире советы и тот самый жизненный опыт, за который вы так волнуетесь. Ну, честно.

ОЛЬГА: Да, его, конечно, это волнует, его беспокоит, что вот он где-то, наверное, иногда думает, что что-то не сделал домашнюю работу. Может быть, он надеется, что где-то там пронесет, так сказать.

Д.ЗИЦЕР: Да не пронесет, чего пронесет-то. Оля, сядьте рядом с ним, если вы на его стороне, у нас последние десять секунд, сядьте рядом с ним и помогите ему сделать эту домашнюю работу, если его это волнует. Может, вы в математике и не дока за 9-й класс, но чаечку вы ему налить можете вместе с печенюшкой. Я с вами прощаюсь, желаю вам удачи. Поздравляю с замечательным сыном. Друзья, у нас новости.

И на линии у нас Анита из Владивостока. Господи, из Владивостока, сколько же у вас времени-то? Полпервого, что-нибудь такое, да?

АНИТА: Полпервого, да.

Д.ЗИЦЕР: Доброй ночи, Анита.

АНИТА: Доброй ночи. Добрый день, добрый вечер.

Д.ЗИЦЕР: Так мне нравится ваш Владивосток, вам даже не передать. Вот я был дважды и просто в восторге, оттуда уезжал каждый раз с желанием вернуться. Ну, давайте, ладно, к делу, не буду морочить вам голову, вам спать пора.

АНИТА: Да. Дима, я вас благодарю, как мама и как педагог. И вот вопрос у меня, как у педагога. Танцевальная группа, 14, 15 лет. И вот одна девочка очень полная, а танцует хорошо. И я не знаю, как с ней поговорить и нужно ли ей это вообще или нет, что, может быть, если нужно, то чуть-чуть схуднуть. Потому что дело в том, что год назад девочки были все разноплановые и как бы она не сильно выделялась. А сейчас они все стали стройные каким-то образом, я не знаю, как, и она выделяется. И мне кажется, что она же тоже это видит.

Д.ЗИЦЕР: Не-а. Досрочный ответ, Анита, не-а. Ну, смотрите, значит, давайте, 14-15 лет, во-первых. 14-15 лет это точно возраст, так или иначе, осознания. Человек понимает, как он выглядит, поверьте мне. Более того, мы знаем с вами один секрет абсолютно точно, что в 14-15 лет люди очень-очень критично к себе относятся. Вот вспоминайте свои 14-15, я уверен, что вы красавица и умница, и уверен, что в 14-15 вам казалось, что вы не красавица и не умница.

АНИТА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Так мы устроены. В 14-15 лет у нас у всех, у всех без исключения происходит переоценка ценностей. Эта девочка, она и сама пересматривает ценности, поверьте мне. Значит, у нас остается только два варианта таким образом. Вариант первый. Она знает, что она полная, то есть она и так знает, что она полная, и она на эту тему расстраивается. И тогда, если дополнительный взрослый человек и, тем более, важный взрослый человек ей скажет это еще раз, она расстроится еще больше.

И вариант второй. Она знает, что она полная, и она принимает себя такой, какая она есть, бодипозитив.

АНИТА: Да, такое тоже может быть, да, я согласна.

Д.ЗИЦЕР: Шикарно. Теперь, и первый, и второй вариант могут быть. Теперь, и по первому, и по второму варианту получается в моей логике, во всяком случае, что с ней разговаривать не нужно вообще на эту тему.

АНИТА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Если у вас близкие и хорошие отношения, она когда-нибудь, если у нее появится повод, сама к вам обратится, и спросит, как похудеть. Но вообще-то сегодня, как вы понимаете, эта информация доступна, если этого захочется.

Напоследок коротенькая личная история, ну, такая личная история, как учителя. Вы знаете, ко мне пришла когда-то мама замечательной девочки, я эту девочку знаю очень-очень хорошо, она училась она всю жизнь практически в школе, ну, так сказать, школьную жизнь. И девочка была замечательная, умненькая, чудесная, ну, такая чуть-чуть полноватая, причем на взгляд мамы, с моей точки зрения.

И мама пришла и очень про это расстраивалась, и говорила мне – Дима, ну, посоветуй, пожалуйста, как сделать так, чтобы она приняла решение сесть на диету, заняться спортом и так далее. Я ей дал тот самый совет, который я даю вам сейчас – слушай, оставь ее в покое. Если она будет развиваться, как гармоничная личность, на которую не давят ни с какой стороны, она непременно сама себя найдет и телесно, в том числе.

Значит, и что вы думаете, эта девочка, ну, она так и осталась, на самом деле, не стройняшкой, но я точно абсолютно не могу назвать ее болезненно полной, например. Она совершенно прекрасна, она чудесна, она танцует, она играет, она веселится, она принимает себя, другие принимают ее. Короче говоря, полное счастье и рок-н-ролл.

АНИТА: Ой, я так рада, что я дождалась все-таки с вами беседы и не пошла с ней разговаривать, потому что волновалась, что это может ребенка как-то травмировать.

Д.ЗИЦЕР: Нет, нет, не разговаривайте, стройте отношения.

АНИТА: Ага, да, я поняла, конечно.

Д.ЗИЦЕР: И дальше, еще раз, если вы, действительно, слушайте, ну, преподаватель танцев, мне кажется, что это довольно близкий человек. Вот и все. И, если у нее будет желание, она с вами непременно сама посоветуется и, уверен, вы дадите ей лучший на свете совет на эту тему.

АНИТА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Спокойной ночи?

АНИТА: Спасибо. И вам всего доброго.

Д.ЗИЦЕР: Привет Владивостоку. Пока, пока, до свидания.

Сыктывкар, ох, сегодня вся Россия у нас. Сыктывкар, на линии Ольга, здравствуйте.

ОЛЬГА: Здравствуйте, Дима. У меня вот такой вопрос. У нас есть сын, сыну 10 лет. Такой мальчик не глупый, далеко не глупый. Но у нас есть одна проблема. Дело в том, что он не вовремя приходит из школы домой и соответственно не успевает делать домашнее задание. Я понимаю, что, да, к домашнему заданию вы относитесь как-то свояко, но, тем не менее.

Д.ЗИЦЕР: Я однозначно к нему отношусь, зачем, но я понимаю ваш вопрос.

ОЛЬГА: Да, да. И вот вопрос следующий. Подскажите, пожалуйста, как донести до него, что лучше сделать все дела сразу, а потом быть свободным и заниматься тем, что ему нравится?

Д.ЗИЦЕР: Ой, Оля, слушайте, ну, давайте сначала мы с вами поймем его логику. Почему он задерживается из школы, как вам кажется?

ОЛЬГА: Ну, мне кажется, что ему не очень-то нравится делать домашку и ему не очень-то нравится, когда родители, в общем-то, настаивают на этом.

Д.ЗИЦЕР: Ольга, ну, теперь смотрите. Отлично, я был уверен в том, что вы найдете правильный ответ. Он, действительно, довольно прост. Теперь давайте копнем чуть поглубже. Ну, разве это хорошо, когда человеку не хочется идти к себе домой?

ОЛЬГА: Это очень плохо, вот это меня и настораживает.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вы правы. Теперь давайте свяжем первое и второе. Что будем делать?

ОЛЬГА: Не настаивать, чтобы он делал домашнее задание?

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, это тот случай, когда, либо одно, либо другое. Ну, либо одно, либо другое. Ну, я не знаю, представьте себе, вот ваш муж идет домой с работы и каждый раз, когда он приходит домой, вы его так, раз, и черпаком по лбу. Понятное дело, что ваш муж будет всячески этого избегать, как вы понимаете, и будет задерживаться на работе под любыми предлогами. При том, что он будет понимать, конечно, как человек умный, что все равно черпаком по лбу он, может, и получит, но все-таки лучше оттянуть этот радостный момент, правда. Ну, чем позже, тем лучше. А там, не знаю, жизнь, может, как-то повернется, может, Ольга и сменит гнев на милость. Мне кажется, что что-то подобное происходит с вашим сыном.

Уверяю вас, он понимает, что он находится в ситуации, когда домашнее задание надо делать. Он мальчик не глупый, а умный. Почему ему быть не глупым, он умный просто наверняка. Он это понимает. И мне кажется, что в этой ситуации нужно, чтобы домашнее задание не висело над ним такой, знаете, каменной неизбежностью, а надо поговорить с ним о том, как сделать так, чтобы это было комфортно. Чтобы он это выбрал вместе с вами. Понимаете, какая штука?

Разные люди бывают, разные положения бывают. Может быть, ему комфортнее будет делать, как ни странно, домашнее задание попозже, он будет приходить домой и радостно проводить время дома. Может быть, так. Может быть, он скажет – мама, слушай, ну, я всего в 4-м классе, ну, помоги ты мне, господи, что ты так убиваешься на тему этого домашнего задания. Ну, сядь ты рядом со мной, ну, проведи со мной 35 минут и домашнее задание будет сделано. Оно тебе важно, мне ты поможешь, и все у нас будет хорошо.

И я, конечно, буду бежать домой бегом, потому что дома меня будет ждать любимая мама Оля, которая меня обнимет, которая не будет меня сразу пилить с порога – ну-ка, давай домашнее задание делай, а дальше ты свободен. А, наоборот, которая будет меня встречать, которая будет говорить, как она рада меня видеть, как ей было без меня скучно, как она скучала, что она сегодня замечательное такое приготовила, мы с ней вместе потом пообедаем или поужинаем, не знаю, когда из вас кто приходит домой, и поболтаем о том, как прошел наш день.

А потом мама спросит меня – слушай, ну, помощь тебе нужна с домашкой-то твоей постылой? И я не побоюсь и скажу – мама Оля, ты знаешь, нужна. И мама Оля улыбнется радостно, пирожочек, который она испекла за час до этого, положит на тарелочку, мы сядем с ней и сделаем это простейшее домашнее задание 4-го класса. Как вам такая перспектива?

ОЛЬГА: Да, вот именно практически, нет, мне нравится эта перспектива за одним малым исключением, что домой-то я прихожу позже него. Но не получается, нет, смотрите, сложность в том, что домашнее задание он вполне себе может сделать сам.

Д.ЗИЦЕР: Конечно, может.

ОЛЬГА: Я так понимаю, ему просто необходимо… Может. Ему просто необходимо, чтобы я присутствовала просто рядом, где-то рядышком посидела, где-то там его похвалила.

Д.ЗИЦЕР: Да.

ОЛЬГА: Да, мы это делаем. Я сажусь с ним рядышком, он делает домашнее задание, с гордостью мне показывает, что он его сделал. Отлично, здорово. Но это не отменяет, скажем так, наше переживание за него, когда он отсутствует после школы, потому что до него не дозвониться, его не найти.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, это другая проблема. Подождите, Оля, нет, нет, не пойдет, я про это готов с вами поговорить, но это совсем-совсем другая проблема. Это совсем другого уровня разговор. Подождите, давайте с домашними заданиями закончим, а потом пару минут поговорим о том, о чем вы хотите сейчас. Давайте?

ОЛЬГА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, что касается домашних заданий, будем считать, что мы с вами поняли, что к чему. И что мама Оля, приходя домой, не будет в первую очередь спрашивать сделано или не сделано домашнее задание, а будет поступать с ним, как поступают с любимым человеком – как дела, как день прошел, рада тебя видеть, у меня столько интересного, а у тебя, что и так далее. Если эту часть мы решили, переходим ко второй, пожалуйста, с легкостью.

Значит, что касается того, почему до него не дозвониться. Мне кажется… А вы зачем ему звоните? Знаете, что, давайте я иначе это построю.

ОЛЬГА: Ну, потому что я за него переживаю. И у него есть, кроме школы, есть еще другие занятия, которыми он занимается, например, музыка.

Д.ЗИЦЕР: Ну, все, вот вам и ответ. Теперь взрослый человек, как поступит, если ему будут звонить, в первую очередь, отчитывать за то, что он не отвечает, а после этого напоминать про дела. Как поступит взрослый человек? Оля как поступит?

ОЛЬГА: Оля, наверное, трубку больше не возьмет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, класс, класс. А яблоко от яблони, как известно, недалеко падает. Ну, это все наши дети так устроены, и мы все так устроены. Это значит, ну, у нас уже есть рецепт, это значит, что хорошо бы ему звонить для другого. И тогда, когда вы несколько раз позвоните ему для другого, сдержите себя, я понимаю, я даю вам честное слово, я над вами не смеюсь, я понимаю, какие энергии в вас там бродят, как в любой маме, и как хочется иногда прямо отчитать.

ОЛЬГА: Очень хочется, да.

Д.ЗИЦЕР: Сдержитесь два, три, четыре раза, а потом на пятый раз вы сможете ему сказать, когда возникнет эта практика, сказать ему – слушай, дорогой сынок, мне так важно, чтобы ты мне отвечал, котик, очень-очень. Ты не подумай, это не потому, что я хочу тебя поругать или хочу тебя проконтролировать, я просто звоню, чтобы сказать тебе, что я тебя люблю и все. Спорим, он будет отвечать? Вот на все, что хотите, я готов с вами поспорить.

ОЛЬГА: Ну, я попробую.

Д.ЗИЦЕР: А попробуйте. Я прощаюсь с вами. Буду очень-очень рад, если вы мне потом расскажете, к чему привели ваши пробы. Спокойно, спокойно, ребята, им нужна любовь и покой.

ОЛЬГА: Хорошо.

Д.ЗИЦЕР: Юрий Васильевич из Татарстана пишет мне: «Добрый вечер, Дима. Вопрос из любопытства. Если вы сами против домашних заданий, почему не отмените их хотя бы в своей школе?» Уважаемый Юрий Васильевич, в нашей школе с первого дня не было домашних заданий, если вас это интересует, ни одного дня. Так что я их не то, что не отменю, я их просто не назначу.

Теперь, что касается остального, я не против домашних заданий, если ваши дети хотят домашние задания делать. Тогда это домашнее задание развивает, тогда эти домашние задания приводят к творчеству и так далее. А, если каждый раз это, как на плаху идти, то что-то мы, взрослые, делаем не так. Вот, что мне кажется.

Как это там Карлсон говорил: «Продолжаем разговор». Татьяна из Астрахани, добрый вечер.

ТАТЬЯНА: Добрый вечер, Дима.

Д.ЗИЦЕР: С чем пожаловали?

ТАТЬЯНА: Спасибо огромное за ваш эфир, очень много полезного познали, узнали, очень благодарны с мужем.

Д.ЗИЦЕР: Ура, спасибо.

ТАТЬЯНА: Вопрос такой. Ребенок, девочка 3 года, зовут Лида, очень эмоциональная, озорная девчонка. Сейчас у нас проблема, ну, уже она длится примерно полгода. Первое это то, что она не хочет одеваться. Ну, раньше, когда было лето, весна, на выбор, пожалуйста, иди, в чем хочешь, вопросов нет. Сейчас холодает, мы ходим в футболках. Благо у нас расстояния небольшие, мы там из подъезда, ну, из квартиры до машины, из машины до садика перебежками короткими, она как бы не мерзнет, успевает не замерзнуть. И она вот так вот у нас одевается.

Дальше зима, еще пока не придумала, как мы с ней будем договариваться. Ну, попытаться с ней договориться бесполезно, она вот хочет идти вот так, она пойдет так. Начинаешь ее одевать, ее одеваешь, она начинает раздеваться в эту же секунду. Ну, либо вот все-таки бывает, прибегаем мы, конечно, к силе, когда совсем прямо холодно, одеваем, держим в руках, доносим до машины. Ну, вот так вот.

Д.ЗИЦЕР: Так, прикольно.

ТАТЬЯНА: Это первое. А второе, стала она кусаться. Жалобы ежедневные, ну, это прямо вот неделя очень острая, от воспитателя. Воспитателя спрашиваем, в какой момент она кусается, говорю, может, ее кто-то обидел. Она говорит – нет, эта девочка кого хочет сама обидит.

Она отбирала игрушку у другой девочки, та ей соответственно не давала, потому что она с ней играет, та стала силой брать. Вот сегодня буквально, недавно я вот узнала, что, оказывается, в группе был мальчик. Вроде сейчас он перестал кусаться. Тоже вот я так думаю, что она у него увидела. Я проводила с ней, конечно, беседы.

Д.ЗИЦЕР: Нет. Да подождите, все я понял, понял. Подождите, давайте я вас прерву, потому что я думаю, что вы последняя в этом часе, и нам надо успеть с вами.

ТАТЬЯНА: Да, хорошо.

Д.ЗИЦЕР: А скажите мне, пожалуйста, состав семьи-то вашей, какой?

ТАТЬЯНА: Старший брат 6 лет. Она тоже на него задирается. Он молодец, держится, всегда ей уступать старается. И постоянно жалуются в садике, что его обижает сестра.

Д.ЗИЦЕР: Как обижает? Чего делает? Расскажите, с чего началось. Ну, в общем, давайте быстренько анамнез, так сказать, соберем. Что произошло, я не знаю, когда, полгода назад?

ТАТЬЯНА: Делит игрушки.

Д.ЗИЦЕР: Я не про это.

ТАТЬЯНА: Ну, она всегда такая была.

Д.ЗИЦЕР: Ну, что, всегда кусалась?

ТАТЬЯНА: Ну, кусалась вот неделю, а до этого в плане эмоциональности, не знаю, ну, с года, что вот, если не так, ну, как бы истерики.

Д.ЗИЦЕР: Ну, подождите, эмоциональность тут ни при чем, ну, подождите немного. Действительно, эмоциональность тут ни при чем. Про кусание это же просто про границы. Давайте с кусания начнем, это, в общем, ну, не то, что попроще, но с чего-то надо начать. Это про границы, это про неумение принять отказ, про неумение договориться при помощи других инструментов. Это же об этом. Теперь вопрос, как это дома происходит у вас, если, например…

ТАТЬЯНА: Дома не кусает, вот.

Д.ЗИЦЕР: Да я не про кусание, а про принятие отказа, например.

ТАТЬЯНА: А принятие отказа? Истерики, да, с истериками.

Д.ЗИЦЕР: А что такое истерика, расскажите, опишите?

ТАТЬЯНА: Плачет, будет требовать до последнего, если что-то ей не купили, не дали.

Д.ЗИЦЕР: Давайте примерчик, конкретный прямо пример быстренько.

ТАТЬЯНА: Например, папа наливает ей чай, который уже сладкий из термоса, она не видела, что туда не положили сахар, значит, он не сладкий. Ну, ты попробуй. Нет, она разворачивается, может выкинуть чашку с чаем, пролить, либо просто уходит.

Д.ЗИЦЕР: А папа что? А папа с мамой чего?

ТАТЬЯНА: Он пытается ей объяснить, а папа ей пытается объяснить спокойно причем, Лид, ну, ты попробуй, он сладкий. Нет и все. Ну, нет, так нет. Уходит.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, а почему папе… Подождите, ну, и хорошо, уходит, все.

ТАТЬЯНА: Ну, сначала это нет, не спокойно ушла, может полчаса длиться с истериками.

Д.ЗИЦЕР: Значит, смотрите, мне кажется, вот, что. Мне кажется, что, во-первых, нужно эти рамочки потихонечку начинать восстанавливать. Это не годится никуда, конечно, если человек швыряется чашками и так далее.

ТАТЬЯНА: Да.

Д.ЗИЦЕР: Значит, во-первых, в тот момент, когда человек швыряется чашками, нужно довольно четко и понятно, и весомо сказать ему – мы не готовы на такое поведение. Ничего не надо объяснять. Если я приду к вам в гости и швырну чашку на пол, вы не будете объяснять мне – Дима, это нехорошо, попробуй сначала. Вы скажете – Дим, ты чего вообще, возьми себя в руки. Это ровно то же самое, только слова будут другие. Это, во-первых. То есть надо ей дать понять, и дома дать понять, подождите про одежду, одежда подтянется, это симптом. Надо ей понять, что такое поведение неприемлемо, у нас так себя не ведут, у нас это не принято. Прямо вот так. Ей 3,5 года, она это осилит.

Теперь подождите, следующий момент. Нужно на эту тему обязательно разговаривать с ней отдельно от ситуации. А именно, вот она швырнула у вас там чашку, на следующий день папа или мама, или, не знаю, кто, папа или мама соответственно, сказали ей в спокойной очень обстановке, в спокойной атмосфере – котик, то, что вчера было, это очень-очень неприятно. Ты была недовольна? И поговорить с ней о том, что я делаю, когда я недоволен. У нее инструментов не хватает. Дети кусаются, когда у них не хватает инструментов, в основном, кроме редких всяких случаев.

ТАТЬЯНА: Сегодня я ей предложила потопать ногами.

Д.ЗИЦЕР: Отлично, отлично, очень хорошо. Более того, надо…

ТАТЬЯНА: Ну, вы знаете, еще такой момент, что она понимает, точнее, она делает вид, что она не понимает. И мне кажется иногда, что со стенкой разговариваю.

Д.ЗИЦЕР: Она не делает вид, она маленькая. Нет, нет, вы не со стенкой разговариваете.

ТАТЬЯНА: Все нормально, да?

Д.ЗИЦЕР: Отдельно от ситуации. Понимаете, что это значит, отдельно от ситуации? Через несколько часов или на следующий день.

ТАТЬЯНА: Да, да, так и делаем.

Д.ЗИЦЕР: Мы вспоминаем это вместе. Поиграйте в это, поиграйте. Поиграйте в театр. Поиграйте, что делаем мы в театре, как в театре, как театральная сценка, что мы делаем, когда мы злимся.

Теперь, что касается одевания, раздевания. Вы с куколками-то пробовали играть на эту тему?

ТАТЬЯНА: Да, пробовали, есть у нее куколки.

Д.ЗИЦЕР: И чего?

ТАТЬЯНА: Ну, нет.

Д.ЗИЦЕР: Что нет?

ТАТЬЯНА: Нет, она их одевает. Ну, я ей рассказывала, что зима, одеваем пальто, куртку. Ну, она может вместе…

Д.ЗИЦЕР: Отлично. Теперь смотрите, еще раз, я сейчас попытаюсь вам сказать за последние двадцать секунд. Значит, смотрите, первое, разговариваем отдельно, про все разговариваем отдельно. Второе. Даем понять, что такое поведение неприемлемо, когда она в гневе и так далее.

И что касается одевания, раздевания, ну, проверьте, что будет. Ну, не одеваемся, ну, значит, не идем, ну, что делать, не идем. День, другой не идем. Есть вещи, которые вы берете на себя, как мама и как папа. Не наказываем, а просто, ну, что делать, не получается, а потом про это разговариваем. Все, пока.

Давайте-ка, одно сообщение возьмем. «Дима, добрый вечер, – пишет Марина из Самарской области. – Случайно услышала, как дочь 10 лет в своей комнате разговаривает с подругой, ругается матом. Было очень неприятно. Мы с мужем не ругаемся. Как начать разговор на эту тему и что сказать? С уважением, Марина».

Марин, ну, во-первых, я вас должен успокоить. Я много раз говорил в программе услышанное когда-то от Нины Соломоновны Михоэлс утверждение, верное, на мой взгляд – природа тренируется в этом возрасте. Природа тренируется. Наши дети пробуют на зубок разное поведение, разные слова. В том числе, поведение не самое приятное для нас, да и слова не всегда приятные для нас.

Значит, мне кажется, что сказать нужно именно это. Сказать нужно аккуратненько, спокойненько, не напрягая, не давя, сказать – слушай, котик, я услышала вчера случайно, не подслушивала ни в коем случае, как ты разговаривала с подружкой, слушай, знаешь, мне было очень-очень неприятно. Мне кажется, этого достаточно. Вот даю вам честное слово. Потому что ваша замечательная 10-летня дочь сделает выводы. Перестанет ли она ругаться матом в общении с подругой? Я не знаю, и вы не знаете, и мы не можем это контролировать. Отчасти, к сожалению, может быть, но это невозможно.

Но я абсолютно уверен, что ваша замечательная дочь сделает выводы о том, что есть выражения, которые не произносят в обществе, даже, если это общество случайно, даже, если меня случайно могут услышать. Мы ведь, почему не употребляем многие слова вслух? Потому что это может оказаться неприятно другому человеку, помимо всего прочего, случайному человеку, который проходит мимо нас, который оказался рядом. Вот, собственно, и все. Я бы начал с этого, честно говоря.

Будем разговаривать с Евгенией из Владимирской области. Евгения, здравствуйте.

ЕВГЕНИЯ: Здравствуйте, Дима. Можно задать вопрос?

Д.ЗИЦЕР: Еще как.

ЕВГЕНИЯ: Сегодня уже были похожие. У меня мальчик 7 лет, пошел в первый класс. Хорошая учительница, умный мальчик, его любят в школе.

Д.ЗИЦЕР: Все один к одному.

ЕВГЕНИЯ: Да, но он не хочет делать уроки совсем. Вот, что в подготовительной школе, когда он ходил на подготовку, домашние задания, ни со мной, ни без меня, ни за чаем с печенькой, не хочет. Он устал, у него все болит. Нет, поиграть, пожалуйста. Уроки ужасно – нет, не хочу. Говорила с учителем…

Д.ЗИЦЕР: Он в первом классе?

ЕВГЕНИЯ: В первом классе, да.

Д.ЗИЦЕР: Дорогой друг, в первом классе…

ЕВГЕНИЯ: Позиция учительницы…

Д.ЗИЦЕР: Передайте, пожалуйста, учительнице от меня, может быть, она меня случайно слышит, что задавание уроков в первом классе это нарушение Федерального закона об образовании. Все, нечего тут обсуждать.

ЕВГЕНИЯ: То есть мне просто ей сказать, что мы не будем делать домашние задания?

Д.ЗИЦЕР: Нет, не говорить, что вы не будете делать, но обсудить эту тему, она что-то делает не так. И результат ее деятельности на лицо у вас дома. Еще раз, дорогие друзья, мы все мастаки ругать законы, и я такой же, как вы, поверьте мне. Но, если в законах есть что-то хорошее, глупо их ругать. Блистательный, еще раз я говорю, закон об образовании даже при том, что иногда его пытаются испортить. Написано черным по белому, ребят, ну, это вообще общее место – нет в первом классе оценок и домашних заданий. Нету.

Если это делают на федеральном уровне уже, то есть не надо Диме Зицеру разговаривать про это по радио все время, это сделали на федеральном уровне, все, это закон. Ну, какой же смысл, я к учителям сейчас обращаюсь, ну, какой же смысл этот закон обходить? Это же просто бред. Ну, вот услышьте, пожалуйста, что сейчас говорит нам слушательница по телефону. Извините меня, пожалуйста, Евгения, я по-прежнему обращаюсь к учителям, а не к вам сейчас.

ЕВГЕНИЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Она рассказывает вам, дорогие коллеги, о результатах нашей с вами деятельности. Уже в первом классе человек начинает воспринимать учение, как зло, которого надо избегать. Ну, зачем же мы с вами это делаем?

Теперь так, Евгения, давайте с вами. Мне кажется, что надо бы аккуратненько, если у вас, действительно, хорошая, замечательная учительница и все очень-очень хорошо, надо аккуратненько с ней про это поговорить. Аккуратненько, не скандаля, естественно, не наезжая ни в коем случае, аккуратненько. Слушайте, ну, может, вы чего-то не успеваете или, может быть, мы чем-то можем помочь, или как-то всегда в ее сторону, короче говоря. Вы не успеваете, это я глупость сказал. Может, мы чем-то можем помочь и так далее. Но нам нужно это изменить, мы, в общем, на этом настаиваем. Это важно.

Еще раз, вы в этом смысле можете ссылаться смело не только на меня, но и на закон. Это, еще раз, это принято, так принято в Российской Федерации, и не только в Российской Федерации, между прочим. И принято так, давайте поймем с вами рационал, еще раз, это очень важно, зачем это сделано.

Это сделано затем, чтобы человек в первом классе получил возможность втянуться в процесс учебу. И это, мне кажется, очень умное и очень правильное начинание. Чтобы над ним не висел дамоклов меч оценок, и чтобы над ним не висела необходимость домашнего задания, которое еще и завтра будет спрошено. Вот, собственно, и все. Поговорите аккуратненько, спокойненько поговорите, ладно?

ЕВГЕНИЯ: Дим, смотрите, домашнее задание не спрашивается в школе. То есть не спрашивают, сделали вы домашнее, не сделали. Ну, просто учитель там поправляет что-то в тетради, когда что-то не так сделано. Когда я задавала вопрос по поводу того, что мой ребенок не хочет делать домашнее задание, учительница говорит – у вас замечательный умный ребенок, отстаньте от него. То есть нам не делать домашнее задание? Нет, домашнее задание делать.

Д.ЗИЦЕР: А что значит, отстаньте от него?

ЕВГЕНИЯ: Ну, не наседайте. Но, если я не буду наседать, значит, мы не будем делать домашнее задание.

Д.ЗИЦЕР: Ну, и не будете. Ну, учительница, слушайте, я не знаю, верно ли я понимаю, что говорит ваша учительница, но в данном случае ваша учительница, тогда я беру половину, как минимум, половину своих слов обратно, а, может, и все. Если учительница говорит в тот момент, когда мама приходит и говорит – он не делает домашние задания, она говорит – не наседайте, ну, не наседайте, он не будет делать, как следствие, вероятно, ну, да.

ЕВГЕНИЯ: Ну, если он не будет делать, значит, задание-то учительницы не выполнено.

Д.ЗИЦЕР: И? Давайте продолжим. И?

ЕВГЕНИЯ: Ну, то есть, значит, обесценивается вообще сам посыл, ну, учительница задала, ведь надо же, значит, сделать, раз учительница задала.

Д.ЗИЦЕР: Ну, почему, если учительница довольно тонкий человек, и учительница, например, я сейчас фантазирую, я не знаю, так это у вас или не так. Если учительница говорит – слушайте, народ, если вам прямо понравилось то, что мы делали сегодня в классе, вот вам еще несколько примерчиков, вы можете продолжить дома, надеюсь, вы получите удовольствие.

Если учительница дает домашнее задание в такой форме, то человек сам выбирает, делать ему или нет. Тогда мама, действительно, может помочь ему и сказать – слушай, а будем сегодня делать? А чего сегодня в школе было? Да ты что, я бы сама порешала. Ну, и так далее. Но тогда это такая условная форма, на мой взгляд, допустимая, потому что это нельзя назвать домашним заданием.

Это так же точно, как, если мы, не знаю, вкусные пирожки ели в школе, и человек попросил рецепт, чтобы дома приготовить вместе с мамой это. Но это же не домашнее задание. Это его желание. Так что, если это так, не вижу проблем. Но нет, еще раз, категорически нет, еще раз, если это задание обязательное, непременное, я еще раз говорю не только для вас, Евгения, ответ «нет».

ЕВГЕНИЯ: Да, я поняла.

Д.ЗИЦЕР: На уровне закона ответ «нет».

ЕВГЕНИЯ: Значит, надо уточнять с учительницей, обязательно это или не обязательно прямо впрямую. Я поняла. Спасибо большое, я услышала.

Д.ЗИЦЕР: Ну, ура, все, я с вами прощаюсь. Всего вам доброго, до свидания.

Пишут мне из Калужской области: «Здравствуйте. А нам задают тоже, и тетради после собирают с домашним заданием. Но дочери очень нравится, даже расстраивается, что мало задали. Тоже первоклашка, на выходные и каникулы домашнее задание не задают».

Слушайте, ну, расстраивается и расстраивается, не знаю. Еще раз, в этом законе есть логика, ну, вот просто есть логика, на самом-то деле. Вы поймите, подумайте о ней. Не отбирайте у своей дочери радость, если ее так радуют домашние задания. Но я говорю еще раз сейчас о логике, это очень-очень важно.

Есть у меня слушательница на линии, но я возьму еще коротенькое сообщение в продолжение того, о чем речь была. Уж очень интересный вопрос из Красноярского края, Дарья: «Дима, наверняка уже задавали подобный вопрос (кстати, не часто). Но чем можно заменить оценки?»

Дарья, вот давайте мы с вами подумаем, что такое оценка и вообще, зачем она нужна. И чем вы заменяете оценку в жизни. Предположим, Дарья, если вы с вашим другом о чем-то разговариваете. И вдруг ваш друг высказывает идею, которая вам неприятна, или он ведет себя каким-то образом, который вы считаете недопустимым. Вы ведь не ставите ему «двойку», вы даете ему обратную связь. Вы говорите – слушай, дружище, мне, ты знаешь, сейчас было неприятно, давай это поменяем.

Оценки это не это, оценка это штамп. Обратная связь это нечто, с чем человек может работать, рефлексировать, меняться. Обратная связь – слушай, смотри, как это у тебя получилось, давай поймем, как это вышло. Давай поймем, как повторить это. Давай поймем, как сделать иначе, и так далее. Это обратная связь. Вот, собственно, и все.

Оценка, на мой взгляд, это стремление уйти от обратной связи. Это стремление заменить человеческий разговор, который так необходим нашим детям и нам, между прочим, на знак, за которым очень часто, либо ничего не стоит, либо стоят, к сожалению, субъективные какие-то факторы. Вот, собственно, и все.

Так что в этом смысле, если, Дарья, мы с вами подумаем, мы поймем, что, скорее, трудно было придумать оценку, потому что оценка это не вполне естественно. Намного более естественен разговор. И разговор может быть разным. Сейчас кто-нибудь мне скажет, как обычно в такие моменты – а, если в классе 30 человек. Ну, так профессионализм учителя заключается в том, чтобы уметь дать обратную связь 30 детям, ничего нельзя поделать. И формы есть разные, если учителя спросят, я с удовольствием расскажу, надеюсь, они и сами знают.

Полина из Петербурга, добрый вечер.

ПОЛИНА: Здравствуйте. Очень приятно, что я смогла дозвониться. Вопрос частично перекликается с предыдущим, тоже про первоклассника, но он младше, наверное. Основная масса детей младше сын пошел в школу в 6,8. То есть сейчас ему в конце декабря будет 7 лет. На самом деле, он не очень хотел идти.

Почему он пошел. У меня в этой школе уже двое старших детей учатся, во-первых. Во-вторых, дочка, она сейчас в 5-м классе, и она была у этой учительницы, к которой он сейчас пошел. Учительница хорошая. Младший сын, его Вася зовут, он тоже ее знает, ну, встречался с ней, беседовал иногда. Я в связи с тем, что он не ходил в детский сад, я так подумала, что ему будет комфортнее пойти к учителю, которого он уже визуально знает и разговаривал. Ну, он такой домашний мальчик у нас. И подружка его тоже, одна девочка пошла к этой же учительнице. Но, к сожалению, вот школа у него, так сказать, не пошла, если можно так выразиться.

Д.ЗИЦЕР: Не задалось.

ПОЛИНА: Да. В школу он ходить не хочет. Он на каникулах считает дни, сколько осталось до похода в школу, по этому поводу очень переживает. Прямо вот иногда видно, что он, как прежний ребенок такой вот веселый, бегает, непосредственный, но вот вспоминает про этот дамоклов меч, который над ним висит, и он прямо мрачнеет на глазах. При этом конфликтов с детьми в школе нет. Ну, он, действительно, самый мелкий там, ну, по росту он такой не крупный мальчик у нас, худенький и небольшого роста. Ну, это, наверное, не существенно.

И с учительницей тоже, все у нас к диалогу всегда открыто. Она очень хороший человек, но немножко такой, знаете, традиционный в образовании. Я с ней поговорила, попыталась объяснить, что у человека вот такое неприятие, ходить он не хочет, все время расстраивается по этому поводу. Говорит – мама, а можно я буду, ну, он, конечно, слышит там разговоры не про него, а вообще, что можно я буду дома учиться. А, может быть, я пошел рано, меня надо было отдать на будущий год.

Д.ЗИЦЕР: Ну, какой у нас Вася умный-то у нас человек, смотрите, что делается.

ПОЛИНА: Ну, да. Ну, просто тут еще мы пошли к неврологу, ну, по формальной причине, то есть не с проблемой какой-то. Она спросила, где он учится, я сказал, что он уже в школе, что вот в конкретной школе. И она мне просто, ну, я ей вообще ничего про это не говорила, а она как бы сказала, что я, наверное, очень поторопилась, потому что он еще малыш, и она это видит, что он еще малыш.

Д.ЗИЦЕР: Давайте вопрос, все. Давайте, я думаю, что ситуация ясна.

ПОЛИНА: И она сказала такую фразу, она меня очень задела, потому что я сама про это думала и боюсь этого. Она сказала, что, может быть, он у вас потом будет каким-нибудь ученым или просто талантливым человеком, а вы ему вот так вот, если он не хочет ходить, в самом начале подрезали крылья. То есть я боюсь этого, что у него вот это, знаете, такое отвращение сейчас и неприятие полное школы идет.

Д.ЗИЦЕР: Да вы правильно боитесь.

ПОЛИНА: И я не знаю, как в этой ситуации поступить. Она говорит – забирайте его и пусть идет, подрастет и идет на будущий год в первый класс опять.

Д.ЗИЦЕР: Все, я вам не нужен, у вас чудесный невролог, я серьезно говорю.

ПОЛИНА: То есть вы считаете, что…

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, ну, давайте, раз уж мы разговариваем, давайте поймем логику вашего невролога. Теперь только внимание, обращение к гражданам, так сказать. Дорогие друзья, обратите, пожалуйста, внимание, довольно часто даю совет обратиться к неврологу именно потому, что неврологи бывают, как эта замечательная женщина, с которой встретилась Полина. И потому что неврологи понимают еще, у них еще есть дополнительные инструменты, помимо педагогических, которые, например, есть у меня.

Значит, смотрите, Полин, давайте поймем ситуацию. Значит, во-первых, у нас имеется замечательный и глубокий мальчик Вася. Я не иронизирую, но вы поймите, если человек говорит – мама, я рано пошел в школу, мам, ты поторопилась, это его слова, это потрясающе для человека 6 лет, потрясающе.

ПОЛИНА: Возможно, он слышал как бы обсуждение.

Д.ЗИЦЕР: Ну, возможно. Но вы тоже начали говорить на русском языке, потому что вы его слышали. Это тут ни при чем.

ПОЛИНА: Ну, понятно.

Д.ЗИЦЕР: Он, конечно, слышал, но он же об этом думал. Теперь смотрите, это первая часть. Теперь, возможно, вы поторопились? Возможно, поторопились. Ну, вероятнее всего, по вашему рассказу, получается, что поторопились. Значит, чем мы рискуем. Вот, предположим, у нас человек уходит сейчас, либо на домашнее обучение или вы находите какую-то другую форму, либо что-нибудь еще. На мой взгляд, мы не рискуем почти ничем.

Тут есть такой, знаете, родительский страшок один – вот, если он сейчас поймет, что можно, я не знаю, уйти из школы, он потом будет все бросать на свете. Нет, не будет, это родительский глюк. Он поймет в этой ситуации с очень высокой долей вероятности, что мама это человек, который ему помогает. Что мама это не, знаете, такая стела, которая стоит выпрямленная одна раз и навсегда и ничего с ней сделать нельзя, и сдвинуть ее невозможно. Мама это человек, который слышит. Мама человек, который готов изменить свое мнение и, между прочим, показать ему, ну, обалденный, извините меня за выражение, пример того, как человек может быть гибким. Вот, собственно, и все.

Мне-то кажется, поэтому идти спокойненько домой, может быть, действительно, домашнее обучение. Может быть, действительно, какого-то взять ему тьютора, ну, такого учителя на дом, а, может быть, и нет. А, может быть, если домашнее обучение и ему, и вам так понравится, что вы потом продолжите. Вот вы, сейчас вам кажется странным проектом, а, может быть, и нет. Вот и все.

ПОЛИНА: Нет, мне не кажется странным, в принципе. Понимаете, тут еще такой вопрос, ну, я уже понимаю, что это, наверное, не совсем так, как они мне сказали. Просто с учительницей я поговорила, она, в свою очередь, пошла в администрацию школы посоветоваться, что в этой ситуации сделать можно.

Д.ЗИЦЕР: И что?

ПОЛИНА: Ну, они сказали, что два пути только есть, это, либо человек привыкает, значит, как-то смиряется с этой ситуацией, ходит, как есть в школу, пытается привыкнуть. Либо я ухожу с ним на семейное обучение, на следующий год он идет во второй класс. Но якобы вот это семейное обучение, оно не просто так, это там через какую-то комиссию надо делать.

Д.ЗИЦЕР: В смысле?

ПОЛИНА: Вот что-то такое.

Д.ЗИЦЕР: Ничего подобного.

ПОЛИНА: И что, если я захочу его забрать и отправить заново в эту же школу, то есть они не имеют права как будто бы его отчислить. Я читала закон об образовании, такого нет.

Д.ЗИЦЕР: Подождите, Полина, ну, правильно, там нет такого в законе об образовании, вас парят, извините за выражение. Теперь смотрите, давайте предположим, действительно, это неправда. Но, предположим, это правда. Ну, и что вы скажете? Пусть мучается мой 6-летний мальчик? Ничего не поделаешь.

ПОЛИНА: Нет, я, конечно, так не скажу, нет.

Д.ЗИЦЕР: Все. Поэтому это не может быть аргументом. Даже, если бы это было правдой, это не может быть аргументом, вообще не может быть. Ваш близкий человек, дорогой, близкий, любимый мучается, считает дни начала школы и думает об этом с ужасом. Но мне кажется, что это достаточно сильный аргумент уже сам по себе, для того чтобы его попробовать спасти. А дальше решать, чего делать.

Вот, собственно говоря, и все. Вы можете потом пойти во второй класс. Можете пойти во второй, кстати, можете потом пойти в третий через год, а через год в четвертый, а можете не пойти. И эта история учит нас тому, что, я понимаю вас, честное слово, у вас двое детей учились в этой школе, но люди разные.

ПОЛИНА: Учатся они.

Д.ЗИЦЕР: Прекрасно. И третий ваш ребенок приготовил вам сюрприз. Сюрприз, который называется – мама, несмотря на то, что мы дети от одних родителей, мы разные, Всевышний делает нас разными. Вот и все. Ну, порадуйтесь за него. Я понимаю, что это связано с волнениями. Но еще раз, если вы спрашиваете моего совета, конечно, слушаться невролога, она замечательная, уходить и дальше спокойно придумывать, чего делаем. Спасибо вам большое, я прощаюсь. Мы слушаем новости.

ПОЛИНА: Вам спасибо большое. Спасибо огромное.

Д.ЗИЦЕР: Продолжаем, друзья, на линии Москва, Арсений, здравствуйте.

АРСЕНИЙ: Здравствуйте, Дима. Это я.

Д.ЗИЦЕР: Да, понял.

АРСЕНИЙ: Спасибо вам, во-первых, за передачу. Уже не один год вас слушаю, очень приятно, большое вам спасибо.

Д.ЗИЦЕР: Спасибо вам.

АРСЕНИЙ: И хотелось бы задать следующий вопрос. Мне 25 лет, у меня есть брат и сестра, близнецы им по 14 лет. Ну, так получилось, что живем мы сейчас с ними без родителей, потому что родители в командировке за границей вот уже два года практически, поэтому я им, можно сказать…

Д.ЗИЦЕР: Ничего себе, то есть они два года живут практически с вами.

АРСЕНИЙ: Да, да, и еще там года полтора, наверное, так все будет продолжаться. Значит, случайно получилось, что поливал цветы в комнате у них в детской, где они вместе живут. И был выдвинут ящик тумбочки, увидел, скажем так, игрушки для взрослых., которыми, видимо, они, либо пользуются, либо, не знаю, что с ними делают.

У нас, в целом, в семье так получилось, что в свое время родители, и потом уже я тоже как-то принимал в этом участие, что, ну, о теме секса разговаривали достаточно, ну, относительно свободно. То есть детям рассказывали, что такое секс, как появляются дети и так далее. Но, тем не менее, вот то, что я увидел, меня немножко как-то выбило из равновесия. Вот хотелось бы с вами проконсультироваться, стоит ли что-то предпринимать, что-то делать, о чем-то говорить или оставить все, как есть?

Д.ЗИЦЕР: Ах, какой интересный вопрос. Слушайте, значит, давайте так, во-первых, вы сказали секс игрушки. Много?

АРСЕНИЙ: Ну, минимум, три штучки, да.

Д.ЗИЦЕР: Как бы это вас спросить поаккуратнее, что именно вы видели? Давайте я вас поаккуратнее спрошу, что именно вы видели?

АРСЕНИЙ: Не знаю, как вот сказать поаккуратнее, честное слово.

Д.ЗИЦЕР: Ну, если это был вибратор, так его и назовите. А, если это было что-то другое, то я…

АРСЕНИЙ: Ну, одна из игрушек, да, это был вибратор.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, значит, мне кажется, вот, что. Нет, еще один вопрос я вам задам, который прозвучит очень-очень странно, но я его задам, а вы попробуете на него ответить. Слушайте, а что вас волнует?

АРСЕНИЙ: Ну, с какой целью они это используют. И, если это, допустим, просто для изучения своего тела и прочее, что, в общем, наверное, естественно, это нормально. А, если это такой, может быть, реальный интерес к сексу, может быть, это в перспективе может к каким-то проблемам привести, типа там детей может не быть. Вот это вот.

Д.ЗИЦЕР: А с кем из них у вас ближе отношения, скажите? Из них двоих?

АРСЕНИЙ: С сестрой.

Д.ЗИЦЕР: С сестрой. И у нее с вами тоже?

АРСЕНИЙ: Ну, я считаю, что да.

Д.ЗИЦЕР: Я бы осторожненько поговорил. У вас близкие отношения, ну, в смысле доверительные?

АРСЕНИЙ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Вы разговариваете? Она может вам рассказать секретик какой-нибудь? Ну, не надо про, так сказать…

АРСЕНИЙ: Ну, да, она мне часто рассказывает, как она, у нее есть парень в школе, в общем, как они с ним общаются, она рассказывает, да.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, Арсений, ну, а чем мы рискуем тогда? Ну, спокойненько скажите правду. Скажите – слушай, такая штука, вот я растерялся сам, не знаю, что с этим делать, а потом подумал, что все-таки свои люди, близкие люди должны честно говорить, если у них есть какие-то волнения и какие-то вопросы даже очень-очень сложные, которые неудобно обсуждать. Слушай, вот зашел в комнату, такое увидел случайно, даю слово, не рыскал по ящикам и не собираюсь. Слушай, чего-то я взволновался на эту тему, успокой меня, а? Вот так, например.

АРСЕНИЙ: Я понял. А, если так получится, что, ну, да, это, скорее всего, конечно, если вибратор, то это ей принадлежал. А у них просто дело в том, что как бы шкаф-то он общий, то есть и кому конкретно принадлежат эти вещи, ну, как бы так не очевидно. То есть с ними лучше вместе поговорить или вот только с ней отдельно?

Д.ЗИЦЕР: Нет, не вместе. Я скажу, почему. Потому что, ну, иначе этот разговор будет немножечко похож на отчитывание, понимаете? Ну-ка, на ковер оба. Я ведь не случайно спросил, с кем у вас ближе отношения. Сказали бы с ним, был бы разговор с ним. Вы сказали с ней, значит, я советую разговор с ней. Это разговор, действительно, очень-очень тонкий и очень-очень интимный, это правда.

Теперь заметьте, форма, которую я предложил, в ней не было прямого вопроса. В ней было, скорее, приглашение ей чего-нибудь сказать. И намек на то, что вы удовлетворитесь ее ответом. Правда же?

АРСЕНИЙ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Это довольно важно. Теперь, если у вас близкие отношения, и хорошие отношения, и теплые отношения, она вам сама скажет. Если у них общий шкаф, значит, у них какие-то, действительно, общие предметы есть, и все в курсе всего, вероятно, не знаю.

Но мне кажется, что нет, мне кажется, что вы не должны держать это в себе и мучиться, правильно вы сделали, что промолчали или неправильно. Легче, действительно, в очень мягкой и очень спокойной абсолютно и максимально не напряженной форме, ну, вот как бы пригласить ее к этому разговору. А дальше, что из этого разговора получится, ну, посмотрим.

Конечно, всегда можно добавить о том, что, слушайте, вы взрослый мужчина, вы готовы с ними поговорить, готовы ответить на любой вопрос, ну, и так далее. Может, она вам скажет – слушай, да не парься ты, господи, ну, мы, не знаю, нам было прикольно, мы зашли в секс-шоп, не знаю, зачем нам это продали, ну, это другой вопрос. Взяли, да купили просто, чтобы поржать. Ну, всяко может быть.

Но да, я бы поговорил, несмотря на то, что это такая интимная и очень-очень личная тема. Но, судя по всему, действительно, раз вы живете втроем, отношения, наверное, у вас близкие и личные, так что, думаю, что все будет в порядке. Осторожненько и аккуратненько, и не переусердствуйте, главное, но, мне кажется, что вы этого и не сделаете, то есть не давить.

АРСЕНИЙ: Я понял. Спасибо большое вам.

Д.ЗИЦЕР: Удачи вам. Будет интересно точно. Если будет возможность и желание, позвоните, кстати, я думаю, что любопытно не только мне, на самом деле, узнать, что из этого получилось.

АРСЕНИЙ: Хорошо, договорились.

Д.ЗИЦЕР: Всего доброго, до свидания.

АРСЕНИЙ: До свидания.

Д.ЗИЦЕР: Мурманск, второй раз за сегодня Мурманск, между прочим, на линии у нас. Майя, здравствуйте.

МАЙЯ: Здравствуйте, Дима. Я тоже часто слушаю вашу передачу. У меня такой вопрос. У меня ребенку, ну, дочке младшей 16. В последнее время у нас с ней стали разлаживаться отношения, так, знаете, у нее как будто бы выключатель такой, раз, и переключился. У нас были достаточно хорошие отношения, болтали, ходили вместе куда-то по магазинам, еще что-то. Сейчас вроде как-то это есть, но она стала очень такой агрессивной как бы, я скажу. Понимаете, у нее так получается, что когда, ну, то есть она меня как бы отрезает от себя. Я не знаю, как это сформулировать.

Д.ЗИЦЕР: Да пример приведите просто и все будет понятно, обещаю. Просто пример.

МАЙЯ: Ну, смотрите, ну, если раньше я, допустим, могла зайти к ней в комнату, и мы могли поболтать, ну, чего-то спросить, то сейчас она начинает огрызаться. То есть – мам, отстань, я занята, не хочу, не буду.

Д.ЗИЦЕР: Ну, конкретно, давайте так, реплика, пьеса. Пишем вместе пьесу, подождите. Мама, двоеточие, реплика.

МАЙЯ: Я занята, я сейчас не хочу…

Д.ЗИЦЕР: Нет, мама, мама. Я начал с мамы.

МАЙЯ: Я что-то ее попросила, ну, допустим, недавно, давай, нужно там убраться. Она такая – не хочу.

Д.ЗИЦЕР: Плохой пример. Вы обещали пример, как вы…

МАЙЯ: Плохой, да?

Д.ЗИЦЕР: Конечно. Потому что вы говорите о том, что вы заходите к ней в комнату поболтать, а она огрызается. Это другая ситуация. В ней, может, тоже ничего особо хорошего нет, но это ситуация другая.

МАЙЯ: Ну, иногда тоже, ну, допустим, вот так недавно, ну, я даже не знаю, что, ну, приблизительно так. Я к ней, допустим, прихожу, спрашиваю, как дела, она начинает – мам, отстань, я занята, мне сейчас не до этого. Или вообще игнорирует, молчит какое-то время. Потом, когда я говорю – Ален, ты меня слышишь? И тогда она как-то начинает отвечать, как правило, резко. Вот так.

Д.ЗИЦЕР: Слушайте, а вы просто разговаривали с ней отдельно, Майя? Вот отдельно, не в этот момент, а отдельно? Ну, просто, когда у всех хорошее настроение и все хорошо, разговаривали об этом?

МАЙЯ: Ну, бывало.

Д.ЗИЦЕР: Ответ «нет» меня устроит, ответ «да» меня устроит, все хорошо.

МАЙЯ: Нет, именно вот отдельно не разговаривали. Скорее всего, это происходит на эмоциях, когда мы с ней ругаться начинаем.

Д.ЗИЦЕР: Я понимаю, нет, не пойдет. Майя, давайте мы попробуем самое простое. Начнем с самого простого рецепта и очень высока вероятность, что это поможет. Отдельно, суббота или воскресенье, чудесный выходной, чудесное настроение, оказались вместе за столом, пьем чай, завтракаем, не знаю, что вы там вместе делаете, но у вас точно бывают ситуации, когда вы вдвоем и не напряжены. И в этот самый момент просто скажите, как вы сказали бы любимому человеку – слушай, котик, мне тебя так не хватает. Не воспринимайте мои слова дословно. То есть не нужно говорить именно эту реплику.

То есть попробуйте сказать, на самом деле, о том, что вы ее об этом просите. Не, что вас волнует, что у вас испортились отношения, она и сама это понимает, поверьте мне. Котик, мне тебя не хватает. Давай попробуем, на самом-то деле, ну, может быть, хотя бы, не знаю, договоримся о том, что у нас есть день, когда мы просто проводим вместе, или не день, а час, или не час, а два. Почему? Слушай, мне это так важно для меня. Вот прямо вот так, в такой форме, для начала в такой форме. И мне кажется, что ваши шансы очень-очень высоки.

Потому что ведь, ну, что такое 16 лет, мы много раз об этом говорили, но коротко скажем еще раз. Ну, в общем, это такое, у кого в 14, у кого в 16, у кого в 17, ну, это такой возраст переоценки. Даже сегодня мы это успели сказать. Ну, где-то ее замкнуло, а где-то, может, она попробовала немножко огрызнуться, и как-то зашло, что называется, и у нее это осталось внутри. И постепенно возникает привычка неприятная и нехорошая, я уверен в этом. Поэтому надо попробовать ее оттуда достать. Это первая часть.

У этого есть и вторая часть. Когда-нибудь, когда вы с ней пойдете на пару по магазинам или просто в кафе, не про уборку разговаривайте и не про учебу, а просто, как девочка с девочкой. Вы можете ее о чем-то попросить, ну, о чем-то одном для начала. Слушай, котик, не говори мне так, пожалуйста, мне очень-очень от этого неприятно. Вот и все.

МАЙЯ: И еще один вопрос, вот тоже по поводу. У нас недавно была такая ситуация…

Д.ЗИЦЕР: Быстро. Надо успеть задать до рекламы.

МАЙЯ: Очень жуткая.

Д.ЗИЦЕР: Нет шансов у нас успеть. Все, подождите, ждите две минуты.

Ну-с, Майя? Слушаю вашу сложную ситуацию.

МАЙЯ: Была такая ситуация. Она меня не слышала, она сидит в наушниках. Я ее раз позвала, два позвала, потом подошла и наушник у нее забрала маленький такой, отдельный. И, в общем, она попыталась у меня силой его забрать. Она такая девочка не маленькая, ну, как бы такая довольно спелая. Ну, в конце концов, мы (неразборчиво) глазами глядели друг на друга, глядели. Я сказала, что ты не права, что так делаешь.

Д.ЗИЦЕР: Почему?

МАЙЯ: Ну, потому что…

Д.ЗИЦЕР: Потому что вы имеете право забрать у нее наушник силой, а она у вас нет?

МАЙЯ: Да.

Д.ЗИЦЕР: Я не спорю с этим, я спрашиваю логику.

МАЙЯ: Ну, да.

Д.ЗИЦЕР: Почему так?

МАЙЯ: Потому что, ну, она меня не хотела слушать, а я хотела, чтобы она меня послушала, вот. И я, короче, там посидела, посидела, помолчала, потом оставила этот наушник, ушла, и вот теперь хожу и думаю, как-то все не то, не так, все неправильно.

Д.ЗИЦЕР: Согласен с вами. Вопрос-то, в чем? Неправильно, я тоже думаю, что неправильно.

МАЙЯ: Как выйти из этой ситуации? Сейчас мы с ней нормально общаемся, разговариваем, все, но я просто, получается, что я как бы пошла на попятную, так?

Д.ЗИЦЕР: А вы на войне, что ли, с ней? У вас, что, красные и белые, что ли, воюют дома? У вас гражданская война?

МАЙЯ: Иногда бывает. Ну, нет, конечно.

Д.ЗИЦЕР: Ну, так подождите. Вопрос, еще раз, какой вопрос вы задаете, это важный-преважный момент.

МАЙЯ: Ну, я вот думаю, что, может, она, снова такая же ситуация будет, так же повторится. Как вообще, вот мне что делать, когда она меня не хочет слушать вот вообще?

Д.ЗИЦЕР: А ей, что делать, когда вы ее не хотите слушать, например? Или что делать другому человеку, если вы не хотите его слушать? Как поступать? Кроме этого вы сами сказали вначале, что это не то, что она не хотела вас слушать, она просто в наушниках сидела.

МАЙЯ: Нет, не совсем. Я когда все-таки, я же к ней подошла, я ее потрогала, ну, как бы так за руку, она как всегда – я занята.

Д.ЗИЦЕР: Ну, вы это видели, да. Вопрос-то, в чем, еще раз? Вопрос.

МАЙЯ: Я не понимаю, как мне реагировать на то, что она попыталась на мое действие ответить силой.

Д.ЗИЦЕР: Она выросла. Я честно предупреждаю всегда в эфире, что я бьюсь за так называемый переходный возраст. Потому что в какой-то момент, когда у человека накапливаются силы, он начинает возвращать, к сожалению, в большинстве случаев.

Теперь смотрите, чего с этим делать? Я не знаю. Ну, то есть, как я не знаю, в зависимости от направления ситуации, поймите меня правильно. То есть, если вы спрашиваете меня, возможна ли ситуация, что вы будете силой действовать по отношению к ней, а она по отношению к вам нет, к сожалению, это невозможно.

МАЙЯ: Да нет, конечно, нет.

Д.ЗИЦЕР: Это невозможно, в 16 лет невозможно. В 12 неправильно или в 8, потому что это кончается 16-ю. Теперь, чего с этим делать? Мне кажется, что, если вас эта ситуация мучает с наушниками, поговорить с ней об этом. Поговорить, сказать – доченька моя дорогая, слушай, ты знаешь, эта ситуация меня тревожит и не отпускает. Может, я что-то сделала не так? Ну, я не знаю, прости, я бы сказал – прости меня. Мне вообще запросто и, мне кажется, что это оно, но с чего-то надо исправлять отношения. Все. Если вы хотите, чтобы она считала вас правой, ну, поздно, она не будет считать вас правой. Ну, и я-то сомневаюсь, если честно, немного, но она, ну, не знаю, взрослая девушка 16 лет, ну, что. Прощаюсь я с вами, Майя.

МАЙЯ: Спасибо большое.

Д.ЗИЦЕР: Потому что хочу попробовать поговорить с Еленой. Пока.

Елена из Москвы, здравствуйте. У нас три минутки, но мы попробуем.

ЕЛЕНА: Дима, здравствуйте.

Д.ЗИЦЕР: Ну, давайте, короткий вопрос.

ЕЛЕНА: Да, коротенький вопрос. Вот сегодня вам звонила слушательница по поводу первого класса, задавала вопрос, что задают домашние задания. У нас похожая ситуация, но у нас уже 6-й класс, и там уже никак не отвертеться. Вопрос следующий.

Д.ЗИЦЕР: Нет.

ЕЛЕНА: Учительница задает слишком много и даже вот по литературе из других классов. То есть то, что проходят в 7-м, 8-м классе. И ребенок просто не может эту поглотить информацию, не может столько много читать.

Д.ЗИЦЕР: Учительница по литературе? Коллега моя?

ЕЛЕНА: Да, да. Причем я…

Д.ЗИЦЕР: Ну, так поговорите с ней. Сразу, подождите, поскольку мало времени, давайте попробуем чуть-чуть в другом режиме. Вы с ней разговаривали, с учительницей?

ЕЛЕНА: Да, разговаривали.

Д.ЗИЦЕР: И она отвечает?

ЕЛЕНА: Ну, она отвечает, что она делает все правильно, она готовит детей к ОГЭ, к ЕГЭ, и что вот…

Д.ЗИЦЕР: Нет, у меня есть новость для вашей учительницы, вы чего вообще, ребята, что происходит? Нет никакого ОГЭ и ЕГЭ по литературе, это выборные экзамены, вы чего?

ЕЛЕНА: Ну, литература, она связывает это и с русским языком, что она хочет дать по максимуму, и, в общем, родители, в основном, все молчат. То есть они как бы выполняют эти задания. А я каждый раз с ужасом понимаю, что перебор просто, не нужно, рано.

Д.ЗИЦЕР: Новость номер один, это важно, чтобы это прозвучало. Литература является выборным экзаменом и по ОГЭ и по ЕГЭ. Это важно. Поэтому история про то, что она готовит их к ОГЭ в 6-м классе, она не выдерживает никакой критики.

ЕЛЕНА: Ну, «двойки» мы получаем изрядно, да.

Д.ЗИЦЕР: Ну, хорошо, получаете. Скажите мне, пожалуйста, чего по литературе-то у него в прошлой четверти было?

ЕЛЕНА: Ну, «три», у нас такая твердая «три».

Д.ЗИЦЕР: Ну, и хорошо.

ЕЛЕНА: Думаете, успокоиться?

Д.ЗИЦЕР: Остаемся с твердой «три». Успокоиться, конечно. Если у вас человек, ваш сын, который читает или хотя бы почитывает, и интересуется тем, что происходит, ему интересно обсуждать какие-то вещи, обсуждать книги, с вами, в частности, не только книги, но и фильмы, ну, все, «три» и «три». Все. Если бы вы сказали «два», я бы, в общем, мне пришлось ы выкручиваться. А, если это твердая «три», как вы говорите, ну, значит, будет твердая «три», ничего не поделаешь.

ЕЛЕНА: То есть не напрягать его слишком сильно, если он сам не захочет.

Д.ЗИЦЕР: Ну, мне кажется, еще раз, если речь идет о литературе, которая, на ваш взгляд, я исхожу из того, что вы сказали, не по возрасту из других классов, ему тяжело это читать. Он с большим удовольствием читал бы другие книжки. Ну, нам с вами, что важно, чтобы он был знаком с навыком чтения и получение удовольствия от литературы, правда?

ЕЛЕНА: Да, да.

Д.ЗИЦЕР: Если это есть, я вас поздравляю. Ну, так учительница, ну, учительница, хорошо, если со всеми учителями все нормально, мы простим ее и позволим ей немножечко жестить. Ну, значит, будет «три» ближайшие полтора года, ничего не поделаешь. Ну, а дальше он пойдет в 11-й класс, будет другой учитель просто и будет все хорошо, не волнуйтесь. Я прощаюсь с вами.

ЕЛЕНА: Спасибо.

Д.ЗИЦЕР: И вместе с вами я прощаюсь со всеми слушателями до следующей недели. Спасибо вам, ребята огромное. Любви.