Провокация Выпуск #34

С.НАСИБЯН: Ну, что же, добрый вечер. Мы давно с вами не слышались вживую. Но 17.09, а это означает, что на волне «Маяка» вы слушаете программу «Провокация», и с вами я, ее ведущий Сергей Насибян.

Я соскучился. Было много работы, много переездов, разъездов, было много у меня всего. Но надо возвращаться, надо возвращаться к вам, потому что именно здесь на волнах «Маяка» с 17 до 19 каждую субботу мы так или иначе разбираем те обстоятельства, в которых оказались наши слушатели. И, самое главное, те слушатели, у которых хватает смелости и сил позвонить в прямой эфир и рассказать о том, где они оказались, в чем они оказались и в каких обстоятельствах они сейчас застряли, позволю себе такое упрощение.

А для того, чтобы поговорить со мной в прямом эфире, вам нужно всего лишь навсего позвонить по телефону прямо сейчас. Важно, что вы также можете подать заявку на свое участие в видеоварианте записи нашего подкаста «Провокация». Для этого вам необходимо оставить свои вопросы в специальной форме в разделе «Маяка» на сайте «Смотрим». Наши редакторы с вами свяжутся.

Ну, и, конечно же, я призываю вас смотреть наш видеоподкаст. Его уже смотрит большое количество людей. И мне очень приятно, что люди пишут мне благодарности, пишут мне вопросы относительно участия и участников. Так вот ближайшая наша съемка запланирована на 1 декабря. Вы еще можете подать заявку, если хотите стать ее участником. Поэтому я буду рад и счастлив.

А ценность того, что мы делаем, заключается ведь в том, что, разбирая в прямом эфире, так сказать, перед лицами, ликами, глазами наших, большого количества наших радиослушателей, люди, рассказывающие свои истории, помогают еще и тем, кто их слушает. Я не помогаю в этом смысле, поверьте мне. Моя задача задать несколько иных вопросов, нежели то, что у нас постоянно крутятся, роятся в голове, когда мы попадаем в ситуации стресса, в ситуации травмирующие или ретравмирующие нас. Именно потому, что мы все время задаемся вопросами, наша психика отдельно от нас задается вопросами, и это очень важно понимать.

Потому что в зависимости от того, какие вопросы заданы, ну, как бы таким будет и контекст нашего существования или нашего бытия, нашей антологии, я бы сказал даже больше.

Я хочу еще порадоваться и поделиться новостью, что вот вчера я уже купил свою книжку, которая вышла. Это художественный, в общем-то, роман, психологический детектив, как его называют, который я написал вместе с моей хорошей подругой Яной Поляруш. Вот вчера уже купил эту книжку на Арбате в «Доме книги». Так же есть, доступна аудиоверсия, которую я, соответственно, начитал сам своим голосом. Говорят, неплохо получилось. Поэтому точно читайте.

Вот сегодня мне пришел такой отзыв от психолога, от коллеги, что вот он за один день ее прочел, и это для него равно тысяче сеансов психотерапии. Мне приятно от коллег слышать такие слова. Поэтому я старался, а вы, так сказать, оцените, ну, и с радостью участвуйте, кстати, там будет конкурс какой-то еще плюс ко всему с вашими отзывами. Подписывайтесь на мой канал в Telegram, да и всех остальных социальных сетях «психолог Сергей Насибян».

Вот уже пишет Константин: «Здравствуйте, Сергей Борисович. Долго вы отсутствовали, никто нас не провоцировал». Ну, вот я вернулся. «Здравствуйте. Очень люблю вашу передачу. Обижаюсь на своих одноклассников, что не можем встретиться, нам по 63 года. Желание огромное у всех, что-то, ну, никак». Ну, что же, через нашу передачу будем общаться.

А у нас есть звонок. Здравствуйте.

НАТАЛЬЯ: Здравствуйте, Сергей.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

НАТАЛЬЯ: Меня зовут Наталья.

С.НАСИБЯН: Очень приятно.

НАТАЛЬЯ: Ну, я вам звоню с такой проблемой. Мы с мужем более 30 лет женаты, мы достаточно взрослые, состоявшиеся люди, все как бы в жизни хорошо. Но вот случилась такая беда, что он пристрастился к алкоголю, и это разрушает и мою жизнь, и его жизнь, несет как бы вред, конечно, всем окружающим нас людям, потому что они как-то переживают за нас. Ну, родители уже, конечно, нет, родители уже ушли.

Но все равно есть близкие люди, которые все равно как-то переживательно по отношению к нам ведут себя. И беда в том, что я никак не могу найти способ для лечения этого заболевания. Потому что пока как бы муж не очень признает, что это зависимость. А все окружающие видят, что зависимость уже серьезная, есть проблемы там и со здоровьем, и с какими-то психологическими вещами. Потому что происходит такое, скажем так, снижение самодостаточности человека. Не знаю, может быть, сложно сформулировано, но человек начинает…

С.НАСИБЯН: Ну, то есть разрушение личностное началось.

НАТАЛЬЯ: Да, да, началось личностное разрушение. И я всеми способами там и методами пытаюсь, но кроме раздражения, как и у всех, в общем-то, людей с этой зависимостью, пока у меня ничего не получается. Я попыталась заставить, заставила поехать к психотерапевту, ничего у нас не вышло. И вообще вот пока такая беда.

И беда в том, что, я говорю, возникают проблемы уже и у меня со здоровьем, потому что, да, я не хочу этого человека терять. Он человек замечательный, умный и был интересный. А сейчас это, как сказать, ну, на 20 процентов это тот же человек, а на 80 это человек иной. И этот иной человек, он, в общем-то, как, ну, я понимаю, что все говорят одно и то же, что это достаточно злой, жестокий человек.

С.НАСИБЯН: Ну, это уже, наверное, даже не человек в каком-то смысле злой и жестокий, а вот та субличность, которая проявляется.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, та личность, которая вылезает в момент, когда. Потому что, конечно, наверное, может быть, нужно как-то к этому по-другому относиться. Я говорю – ты неправильно относишься, надо по-другому относиться. А я вот не могу, потому что я переживаю, понимая, что, чем дальше, тем больше затягивается в эту историю. И когда это раз в год, ну, это смешно, да, ну, мы посмеялись, как тебе плохо. Когда это два раза в год, ну, посмеялись два раза в год. Когда это каждый месяц, это уже не смешно, это страшно.

С.НАСИБЯН: Да, конечно, я понимаю.

НАТАЛЬЯ: Тем более что, знаете, вот это не компания, нет. Один, тихо, сам с собою, что вообще страшно, по-моему, потому что вообще… То есть, нет друзей, которых нужно отогнать, их нет. Нет ситуаций, которые нужно изменить, их нет. Я, допустим, человек очень и очень не приверженный к алкоголю, потому что, ну, как бы, ну, не люблю я его, вот не получается у меня с ним или у него со мной, не получается у нас с ним.

И вот сейчас у меня такая дилемма, каким образом, как вообще можно повлиять на человека, чтобы он понял свою эту ситуацию, как-то начал хоть какое-то движение навстречу, в назад, в назад, в нормальную жизнь. Что мне нужно сделать?

С.НАСИБЯН: Наталья, смотрите, вы же даже прямо сейчас стараетесь спасти его. То есть вы прямо сейчас, по сути, проявляете все аспекты созависимого человека.

НАТАЛЬЯ: Да, я понимаю, да.

С.НАСИБЯН: И в этом смысле вам будет очень трудно. Потому что вы стараетесь сейчас говорить о нем, пытаетесь спасать его, а с вами-то, что происходит, Наташ?

НАТАЛЬЯ: Ну, со мной болезни всякие разные.

С.НАСИБЯН: А чем вы отличаетесь от него? Вот у него болезнь алкоголизм, а у вас происходят болезни от того, что вы живете в созависимых отношениях. В чем разница между вами? Он не хочет, соответственно, зрело смотреть на мир, и вы не хотите зрело смотреть на свой собственный мир.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, так вы же очень похожи с ним.

НАТАЛЬЯ: Да, получается, что у меня тоже зависимость. Просто зависимость от этого человека.

С.НАСИБЯН: Да.

НАТАЛЬЯ: Но у меня вот, знаете, как это, социалистическое воспитание, так как я человек, в общем, не молодой, то воспитание у меня социалистическое, которое говорило, что нельзя выбрасывать прирученных животных на улицу.

С.НАСИБЯН: Наташ, а, если я еще попробую поменять немножко слово «социалистическое воспитание» на репрессивное воспитание, буду прав?

НАТАЛЬЯ: Будете, да.

С.НАСИБЯН: Конечно. Ну, это отдельно…

НАТАЛЬЯ: Ты должен и ты обязан.

С.НАСИБЯН: Да, это и самое главное, нам плевать, что ты чувствуешь.

НАТАЛЬЯ: Да, согласна.

С.НАСИБЯН: Вот это, как сказать, всегда первая, наверное, причина, по которой человек оказывается в созависимых отношениях. И, если вы спрашиваете у меня, то спасать, конечно, надо сейчас не его, а вас. И вам, конечно же, нужно справляться с этой созависимостью, а это, по сути, ну, такая же зависимость. Если вы спросите меня, что делать, ну, конечно, либо это поход к психологу, либо это поход в группу созависимых, такие тоже существуют, и с этим разбираться.

А что касается вашего супруга, вы понимаете, ведь его с большой долей вероятности толкнула в алкоголь какая-то ситуация, с которой он не справился. Я так предполагаю, это фантазия чистой воды.

НАТАЛЬЯ: Ну, я думаю, что да, он такой, как сказать, я более сильная, ну, как, не физически, а морально человек.

С.НАСИБЯН: Да. А вы знаете, что произошло?

НАТАЛЬЯ: Я предполагаю, но это какая-то сложная, как все в жизни это сложная история. Я думаю, что я знаю причину этой сложной истории. У него такой, у него внутренний конфликт. Я понимаю, что этот внутренний конфликт…

С.НАСИБЯН: Естественно.

НАТАЛЬЯ: Это между тем, что хочется и тем, что должен, так же, как и у меня.

С.НАСИБЯН: Да, да. Только скажите мне, я понимаю, что вы не очень хотите говорить о его проблеме в эфире, но вот представьте себе, вспомните, вернее, ту ситуацию, которую вы предполагаете, как повинную в том, что он начал пить. Ну, вот вспомните эту ситуацию, когда она произошла.

НАТАЛЬЯ: Да, давно, да, очень давно уже.

С.НАСИБЯН: Хорошо. Но в этой ситуации ваш супруг мог и должен был по идее столкнуться с какими-то очень неприятными и сложными чувствами.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: А есть…

НАТАЛЬЯ: Он влюбился в другую женщину.

С.НАСИБЯН: И есть у меня предположение, что вы как будто бы не дали ему с этим справиться, а пережили за него.

НАТАЛЬЯ: Ну, наверное, все-таки вот опять же социалистическое воспитание, оно заставило поступить так, как надо. Как надо, это нужно отвечать за свою семью, за своего ребенка.

С.НАСИБЯН: Да, и, по сути, вы взяли его ответственность на себя и понесли ее дальше.

НАТАЛЬЯ: Ну, наверное, да.

С.НАСИБЯН: И тогда, если вы задаете мне вопрос, который вы задали, что делать, только одно – это оставить его с его ответственностью.

НАТАЛЬЯ: Понимаете, Сергей, вот я пробовала это сделать, я честно говорю, что, ну, я пыталась многими методами, и, в том числе, я пыталась оставить его одного. В этой ситуации происходит следующее. Человек усугубляет свою зависимость…

С.НАСИБЯН: Конечно.

НАТАЛЬЯ: И проблемы со здоровьем усугубляются настолько, что я боюсь, что он просто умрет.

С.НАСИБЯН: Умрет. А он так и так умрет, Наташ. Ну, он так и так умрет. Ну, в смысле мы все умрем.

НАТАЛЬЯ: Ну, просто я буду чувствовать себя виноватой.

С.НАСИБЯН: Вот, вот, так вот вы, конечно, и поэтому вы и пытаетесь дотянуть его до того момента, когда вы умрете раньше, чтобы не чувствовать вину за его смерть, за его спаивание или как там назвать, запои. В связи с чем я и говорю, что у каждого из вас своя боль в этом. И ваша ответственность это пережить свою боль и свое чувство вины, и справиться с ним. А его это то, с чем он столкнется в результате вашего такого действия, потому что тогда вы на него просто, что называется, повесите его часть вины, его часть ответственности, и как-то он с ней справится. И, главное, что и вы как-то с ней справитесь.

Но еще раз повторю, если вы хотите помочь ему, то все, что вы сейчас можете сделать, это поставить себя на первое место, себя поставить в центр вообще всей этой истории и вытаскивать, и спасать себя.

НАТАЛЬЯ: Да, это, конечно, это тяжело.

С.НАСИБЯН: Я знаю.

НАТАЛЬЯ: Это, наверное, даже тяжелей, чем жить в этой истории. Потому что я вот, ну, опять же, вот это наше репрессивное, что ты должен отвечать за всех, и ты должен нести за всех ответственность, все контролировать, все должно быть правильно. Ну, как же выбросить больного человека за борт, как ты будешь себя чувствовать? Ты сволочь, ты убил человека. Это тяжелее, чем, я вот не очень представляю себе, как мне сделать себя центром мира. Я никогда этого не умела делать, я всегда заботилась обо всех, кто вокруг.

С.НАСИБЯН: Я знаю, я понимаю прекрасно, конечно, я прекрасно это понимаю. Но вот здесь нужно начать, как сказать, маленькими шагами идти к этому. То есть ставить себя во главу угла, это означает, в общем-то, четко определить свои собственные потребности сегодня, вот когда вам 50 лет и 30 из них за плечами замужем за этим мужчиной. И, возможно, с большой долей вероятности я могу предположить, что вы, ну, скажем так, забывали о себе и больше интересовались им.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, слушайте, вы за 30 лет такого количества вещей не сделали, вот их надо просто вывести, что называется, во главу угла и начать реализовывать свои потребности, свои желания, свои хотелки, свои чувства. Вот, что важно.

НАТАЛЬЯ: Сергей, это прямо, это задача мирового масштаба, это мировая революция.

С.НАСИБЯН: Я знаю, я знаю, абсолютно так.

НАТАЛЬЯ: Я даже не знаю, как начать вот такое. Я сейчас вот пытаюсь, вот опять же говорю, я ходила к психологу, и я (неразборчиво) то же, что и вы.

С.НАСИБЯН: Не сомневаюсь.

НАТАЛЬЯ: Да. И я, честно говоря, опустила руки и не пошла к нему больше, потому что он мне сказал – прекрати спасать весь мир, спаси себя.

С.НАСИБЯН: Я говорю немного другое. Я говорю, найдите точку, которая приносит вам радость. Вот, что вам, Наташ, приносит радость?

НАТАЛЬЯ: Ну, общение с моей семьей, я очень всех люблю.

С.НАСИБЯН: Это прекрасно. А, если вот нет семьи, что приносит вам радость? Ну, нет семьи, такое бывает.

НАТАЛЬЯ: Ну, я люблю театр, я люблю очень посещать такие мероприятия, я люблю книжки читать очень, папа приучил в глубоком детстве замечательные книжки.

С.НАСИБЯН: Что еще?

НАТАЛЬЯ: Ну, походы с друзьями, наверное, в какую-то кафешку с подругами, потому что они тоже хорошие, замечательные у меня, мне везет с людьми вокруг меня. Ну, наверное, поход на лыжах, если будет снег.

С.НАСИБЯН: Я думаю, когда-нибудь он точно будет.

НАТАЛЬЯ: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, вот в том-то и дело, что ваше свободное время должно быть расписано таким образом, что сначала вы делаете все это, и только потом у вас остается, может быть, остается время на то, чтобы спросить, как у него дела. Вот, о чем я говорю. Знаете, прекрасная фраза сказана Антуаном Экзюпери устами Маленького принца, вернее, Лиса в «Маленьком принце», что мы в ответе за всех, кого приручили. Она же, на самом деле, очень манипулятивная.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, я понимаю, да, она очень манипулятивная.

С.НАСИБЯН: Конечно, потому что ее говорит Лис, который не хочет, чтобы его бросали.

НАТАЛЬЯ: Да. И ты однажды, взяв ответственность, ну, или не ответственность, взяв на себя право или не право, я даже не знаю…

С.НАСИБЯН: Власть.

НАТАЛЬЯ: Взяв на себя, да, и власть тоже, власть над этим человеком, ты уже и еще не хочешь отпускать и всегда хочешь иметь эту власть.

С.НАСИБЯН: Да, и вы сейчас сказали очень важную вещь, Наташа. Вот, это тот наркотик, от которого зависите вы, власть над вашим мужем. Откажитесь от этого наркотика и тогда вы можете хоть как-то, в принципе, иметь… Вернее, так, тогда только вы начнете иметь право требовать от него отказа от алкоголя. Вот вы прямо точно описали свой наркотик.

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, Сергей, я никогда не думала с этой точки.

С.НАСИБЯН: Сказали-то вы.

НАТАЛЬЯ: С этой точки зрения. Я думала, что это я вот такая хорошая, я такая молодец.

С.НАСИБЯН: А я не говорю, что вы плохая, я говорю, что вы наркоман.

НАТАЛЬЯ: Ну, да, да. Но наркоман это же человек, который имеет зависимость, это уже тоже плохо, то есть не такой он хороший, на самом деле.

С.НАСИБЯН: Вот, вот, Наташ, вот здесь убираем оценку, нет никакого «плохо». Мы сейчас не про наркоманов говорим, мы сейчас говорим про вас. Нет никакого «плохо». Есть, что есть. Вот есть так, как есть. И ваша задача просто увидеть, как вы получаете удовлетворение от этого, как сказать, упоительное удовлетворение…

НАТАЛЬЯ: От самопожертвования.

С.НАСИБЯН: Да, от этого, от того, как вы ее, так сказать, в управлении во власти над этим человеком, что забываете про себя. Это та цена, которую вы платите, Наташ. Поэтому я вот сказал вам, как вам на это стоит посмотреть. Я уверен, что у вас хватит сил. Спасибо вам огромное за звонок. Спасибо.

Ну, что же, а мы продолжаем, и с вами я, психолог, которого вы заслужили, Сергей Насибян. Суббота, вечер, мы с вами на волнах «Маяка», и вы можете позвонить нам в прямой эфир в любой момент.

Друзья мои, но самое, наверное, интересное, это я вам предлагаю 1 декабря сняться в видеоподкасте «Провокация». И для этого вам необходимо будет зайти на сайт в раздел «Маяка» на сайте «Смотрим» и оставить свою заявку. И тогда наши редакторы с вами свяжутся, и вы уже 1 декабря сможете принять участие в видеоподкасте «Провокация».

Он идет почти в таком же формате, как здесь, но только я вас вижу, и видят вас наши зрители. Их уже достаточно много, и поэтому смотрите новые выпуски, смотрите выпуски, которые уже лежат на сайте «Смотрим», в общем, смотрите, наблюдайте, учитесь. Говорят мне некоторые, что даже учатся.

Вопрос: «Добрый вечер. Почему так сложно просить прощения и извиняться? Что с этим делать?» Как интересно. Я убежден в том, что нам сложно просить прощения и извиняться только по одной простой причине, потому что мы знаем, насколько трудно нам прощать. Тренируйтесь в том, чтобы прощать других людей. Вот по мере того, как вы расслабите эту струну вашей души, вы увидите, насколько легко и просто вам станет самим время от времени говорить о том, что был не прав, прости, был не прав, простите, не хотел, извините, ну, и так далее.

Ну, и есть прекрасная пословица, она персидская. По крайней мере, до меня она дошла в детстве, таким образом, устами моего папы мудрейшего из мудрейших, который сказал мне однажды на очередное мое извинение ребенка «извините, я больше не буду», он сказал, что «извинение хуже проступка». Я запомнил навсегда. А потом уже, став психологом, исследователем философских доктрин и религиозных, я начал искать это в культуре персидской, добрался до такого направления в Исламе, как суфизм, простите, затупил. И стало понятно, почему.

Потому что извините, а там было именно «извинение хуже проступка», как бы принятие на себя вины делает вас еще хуже, делает вас тяжелее. Не в смысле, что ты наступил кому-то на ногу, а, извинившись, еще больше ухудшил эту ситуацию, нет. Если ты взял на себя эту вину, то ты, к сожалению, избежал ответственности. Так что учитесь, учитесь, правда, прощать, а не просить прощения.

«Скажите, пожалуйста, как приучить взрослого ребенка к режиму? Уговоры, разговоры, беседы не помогают. Бить – исключение и безрезультатно». Ну, видимо, было, раз безрезультатно. «Растет без отца. Несмотря на то, что я встаю рано, успеваю сделать все задуманное, а он продолжает утверждать, что режим человеку вовсе не нужен. Как быть? Это очень мешает ему в решении его же проблем, ничего не успевает и этим доволен».

Ключевая фраза «доволен». Вы просто очень разные по темпераменту с вашим сыном. И, да, есть люди, которым необходимо расписание, есть люди, которым необходимо, ну, необходим какой-то режим. А есть люди, которые прекрасно живут и без этого.

Вы знаете, я сегодня в 8 утра бегал со своим сыном в Одинцово в парке. У меня по плану была тренировка, а он занимается боксом отдельно от меня, но постольку, поскольку мы с ним готовимся к восхождению на высокую достаточно гору в феврале, то он иногда бегает со мной. И вот мы бегали сегодня по одинцовским горкам, и он бежит и говорит – пап, нет, ну, ты согласись, ведь нормальные люди же в минус 8 в 8 утра спят, а не бегают. Я говорю – да, нормальные люди делают именно так.

Но через 5 километров буквально разошелся, согрелся и, в общем-то, уже включился. Поэтому, друзья мои, я знаю, что надо своим примером, но, поверьте мне, своим примером тоже не работает. Ну, или звоните мне в эфир, поговорим об этом подробнее.

У нас есть звонок. Здравствуйте.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте.

ТАТЬЯНА: Меня зовут Татьяна.

С.НАСИБЯН: Очень приятно.

ТАТЬЯНА: Из Ростова-на-Дону. У меня такая проблема, я не могу выбрасывать вещи, ну, из-за этого у меня, ну, как бы тяжело убираться дома, потому что я начинаю…

С.НАСИБЯН: Я представляю.

ТАТЬЯНА: Ну, как бы я начинаю убирать там, что-то перекладываю, и, казалось бы, нужно выбросить, но не могу, мне тяжело как-то, я даже не могу объяснить, как. Потом я начинаю думать, что мне могут пригодиться эти вещи, начинаю там представлять, где это может пригодиться. Ну, и, получается, что я убираю, перекладываю, опять потом в следующий раз опять перекладываю.

Вот заставила себя собрать там какие-то, ну, там даже такое, вот детская обувь, которая вообще уже маленькая, она уже никому не нужна, там что-то такого качества, уже плохого качества я сложила в пакет, вынесла, к выходу поставила, и все, я не смогла его вынести дальше. И он пока стоит, и там уже не один пакет так у меня был. Я вот не знаю, ну, это же психологическая проблема, я думаю.

С.НАСИБЯН: То есть вы спрашиваете у меня, Татьяна, может ли психолог помочь?

ТАТЬЯНА: Да, да, потому что я боюсь, что с возрастом, ну, дальше, как вот эти бабульки, у которых в квартиру не войти, не пройти.

С.НАСИБЯН: Так и есть, так и есть.

ТАТЬЯНА: Ну, вот это накопительство. Но я такая всегда была как бы раньше. И мне кажется, сейчас, может быть, это усугубилось, может быть, нет. Ну, может быть, просто, когда по молодости, в ранней юности там не было столько вещей, просто нечего было выбрасывать.

С.НАСИБЯН: Татьян, скажите, пожалуйста, а, задавая вопрос, может ли помочь психолог, я вам сначала задам встречный вопрос. Отвечая на ваш вопрос, задам встречный вопрос. Вы страдаете от того, что копите вещи? Внимательно только ответьте мне на этот вопрос.

ТАТЬЯНА: Ну, да, я страдаю, потому что…

С.НАСИБЯН: А как вы страдаете? Вот вы очередную какую-то фигню домой принесли с улицы, так вы это делаете?

ТАТЬЯНА: Нет, я с улицы не приношу, я просто…

С.НАСИБЯН: А откуда они у вас берутся, извините?

ТАТЬЯНА: Потому что я еще не приношу с улицы, до этого еще не дошло.

С.НАСИБЯН: Скажите мне, а откуда они у вас появляются?

ТАТЬЯНА: Ну, вот я какие-то покупаю, одежда там, посуда, ну, все.

С.НАСИБЯН: Конечно, конечно.

ТАТЬЯНА: Вот то, что купилось, оно вот все используется, а потом приходит в какую-то негодность частично, не частично. И вот оно копится дома, ну, и как бы квартира там особо тоже места нет, чтобы все это…

С.НАСИБЯН: Вы, Татьяна, скряга.

ТАТЬЯНА: Скряга? Жадная?

С.НАСИБЯН: Ну, подождите, вы сразу слово «жадная» предположили, но это скряга, это называется скряга. В литературе, в обиходе это называется скряжничество. Антонимом этому будет, наверное, расточительство. Но не вопрос жадности, давайте мы сейчас немножко уйдем от оценочных категорий. Смотрите, такое ощущение, что я, да, перед вами сижу. Не буду вам ничего показывать, послушайте меня, Татьяна. Это, на самом деле, моя, как сказать, глубокая проблема, что я всегда говорю «смотрите», ибо я визуал.

Давайте так. Это подобного рода патологическое поведение лежит в категории психологии и психотерапии. Есть более сложный вариант этой патологии, который уже относится к малой психиатрии так называемой, в России это называется синдромом Плюшкина, помните такого героя «Собачьего сердца»?

ТАТЬЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Помните, да? Но, если мы говорим об этом с точки зрения все-таки малой психиатрии, то мы будем говорить о неврозе навязчивого поведения, синдроме таком навязчивого, невроз навязчивого поведения. Я не хотел бы сейчас никаких вам ставить диагнозов, но давайте мы, вот вы сейчас со мной разговариваете из дома?

ТАТЬЯНА: Сейчас нет.

С.НАСИБЯН: Вы сейчас на улице?

ТАТЬЯНА: В машине сижу.

С.НАСИБЯН: Отлично. У вас в машине точно есть какая-нибудь, извините меня за такое просторечье, фигня, которую вы давно не можете выбросить. У всех женщин в машине лежит полно фигни. Есть?

ТАТЬЯНА: Есть какие-то бумаги, какие-то…

С.НАСИБЯН: Хорошо. Вот возьмите что-то, что у вас сейчас лежит в машине, что вам кажется, может пригодиться, но где-то там задним умом вы понимаете, что это можно было бы и выбросить. Вот возьмите в руки, пожалуйста, разговаривая со мной, или положите так, чтобы вы на это смотрели.

ТАТЬЯНА: Угу.

С.НАСИБЯН: И, конечно же, вот, что вы чувствуете, когда вы смотрите на эту вещь? Что вы чувствуете?

ТАТЬЯНА: Ну, даже не знаю. Ну, что это в макулатуру можно сдать.

С.НАСИБЯН: Так, это мысль. Мне, кстати говоря, уже пишут и спасибо большое вам за такое замечание, дорогие друзья, что это в «Мертвых душах». Конечно же, это Гоголь, «Мертвые души». Я сказал «Собачье сердце», да.

ТАТЬЯНА: Да, «Мертвые души», да.

С.НАСИБЯН: Да, да, простите меня, конечно. Это оговорка, устал, признаюсь. Да, давайте, вот вы думаете, что это можно сдать в макулатуру.

ТАТЬЯНА: Да, у меня такой тоже есть пакет, который нужно отвезти.

С.НАСИБЯН: Здорово, у меня нет к этому претензий. Я спрашиваю, что вы чувствуете, когда вы смотрите на эту вещь или держите? Чувство, вот столкнитесь, пожалуйста, соединитесь с тем, что вы чувствуете.

ТАТЬЯНА: Ну, жалость, жалко выбросить.

С.НАСИБЯН: То есть вот это вот, смотрите, начинает появляться вот это скряжничество. Давайте, вот что значит, жалко выбросить? Попробуйте разложить для меня и, в первую очередь, для себя вот это чувство «жалко». А почему вы откашливаетесь, когда я говорю с вами?

ТАТЬЯНА: Не знаю, нервничаю, наверное.

С.НАСИБЯН: Да, да, я именно поэтому и спрашиваю вас. Это нервный кашель.

ТАТЬЯНА: Да, наверное, привязываюсь к вещам, не знаю, как это называется.

С.НАСИБЯН: Вы привязываетесь к вещам, это понятно. Если бы вы не могли откашляться, а зуд в гортани все равно был бы, ну, я не знаю, у вас там зуд или першение, а вы бы не могли, а он бы прямо усиливался и усиливался, что бы с вами произошло?

ТАТЬЯНА: Не знаю.

С.НАСИБЯН: Дайте этому силу, пусть прямо усилится это чувство в гортани. Ух, ты, что?

ТАТЬЯНА: Я бы, наверное, закричала.

С.НАСИБЯН: Да, вы бы закричали. Что бы вы крикнули, Тань?

ТАТЬЯНА: Не знаю.

С.НАСИБЯН: Просто это был бы крик такой. Такое что-то?

ТАТЬЯНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: И как будто был там такой прямо посыл гнева, да?

ТАТЬЯНА: Да, наверное. Да, я злюсь.

С.НАСИБЯН: А вы злитесь сейчас на меня? Или вы злитесь на кого-то в вашей голове, кто, возможно, заставляет вас выбросить что-то важное? Кто, быть может, выбросил вас? Подумайте об этом, а я к вам вернусь через буквально пару минут. Не уходите, не теряйтесь, я к вам вернусь.

Татьяна? Ну, расскажите мне, на кого вы там злились эти две минуты?

ТАТЬЯНА: Да на себя я злюсь. Ни на кого я не злюсь, на себя только злюсь.

С.НАСИБЯН: Хорошо, хорошо, а на себя, какую, Тань?

ТАТЬЯНА: Ну, вот такую, которая ничего не может выбросить, которой все жалко.

С.НАСИБЯН: А эта вот Таня, которая ничего не может выбросить и ей все жалко, она какая? Она чего-то боится, да?

ТАТЬЯНА: Да нет, не боится. Не знаю я, почему. Я вот не понимаю, почему.

С.НАСИБЯН: Ну, как, смотрите, если вы выбрасываете вещь, вы же боитесь, что потом, когда вам понадобится, у вас ее не будет.

ТАТЬЯНА: Да, да, вот этого я боюсь.

С.НАСИБЯН: Да, и что же тогда? Да, да, вам что-то нужно, а у вас этого нет, что тогда придется делать?

ТАТЬЯНА: Тогда придется искать другое срочно, или вот мне нужна будет именно та вещь. Да, такое у меня бывало.

С.НАСИБЯН: А тогда придется идти к другим людям ведь покупать, просить, просить помощи.

ТАТЬЯНА: Да. Я боюсь, что я не смогу найти то, что мне…

С.НАСИБЯН: Каждая из этих сохраненных вещей, Тань, я предположу сейчас, каждая из этих сохраненных вещей как будто бы позволяет вам не строить отношения с людьми.

ТАТЬЯНА: Нет, я коммуникабельный человек.

С.НАСИБЯН: Я не сомневаюсь, что вы коммуникабельный человек. Но вы коммуникабельны именно, благодаря тому, что дома у вас лежат эти вещи. Они как будто бы дают вам уверенность, на основании которой вы становитесь коммуникабельной. И, если вы спрашиваете, психолог поможет или нет, психолог поможет, если вы начнете разбираться вот с этой тревогой.

ТАТЬЯНА: Интересно.

С.НАСИБЯН: А вы живете в Ростове-на-Дону, правда?

ТАТЬЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Вот попробуйте, Ростов-на-Дону, какие у нас там города есть в районе 200 километров, что там. Вот есть какой-нибудь город в районе 200 километров от Ростова-на-Дону, в который вы бы, может быть, за чем-то съездили бы.

ТАТЬЯНА: Ну, Волгодонск, наверное.

С.НАСИБЯН: Нет, я понимаю, что там есть и Каменск, и Волгодонск. А есть какие-то города, которые вам могли бы быть интересны?

ТАТЬЯНА: Ну, Каменск, да.

С.НАСИБЯН: Вот я вам хочу дать, просто такую задачу поставить перед вами собраться и поехать туда, в Каменск, только взяв денег на дорогу в одну сторону, и вернуться, как-то вернуться. Как вы к этому отнесетесь?

ТАТЬЯНА: Как, без денег?

С.НАСИБЯН: Да, без денег. Вы не первая, кому я даю такое задание, поверьте.

ТАТЬЯНА: Это вот всегда меня такая мысль пугала, когда в панике представляешь или ищешь кошелек и думаешь, что ты его забыла.

С.НАСИБЯН: Будем считать, что я волшебник и попал прямо в точку вашего страха.

ТАТЬЯНА: Да, и вот это мне всегда было страшно, ну, как.

С.НАСИБЯН: Вы знаете, я, например, пару лет, нет, уже побольше, чем пару лет назад, взял и ушел без документов и денег бродяжничать три дня по Москве. Ну, правда, летом. Зимой это жестче, но я летом пошел. Да, но мне удавалось однажды бродить, бродяжничать именно там пару суток в Риме, ну, это так романтично, молодой в Риме, специально спишь на лавочках, в парках, это замечательно, я просто попробовал. Я выяснил очень интересную штуку. В Москве невозможно умереть от холода и голода. В Москве огромное количество людей, которые тебя хотят накормить, обогреть.

ТАТЬЯНА: Накормят?

С.НАСИБЯН: Помочь тебе, огромное количество. Я уверен, что просто в Каменске тоже.

ТАТЬЯНА: О, нет, мне кажется, такого нет.

С.НАСИБЯН: Конечно, вам так кажется. Мне тоже так казалось. Мне казалось, в Риме это прекрасно, а в Москве нет. Так вот я говорю, что я открыл для себя совсем другую Москву. Смотрите, с точки зрения провокации я бы вам рекомендовал сделать это. А с точки зрения длительной терапии, то просто, ну, да, идете к психологу и разбираетесь с этим. Я уверен, что вы сможете.

Потому что, ну, как сказать, вы прекрасный, замечательный человек, и я не думаю, что у вас есть какая-то более серьезная патология, которую нужно рассматривать в рамках психиатрии. Вы же взрослая девушка, вы же можете себе позволить без денег оказаться где угодно. Рискните, попробуйте. Страшно, я знаю, что страшно. Я знаю, знаю.

ТАТЬЯНА: Надо подумать.

С.НАСИБЯН: Вот тут уже предлагают уже вам в Краснодар сгонять, но это уже люди от себя добавляют. Я не буду вам ничего говорить, я вам предложу именно это.

ТАТЬЯНА: Спасибо.

С.НАСИБЯН: Вам спасибо, делайте. Ну, и звоните, рассказывайте о своих успехах. До свидания. Добрый вечер. Во-первых, спасибо большое всем слушателям, которые нас слушают. Я сразу понимаю, а я теперь буду специально делать ошибки. Например, вы читали прекрасное произведение Гончарова «Мцыри»? Ну, потому что вот, когда я ошибаюсь в эфире, сразу бам, бам, Плюшкин из «Мертвых душ». Круто, спасибо, что вы меня поддерживаете тем, что вы делаете мне такие замечания, друзья мои, правда, это очень приятно. Потому что сразу оживаешь, сразу появляется энергия.

«Добрый вечер. А, если то же самое происходит с вещами близких, которых уже нет в живых? Что с этим делать? Они по функционалу далеко не все реально нужны».

Да, это, в общем-то, плюс-минус будет похожая ситуация. Но, если вы спрашиваете у меня, то надо просто выбрасывать. От вещей других людей, особенно тех, которые ушли, надо просто выбрасывать. Надо удалять переписки, надо удалять номера телефонов из телефонной книжки, надо выбрасывать не нужные вещи, и это принесет вам в жизнь очень много, что называется, нового. Поэтому делайте это.

Константин, очень внимательный у нас есть слушатель, который сказал соответственно, что нас давно никто не провоцировал, пишет: «А девушка совсем не по-ростовски говорит. Буква «г» средневолжская». Константин, ну, вы великолепно слушаете, это же отлично, вы, наверное, музыкант. Да, не услышал я у нее ростовского акцента тоже. Ну, может, она недавно там живет. В общем-то, съездит в Каменск и посмотрит. Ну, что же, до скорой встречи, мы услышимся через пару минут.

Мне только что написала в личном сообщении самая главная слушательница, самая внимательная, видимо, слушательница, моя супруга, которая тоже является психологом и психотерапевтом. И она написала, что ей очень понравилось, как я, так сказать, поговорил с Татьяной относительно ее скряжничества. Я знаю, почему ей это так понравилось, я знаю, дома разберемся, посмотрим, кто у нас скряга. Потому что вот это стремление не выбрасывать, а приобретать, оно же у нас у всех, на самом деле.

Я, вы знаете, ну, я не знаю, я считаю, что у меня вещей более чем достаточно. Но это же совсем не отменяет моего внимания к вещам в магазине, например. Я стараюсь не ходить в магазины. Но бывают такие магазины, которые витрины висят на улицу. Я буквально вчера, меня супруга везла на встречу с моими друзьями, и я смотрю на куртку, говорю – о, вот такая куртка мне нужна. А потом понимаю, что, на самом-то деле, у меня есть ровно такая же куртка, немножко отличается фасоном, немножко отличается цветом. Но функционально эта куртка абсолютно идентична.

И, самое интересное, купи я новую, я не выброшу старую. Поэтому, когда я говорил Татьяне, я говорил в этом смысле и о себе, тоже о себе. Но самое главное, что, когда нужно и зачем нужно обращаться к психологу, только в тот момент, когда мы страдаем. Нет страдания от того, что ты накапливаешь. Страдание чуть дальше, чуть глубже от того, что ты будешь, как ты будешь себя чувствовать, если всего этого нет. И вот с этим нужно идти к психологу. Вот как бы, что я хотел бы сказать, наверное, еще раз.

«Нет, Сергей Борисович, – пишет нам Константин, – я не музыкант. Но ростовский, краснодарский, ульяновский и одесский диалект не перепутаешь». Да я даже не буду спорить, конечно же. Но просто иногда они бывают очень скрытые.

«Слушал ваш разговор с девушкой из Ростова-на-Дону. У меня тоже есть старые вещи и мне с ними сложно расстаться». Ну, круто. «Плюс мама отдает вещи, не подошедшие мужу моей сестры. Они новые, но он их купил без согласования с супругой, и она их забраковала. А я ношу». Смайлик такой, типа, а чего делать. «Моя супруга говорит, чтобы выбросил и купил новые. Но эти вещи меня устраивают. Я, наверное, – дальше пишет, – жмот». Дэн, ну, жмот, и что?

Еще раз говорю, не страдаете от этого, так и не страдайте. Если от того, что вы не выбрасываете эти вещи, страдают другие люди, пускай они идут к психологу.

«Я не верю, Сергей, что вы сами удалите переписки с близкими, когда у них появятся по-настоящему последние сообщения». Удалил, удаляю и буду удалять. Конечно же, удалил. И, вы знаете, и скажу даже, почему. «Надеюсь, когда в данном случае не выглядит угрожающе». Нет, нет, ни в коем случае я не чувствую угрозы с вашей стороны.

В 24 года я потерял очень близкого себе друга. Наверное, ну, больше я так вот слово «друг» не произносил. Потерял в результате, ну, сложной ситуации. И 10 лет я мучился чувством вины, чувством ответственности, потерей, горем, много чем. До такой степени себя довел, что он мне стал мерещиться реально, он мне мерещился.

И последний раз мы сидели за столом, я был на чужом, что называется, празднике жизни, это была свадьба чья-то или день рождения, я не помню. Мы сидели с моей супругой, тогда первой, а мы с ней с молодых ногтей, она знала его тоже, в общем-то, и мы дружили все, и она знала, как я переживаю это.

И я в какой-то момент просто поднимаю голову и понимаю, что он сидит передо мной. И я смотрю на нее, и я понимаю, что она тоже его видит. И я понимаю, что это, либо мы сошли с ума, либо что-то происходит. И чуть-чуть, отводя глаз, так сказать, через одного человека, я понимаю, что там сидит еще один он. Я уже боюсь смотреть дальше. Слава богу, выяснилось, что это были брата близнеца просто очень сильно похожие на моего друга.

Ну, наверное, вот тогда я понял, что надо с этим что-то делать. И я попрощался и удалил. Это совсем не отменяет моей любви к нему, моей, ну, как сказать, моего сострадания, моих молитв за него, когда я, условно говоря, это делаю. Но стираю переписку. Конечно, стирать и выбрасывать вещи. Поэтому, если вы мне не верите, ну, что я могу сказать.

Вот тут пишут: «Простите, пожалуйста, за мою оплошность, я не представилась, меня зовут Галина. Я из Мурманска. Всего доброго. Очень надеюсь на ваш ответ». Галина, ну, вы прислали аудиосообщение, у меня нет возможности послушать аудио в эфире, поэтому пишите, уж простите.

Ну, что же, вы можете нам сейчас, прямо сейчас уже звонить в прямой эфир. У нас есть вопросы, сейчас я их буду читать.

«Здравствуйте, Сергей. У меня возникают панические атаки, и возникает мысль, что я могу потерять сознание. Подскажите, пожалуйста, как с этим бороться? Даша, 25 лет, Новороссийск».

Много раз, мне кажется, мы уже отвечали на такой вопрос, потому что, действительно, очень часто и распространенное, сегодня распространенное состояние, скажу я вам так. Сегодня как раз моя супруга, когда мы ехали в машине, зачитывала мне статью одну одного бизнесмена, который рассказывал о том, как надо раскручивать психологов. И он как раз там пишет о том, что наша психология российская отстает от международной, западной лет на 30, потому что вот у нас, видите ли, вместо панических атак… Расчихался, что-то мне попало в нос. Так вот, вместо панических атак ставят никому не ведомое на Западе заболевание вегето-сосудистая дистония.

Это, действительно, так. И, более того, тревожное расстройство это не то же самое, что панические атаки. Но панические атаки, действительно, в общем-то, описываются ровно теми же терминами, тезисами и симптомами, как и вегето-сосудистая дистония, которую очень часто ставили нашим девочкам одноклассницам, для того чтобы те не ходили, видимо, на физкультуру. И я как раз сторонник того, что слишком натянуто понятие панической атаки, слишком натянуто. И понятно, почему. До этого называли там, я не знаю, в 17 веке это вообще называли грудной жабой.

И, знаете, я точно вам скажу, Даш, что не надо с этим бороться, вот бороться не надо. Ваш организм по каким-то причинам ведет себя вот так. И он будет вести себя так до тех пор, пока вы не научитесь с этим жить. Только тогда, когда вы научитесь это проживать безболезненно для себя, спокойно достаточно для себя, я думаю, панические атаки отступят.

Если вам нужно понять, что нужно делать в момент панической атаки, то я считаю, что нет ничего лучше, либо дыхания, так называемого квадрата дыхания, 4 удара сердца или 4 секунды вдох, 4 секунды задержка, 4 секунды выдох, 4 секунды задержка.

Есть еще также упражнение 5. Оно, кстати говоря, очень подробно описано у меня в канале, правда, потому что долго буду объяснять. Но кому-то здесь, мне кажется, в эфире я однажды говорил, что, если вам вот в этот момент становится плохо, стоит просто оглянуться и, например, найти пять предметов зеленого цвета, потом четыре предмета, которые способны передвигаться в пространстве, которые вы можете передвинуть в пространстве. Три железных элемента, два теплых и одно качество в себе, в котором вы можете быть уверены. Вот уверяю вас, для проживания самого страха произойдет.

У нас есть звонок. Здравствуйте.

СЕРГЕЙ: Здравия всем, добрый вечер.

С.НАСИБЯН: Добрый.

СЕРГЕЙ: Сергей Михайлов, Петербург сейчас.

С.НАСИБЯН: Слушаю вас, Сергей. Да, очень приятно.

СЕРГЕЙ: Если вы, Сергей, позволите, можно затронуть то, о чем в конце прошлого часа вы говорили, по поводу прощения.

С.НАСИБЯН: Давайте.

СЕРГЕЙ: Вот на ваш взгляд, может так быть, что условно высшая степень прощения это своего рода забывание или потеря памяти? Ну, забывать о чем-то, что или кто нам что-то причинил.

С.НАСИБЯН: Нет, Сергей, я категорически на это смотрю с обратной стороны. Я считаю, что нам не надо ничего забывать. Высшая степень прощения, на мой взгляд, это тотальное принятие. Для меня высшая степень прощения это жертва Иисуса Христа на кресте. На мой взгляд, высшая степень прощения, проявленная им, это как раз тотальное смирение или принятие перед обстоятельствами, перед тем, что делают люди. Это, если вы меня так спрашиваете, то я вот так вам скажу.

СЕРГЕЙ: Понятно, да. Ну, на мой взгляд, вы сказали об этом же другими словами.

С.НАСИБЯН: Ну, подождите, вряд ли же Иисус Христос мог что-то забыть.

СЕРГЕЙ: Ну, почему, если мы закрываем глаза на чье-то действие разрушительного, так сказать, разрушительной сути по отношению к нам или к кому-то, то, значит, и мы воздерживаем себя от подобного действия по отношению к этому человеку.

С.НАСИБЯН: Ну, то есть обратного, по сути, действия, да, вы имеете в виду? Обратного разрушения.

СЕРГЕЙ: Да, да, добавление, чего там разрушения, к уже случившемуся с нами или с кем-то. Возможно, мы на путь света в этом смысле встаем в данном действии, в данном событии.

С.НАСИБЯН: Так. Ну, давайте, если мы говорим о прощении, то давайте поймем, а в какой момент мы вообще можем прощать. Вот, что это за позиция? Вот, ну, представьте себе, я вас чем-то обидел сейчас в разговоре. Что еще должно произойти, кроме моего действия, для того чтобы у вас появилась власть меня прощать?

СЕРГЕЙ: Так, сейчас я отвечу тогда на ваш вопрос и потом добавлю, поскольку у меня еще был вопрос, связанный с тем, что вы сейчас сказали в конце. Нет, если можно, я сначала как раз про власть.

С.НАСИБЯН: Давайте.

СЕРГЕЙ: Вот как раз здесь еще, а кто я такой, чтобы вот так вот возвышать себя и как бы прощать кого-то.

С.НАСИБЯН: Я именно это у вас спросил, да.

СЕРГЕЙ: Это уже превознесение себя.

С.НАСИБЯН: Конечно, и в какой-то степени даже гордыня, правда?

СЕРГЕЙ: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, вот я про это и говорю. Что там не надо ничего, в общем-то, в этом смысле не надо ничего забывать. Потому что я, как сказать, мне близка идея о том, что прощение нужно только тому, кто прощает, а не тому, кто его вымаливает или просит.

СЕРГЕЙ: Ну, вот то, что я услышал в конце прошлого часа, мне надо будет потом подумать, потому что я первый раз такую точку зрения услышал.

С.НАСИБЯН: О чем? О том, что извинение хуже проступка, вы про это?

СЕРГЕЙ: И про это, в том числе, да.

С.НАСИБЯН: А вот Ирина мне пишет тоже, видимо, про это: «Сергей, немного не согласна с вашим ответом на понятие простить. Я не услышала богословского обоснования, простите. На этот вопрос исчерпывающе ответят преподобные латинские старцы, святой Тихон Задонский и прочие святые». Ну, видимо, она тоже про это. Я не очень понимаю.

Ну, смотрите, давайте, Сергей, поговорим, а что именно вас смутило? И, самое главное, что не укладывается в том, что я сказал?

СЕРГЕЙ: Отнюдь, нет, меня ничто не смутило. Я услышал новое для себя в завершение прошлого часа.

С.НАСИБЯН: Ну, круто, тогда, да, тогда вам, действительно, наверное, стоит с этим как-то побыть. И звоните мне, мы с вами поговорим, мне очень приятно с вами дискутировать на эту тему.

СЕРГЕЙ: Взаимно, да. Надеюсь, буду слушать вас.

С.НАСИБЯН: Супер, я тоже очень надеюсь на это. Но еще раз скажу о том, что прощение нужно тому, кто прощает. Спасибо вам. До свидания.

СЕРГЕЙ: До свидания.

С.НАСИБЯН: Прощение нужно тому, правда, кто прощает. Прощение, оно же расширяет наше собственное сознание. Оно создает внутри нас как бы глубокую, не так, способность глубокого сопереживания. Если мы входим в состояние, если мы достигаем состояния сострадания или милосердия, просто сострадание ближе, наверное, к буддизму, милосердие ближе к авраамическим религиям, в частности, к христианству и православию, то нам не надо прощать, ну, как бы у нас нет в этом смысле основания. Но тотальное принятие, тотальное смирение это активная позиция, вот, в чем дело, это очень важно.

И поэтому я сказал о том, что для меня как бы вот таким символом высшего прощения является Иисус Христос. Сомневаюсь, что Иисус Христос что-то забывал. Да вот, Ирина, я тоже удивился, когда «латинские» старцы написала, исправляется «оптинские» старцы. Я понимаю, о чем вы говорите, и с большой долей вероятности я что-то из этого читал. Но, честно говоря, Ирина, не совсем понял ваш вопрос, в смысле, с чем вы не согласны. И какое понятие простить я дал, на которое вы, так сказать, отреагировали. Если не сложно, напишите.

Владимир, 26 лет: «Постоянная депрессия, апатия, нежелание чего-либо делать, потеря мыслей, несобранность, недопонимание окружающих, непонятное состояние. То устал, то полон сил. Возможно, в силу отсутствия текущей работы».

Ну, давайте так, Владимир. Вам 26, вы живете в Москве, и я бы здесь стал бы таким толстовцем, который бы должен вам сказать сейчас о том, что, действительно, труд облагораживает и, самое главное, исцеляет человека. Что значит исцеляет? Делает человека целостным.

Я думаю, что вот эти все состояния, которые вы описали, если мы рассматриваем это с точки зрения душевного заболевания или психологии, то это, конечно, всегда некий выход на поверхность большого количества энергии, в частности, и не очень позитивной в результате расщепления, нашего расщепления. Расщепления не психиатрического, сейчас я говорю, а расщепления именно личностного. Самая простая работа, действительно, человека соединяет.

И вот, в общем-то, почему, когда люди приходили в монастыри, им сначала говорили – иди, работай, давали очищать санузел, предположим. Потому что, да, там человек начинает сначала становиться более целостным и только потом уже можно говорить с ним о каких-то более глубоких вещах.

Но не могу же я ведь исключить и того, что у вас может быть астенический синдром, у вас может быть клиническая депрессия. Поэтому, дорогой Владимир, ну, сходите, правда, к специалисту и, по крайней мере, исключите, как минимум, хотя бы те два элемента, которые я сказал. Ну, и точно порекомендую в этом состоянии сначала сдать все анализы на гормоны и посмотреть, что там происходит.

Ольга, нам пишет Ольга, 44: «Здравствуйте. Пару дней назад меня обманули телефонные мошенники. Теперь я должна крупную сумму денег. Теперь я постоянно думаю о прошедшей ситуации, как меня одурачили, как повелась на их слова, не могу отпустить ситуацию. Из-за этого нахожусь в стрессе. Все делаю без желания, плохо сплю. Как выйти из стресса?»

Блин, хороший вопрос, и мы с вами о нем поговорим буквально, ну, вот через пару минут после того, как вы послушаете рекламу.

Ну, я хочу вернуться к тому вопросу, который я прочитал перед тем, как мы ушли на рекламу, про мошенников. Ольга пишет, что: «Теперь я должна крупную сумму денег. Я постоянно думаю о произошедшей ситуации, о том, как меня одурачили, как повелась на их слова, не могу отпустить ситуацию, из-за этого нахожусь в стрессе. Как выйти?»

А я скажу. Я скажу, правда. Я не знаю, будете ли вы это делать. Я глубоко убежден, как человек, который достаточно много лет уже занимается психологией, мошенники работают на совокупности двух эмоций – страха и жадности. Каждая по отдельности ничего плохого нам не дает, часто защищает от каких-то непредвиденных обстоятельств.

Но вместе, когда они совокупляются, мы становимся глупыми, очень глупыми. Потому что вот появляется прямо глупость. Мы не понимаем, как… Глупостью я называю именно то, что, когда назад оглядываешься и думаешь, как я это сделал-то, почему я так подумал, почему я так понял. Вот это я называю глупостью.

То есть, по сути, они при помощи возбуждения двух этих эмоциональных состояний выбивают нас абсолютно из осознанного состояния. Что делать, как выйти из этого.

Первое, позвольте себе право на ошибку. Вы ошиблись, так бывает. Вот просто так бывает. Это очень важно. Прямо повторите себе это несколько раз.

Второе, позвольте себе быть щедрой. Вы отдали деньги, вот позвольте себе быть щедрой в этом отдавании.

И третье, представьте себе, правда, что вы будто бы пожертвовали эти деньги, я не знаю, на лекарство какому-то больному человеку. Я уверен, что вы бы спасли человека, если бы вам понадобилось это сделать. Я понимаю, что в реальности это совсем не так. Но, если вы спрашиваете, как, то эти три упражнения, которые я даю, или три инструмента, о которых я сейчас только что сказал, позволят вам не попасться в подобные обстоятельства далее. Это важно.

Ну, а, если вы стресс прямо переживаете на каком-то физическом уровне, то займитесь любым телесным видом деятельности – йога, спорт, зарядка, не важно, что. Но очень важно, чтобы ваше тело проживало снова и снова этот стресс, и тогда вам будет проще.

Елена, 41 год, Ростов-на-Дону. Мне нравится, когда люди так начинают: «У меня целый букет сложностей. Это и низкая самооценка, и не могу найти себя, и к родителям у меня сложные отношения, и агрессия у меня подавлена, и недавно осознала, что считаю не безопасным выражать хорошие чувства по отношению к близким. Только детям могу сказать, что люблю их, и так далее. Искать надо там, где потерял. Мне очень нравится эта мысль. Но что делать, если я совершенно не помню свое детство, а только отдельные фрагменты и их немного. Более-менее есть воспоминания с 12-13 лет, а я уже была такой. Заранее спасибо».

Ну, во-первых, вы не «не помните», а вы вытеснили огромное количество собственных воспоминаний. А вспоминать это можно по-разному, начиная, вот сейчас скажу такую вообще несусветную ерунду, от ребёфинга, есть такая практика, такая очень специфическая, очень эзотерическая, но очень модная сейчас. К вопросу о магическом мышлении. Сейчас люди очень любят магическое мышление и верят в разные сказки.

Но в ребёфинге есть, действительно, пара хороших упражнений, которые позволяют вам вернуться. Психоанализ, конечно, позволит вам это сделать, правда, за несколько лет, так сразу не получится. Я не смогу, наверное, в эфире сказать, как это еще сделать. Но не удивляйтесь тому, что я сейчас скажу. Дело в том, что чаще всего наши воспоминания это не что иное, как наша фантазия о прошлом, а не воспоминания. Поэтому насладитесь своей фантазией, напридумывайте себе свое детство. Пусть оно будет, каким угодно. Но только, как говорил, если я правильно помню, Адам Адлер, а сейчас меня могут поправить, и я буду ждать, если что, но, мне кажется, это ему принадлежит, «никогда не поздно иметь счастливое детство». Надо просто вернуться и перепридумать. Потому что все остальное было сфантазировано. Поэтому вот так вот, и найдете, как сказать, обрящете.

«Сергей, добрый вечер. Позвонить еще пока не решилась. Хотела спросить, почему делаю все медленно, когда есть время, растягиваю. Хотя, если надо, могу и побыстрей. Но, в основном, неспешно. Училась всегда хорошо, IQ 120 с чем-то. Хочу больше успевать, но выбираю возиться и сделать меньше. Мария, Ульяновск».

Мария, Ульяновск, неправда. Слушайте, ну, дело в том, что, если вам кажется, что какие-то успешные, а у вас слово «успевать», успешные люди делают все быстро, это неправда. Вы знаете, я, если вы слушаете меня не первый раз, то наши слушатели знают о том, что я какое-то время назад решил для себя похудеть, бегать и так далее. Я ненавидел бег. И вот буквально несколько дней назад я тренируюсь со своей тренером, с девушкой, которая профессионал, она мастер спорта международного класса, она говорит – медленно, медленно. Плавания мне тренер говорит – медленно, медленно.

Потому что медленно это, на самом деле, быстро. Потому что при «медленно» ты сделаешь гораздо более правильнее, а, значит, быстрее. Поэтому я бы на вашем месте не волновался, Мария. Но, если вы страдаете от этого, еще раз повторю, то тогда, что же, тогда, либо перефразируйте свой вопрос, либо все-таки звоните нам в эфир. Ну, или записывайтесь, в конце концов, в специальной форме в разделе «Маяка» на сайте «Смотрим», чтобы наши редакторы могли с вами, Мария, связаться, и мы с вами поговорим даже в видеоформате, это будет интересно.

Ирина пишет вот опять мне, мне приятно: «Сергей, меня 2 года назад мошенники облапошили прямо в моей квартире, установили противопожарные счетчики. Своими руками отдала 3 тысячи рублей. Не жалею, посмеялась над собой». Ну, вот, Ирина, вы же, как раз прямо говорите то, что я говорю. Это так, это здорово.

«Здравствуйте. Зачем транслировать на всю страну, как в Москве все хорошо, какие парки, погода, метро, когда шампунем улицы моют. Есть для этого местное радио. Вот у нас в городе течет канализация, то водопровод, то мусор не убирают, парк строят долго, еще дольше стадион. Уже дети выросли, а их все строят. Может, вы о таких городах репортажи сделаете, увидите, что у вас все хорошо и так».

Я не совсем понял, Татьяна из Ростовской области, о чем вы сейчас мне говорите, в чем вы меня, так сказать, упрекаете. В Москве, действительно, все хорошо, и я очень горжусь этим и люблю этот город. Но я много достаточно бываю в разных регионах нашей страны и знаю, что так, как в Москве не везде. Но я-то вам в этот момент задам один простой вопрос, что вы сделали для того, чтобы в вашем городе мыли шампунем улицы? Что вы сделали для того, чтобы в вашем городе разбился парк? Я же не знаю, я не знаю, кто вы, я, к сожалению, не знаю всего этого.

У нас есть звонок. Добрый вечер.

АНТОН: Здравствуйте. Меня зовут Антон. Я хотел проконсультироваться с вами. Может, мне подскажете, как, у меня одна такая ситуация произошла, может, вы свое мнение…

С.НАСИБЯН: Давайте, да.

АНТОН: В общем, я такой небольшой начальник среднего звена. И, грубо говоря, раз в месяц я сдаю отчет за проделанную работу, ну, в техническом отделе у себя. И начальник, инженер, который принимал у меня отчет, женщина, она относилась ко мне, скажем так, ну, постоянные были скандалы, она относилась ко мне, ну, оскорбительно. То есть, как бы, знаете, вот я, грубо говоря, (неразборчиво) в течение 30-40 минут, потом прихожу и такое ощущение, что я литр крови сдал. То есть очень плохо я себя чувствовал. Это было постоянно.

Потом она ушла на пенсию, вместо нее пришла другая женщина, тоже инженер. Она принимала у меня отчет и ситуация развернулась на 180 градусов. То есть человек относится ко мне уважительно, помогает, подсказывает. То есть как бы и я не чувствую какой-то личной симпатии к себе или какой-то жалости, это просто нормальное, уважительное отношение.

Но дело в том, что я, какой был, такой и остался. И до ухода вот этой женщины на пенсию и после. То есть со мной ничего не произошло, а люди ко мне относятся противоположно по-разному. Я хотел узнать, по какой причине вот так получается, что я ничего для этого не делал, с одним человеком у меня сложились плохие отношения, а с другим очень хорошие? И вот как на это реагировать?

С.НАСИБЯН: Ну, мне кажется, что как раз-таки никак не надо реагировать, потому что реакция ничего хорошего вам не даст. Она в лучшем случае будет проявлением вашего какого-то аффекта. Я бы на вашем месте здесь наблюдал бы за другим. За тем, как вы зависите от того, как к вам относятся другие люди. Так называемый, ну, наверное, внешне назовем это сейчас локус контроля, когда вы по отношениям к себе других людей формируете собственную самооценку.

Такое бывает, это легко исправляется в поведении, это легко исправляется в бессознательном, в психике в нашей, если мы работаем над этим. Но первое, на что бы я на вашем месте обратил внимание, это как раз-таки на эту самую зависимость, там, где вы зависите от их мнения.

А вот про людей думать не надо. Они по какой-то причине, один может вас полюбить, другой нет, у вас там, тому нравятся ваши волосы, этому не нравятся, вы же не можете быть хорошим. И в этом контексте я расскажу вам такую одну сказку, которую я когда-то услышал, как армянскую в детстве. Но потом выяснилось, что эту сказку рассказывают в Индии, как индийскую, в Тибете, как тибетскую, в Непале, как непальскую. Ну, в общем, сказка будет достаточно мудрая.

Когда отец с сыном идут, и осел с ними идет. И проходят они мимо деревни, и люди в деревне говорят – слушайте, ну, как так, зачем они пешком идут, а осел идет пустой. Ну, отец говорит – слушай, сынок, давай я сяду на осла, чтобы люди о нас не думали, что мы идиоты. Проезжают вторую деревню, люди говорят – слушай, ну, что это такое, молодой парень идет, ноги сбивает, а взрослый мужчина едет на осле. Он говорит – сынок, давай поменяемся, ты поедешь на осле. Проезжают мимо следующей деревни, говорят – ну, что это за семья такая, где молодой едет на осле, а взрослый мужчина идет пешком. Он говорит – сынок, слезай с осла. В общем, даже, если осла мы понесем на себе, им все равно будет, что сказать.

Вот запомните просто эту сказку. Людям всегда будет, что сказать о вас. Но самое важное, что вы о себе думаете.

АНТОН: Я понимаю, я как бы это учту, я согласен с вами. Но хотелось бы, чтобы, каждому человеку ведь хотелось, чтобы у него было много друзей, чтобы было, как можно меньше конфликтов, каких-то вот таких нехороших ситуаций.

С.НАСИБЯН: Так нет, вы же будете, нет, ситуации все равно будут, но вы будете, по крайней мере, выбирать, как к ним относиться, если вы начнете смотреть внутрь себя. Я вот про это.

АНТОН: То есть я должен доверять себе, в первую очередь.

С.НАСИБЯН: Абсолютно, да, именно так. Вот вы прямо ответили то, что я хотел бы вам сказать. Да, именно так, доверяйте себе и не обращайте внимания на то, что происходит с людьми. Это их сложности, это они так думают, они так чувствуют. Вы же, как бы вы говорите – я не менялся. Потому что, когда у вас есть свои собственные принципы, и вы им доверяете, вы точно знаете, что вы делаете.

Ну, продолжим. Мария пишет: «Да, думаю, что страдаю, потому что не успеваю даже убираться дома, хотя бы раз в неделю вытирать пыль, не говоря уже о создании семьи. Себя нет времени обслуживать. День начинается, пока копошусь, уже пора спать, на часах 23.00. Это смешно со стороны даже мне самой, но результат такой, что не обеспечиваю себя самостоятельно даже минимально, потому что работаю на подработке только. Помогает мама. Не говоря о готовке».

А вот тут, Мария, уже становится интересно. Потому что до этого вы, ну, как бы рассказали мне какую-то смешную историю. А она совсем не смешная, правда. И вот здесь как раз-таки я бы тогда уже рекомендовал вам, действительно, обратиться к специалисту, для того чтобы с ним немного поработать на тему того, почему вы саботируете собственное взросление. Так я это вижу. Это не значит, что это истина. Но вам, очевидно, не хочется взрослеть. И вы, таким образом, медленными своими действиями как будто бы растягиваете свое бездонное, бесконечное детство. Но ведь это не может длиться вечно, давайте так. И в какой-то момент, конечно же, вы осознаете и столкнетесь с реальностью.

Вот, как мы сегодня говорили с первой слушательницей относительно того, что она не позволяет столкнуться с чувством реальности ее мужа алкоголика, и, таким образом, прячется от своей собственной реальности. Но реальность такая вещь, которая придет рано или поздно.

Ну, и пишет наш Константин, говорит: «Интересная программа. Надо было в магазин сходить за продуктами, но пришлось поститься два часа, теперь пытаюсь не упасть в голодный обморок». Константин, не падайте, не падайте. Ну, во-первых, за два часа вы не умрете, говорят, настоящий голод начинается на 21-й день только, а до 21-го дня это так. Ну, в общем, не падайте, держитесь, пожалуйста.

Что же, у нас следующий вопрос. Елена, 46 лет, Саратов: «Ревнивый муж и тяготы семейных уз. Как быть?»

Быть или не быть. А разве что-то другое может быть в этой ситуации важным? Вот, ну, правда, быть или не быть. Я же не знаю, вот ревнивый муж это хорошо или плохо. Ревнивый муж это для вас муж, который вас любит? Или муж, который, наоборот, вас ограничивает, а, значит, не любит? Тяготы семейных уз. Ну, вряд ли, наверное, семейные узы нужны для тягот. Но, если они тягостны, зачем? Ну, вот интересно.

Дмитрий пишет: «Сергей, а любовь есть?» Знаете, Дмитрий, это знание о том, что она есть, греет меня, не просто греет, оно ведет меня уже много лет по жизни. Я, знаете, как вам порекомендую, это очень было неожиданно для моих друзей, окружающих. Я просто стал всем признаваться в любви, всем, мужчинам, женщинам, родителям, детям. Стал говорить о том, что я люблю. Ну, просто говорю – давай, пока, я люблю тебя. Это стало ставить людей в такое неловкое положение. Но за несколько лет я добился результата, я считаю, что я увеличил количество любви в этом мире. Потому что даже мой папа, который, я надеюсь, нас сейчас не слышит, сначала мне отвечал – да, да, все, пока. Потом научился говорить – я тебя тоже. Потом научился продолжать фразу – я тебя тоже люблю, сынок. Поэтому, да, конечно, любовь есть, и мне кажется, это самое главное.

Знаете, я не знаю, почему, но сегодня я не хочу рекомендовать вам фильма. Но я хочу порекомендовать вам книгу. Она, кстати говоря, книга, которая написана просто по прямой речи, называется «Подстрочник» Лунгиной. Вот про любовь там очень хорошо написано. Правда, она настолько красиво описала это в разговоре с автором «Карлсона» Астрид Линдгрен. Почитайте или послушайте, она есть в аудиоформате.

Ну, а я с вами прощаюсь, друзья мои. На следующей неделе у меня будет тренинг, и поэтому я не смогу быть с вами в прямом эфире. Но мы увидимся после. До свидания. Берегите себя.