Книги нашего детства (архив) Злая мачеха и добрая падчерица
Ведущие программы – историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.
"Место действия":
П. Алешковский: В литературном мире нашего детства было, конечно, невероятное количество сказок. Уж что-что, а сказки в нашем детстве печатали беспрерывно. Издавались сказки самых разных народов. Наверное, всех народов СССР. Издавались сказки народов мира вплоть до самых экзотических: Ш. Перро, Г.Х. Андерсена, "1001 ночь", "Сказки народов Мадагаскар" и, конечно, "Русские народные сказки".
Т. Эйдельман: Русских народных сказок выходило много. Иногда целыми сборниками, в которые вставлялись упрощённые и изложенные более современным языком тексты, собранные когда-то А.Н. Афанасьевым. Иногда отдельными тонкими книжками, где были одна или две сказки. Сказки были в "Родной речи", их рассказывали нам в передаче "Спокойной ночи, малыши", печатали в детских журналах. Словом, они окружали нас повсюду.
П. Алешковский: Ну, конечно, в то время мы даже не слышали о трудах Владимира Яковлевича Проппа, посвящённых волшебным сказкам, не знали, что такое "Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне" Н.П. Андреева, но даже на нашем детском уровне было видно, что в сказках часто встречаются повторяющиеся сюжеты и уже знакомые ситуации.
Т. Эйдельман: Злая мачеха и добрая падчерица встречались постоянно. Волшебные звери, помогавшие герою или героине, переходили из одной сказки в другую. А что уж говорить о Бабе-Яге или Кощее Бессмертном. Мы с ними были очень хорошо знакомы и прекрасно знали, как с ними надо обращаться. Но всё-таки, когда эти персонажи появлялись на экране, то, казалось, что мы никогда ничего о них не слышали и знакомимся с ними как будто заново.
"Ориентировка на местности":
П. Алешковский: Сказку "Морозко" мы читали не раз, но вот в 1964 году в свет вышел фильм "Морозко" Александра Роу, и вдруг оказалось, что в этой киносказке всё примерно то же, но не совсем так. Только теперь, уже оглядываясь назад из взрослого возраста, понимаешь, какую блистательную работу проделали сценаристы.
Т. Эйдельман: А сценаристами там, между прочим, были Николай Эрдман и Михаил Вольпин, которые своё дело знали прекрасно, и понимали, как завоевать внимание зрителей ещё с того времени, когда работали над сценарием фильма "Волга-Волга" и многих других советских кинохитов.
П. Алешковский: Русский вариант истории про Золушку, с одной стороны, стал проще. Например, две дочери старухи исчезли, осталась только одна, а с другой, засиял таким множеством красок! Сюда добавилось огромное количество фантастических деталей, почерпнутых из других сказок, а иногда из воображения сценариста. И фильм в результате превратился в настоящую волшебную феерию.
Т. Эйдельман: В принципе, в фильме нет ничего такого, что противоречило бы фольклорным принципам и самой сказочной структуре. Но при этом все эти сказочные составляющие использованы так, чтобы сделать фильм как можно добрее и человечнее.
П. Алешковский: В огромном количестве сказок героям помогают волшебные животные, начиная от светящейся жар-птицы или огромного волка, несущего на себе царевича, до скромных ёжиков или мышек. В "Морозко" тоже полным-полно животных.
Т. Эйдельман: Когда съёмочная группа выехала на съёмки, а они проходили в Мурманской области (там, по мнению А. Роу, был достаточно сказочный лес), то с ними туда отправился целый зверинец: кошки, собаки, птицы, медведица, кони. Добрая дочь старика (в фильме она стала Настенькой, а имя Марфушки перешло к злой дочке старухи) Настенька настолько добра, что ей помогают все. Именно поэтому она может, например, попросить петуха, чтобы тот подольше не пел и не вызывал Солнышко. Она ласково обращается к нему: "Петя, пожалуйста". Если утро наступит позже, то Настенька успеет выполнить всю работу, заданную ей злобной мачехой.
Т. Эйдельман: Сказочные персонажи обычно достаточно условны: злая мачеха, добрая падчерица, безвольный отец. Больше мы про них практически ничего не знаем. В фильме А. Роу исполнители всех ролей, включая самые мелкие, оказались настолько блистательно подобраны, что зажили абсолютно самостоятельной жизнью. Достаточно было придумать для Павла Павленко, игравшего отца Настеньки, реплику: "Молчу, молчу", которой он покорно отвечает на все гадости своей жены, как персонаж стал и смешным, и грустным, а главное – живым.
П. Алешковский: А уж что говорить о мерзкой Марфушке. Странно сегодня читать в рецензиях 60-х годов: "Роль Марфушки прекрасно исполнила студентка ГИТИСа Инна Чурикова". Ни кинозвезда и ни великая актриса, а пока ещё только студентка ГИТИСа. Неслучайно потом в фильме "Начало" Глеб Панфилов заставил героиню Чуриковой начинать свою карьеру с роли Бабы-Яги в детском спектакле.
Т. Эйдельман: И. Чурикова вспоминала, что попала в картину более или менее случайно. По её мнению, роль ей досталась потому, что на пробах надо было щёлкать орехи, а ей так хотелось получить роль, что она щёлкала их, не жалея зубов. Можно, впрочем, предположить, что Александр Роу увидел не только самоотверженное щёлкание орехов, но ещё и поразительный талант молодой актрисы.
П. Алешковский: И вдруг в фильме появилось то, чего нет практически ни в одной сказке о злобной мачехе. Там обычно есть просто знак: злобная мачеха, уродливая её дочка. И. Чурикову сделали уродливой до предела, намазав дурацкими румянами, сделав похожей на странную куклу или на маску из представлений скоморохов, откуда её персонаж, в общем-то, и вышел.
Т. Эйдельман: И когда мать ей говорит: "Нет, ты не принцесса", а Марфушка возмущённо вскидывается и успокаивается, только услышав продолжение: "Ты – не принцесса, ты – королевна", то за этой простенькой сценкой стоит такая длинная традиция скоморошьих действ, кукольных спектаклей, комических фарсов, но традиция, помноженная ещё и на замечательное мастерство обеих актрис.
П. Алешковский: Невозможно представить себе Настеньку Натальи Седых воющей, как об этом говорится в сказке. Она – настоящая Золушка, добрая, покорная, терпеливо принимающая судьбу и этой добротой завоевывающая своё счастье. Наталья Седых так и не стала в то время настоящей актрисой, хотя после "Морозко" и после следующего фильма А. Роу "Огонь, вода и… медные трубы" на неё обрушилась слава.
Т. Эйдельман: Но молодая девушка видела себя, прежде всего, в балете, так как училась в хореографическом училище при Большом театре, и, снявшись, в нескольких фильмах, даже отправила на все студии письмо с просьбой уничтожить её досье, так как она больше сниматься не хочет.
П. Алешковский: Когда за ней стал ухаживать её будущий муж, писавший музыку для кино, она сообщила ему, что тоже снималась в кино, на что тот серьёзно не отреагировал, полагая, что, как и все балерины, Наталья Седых где-то подрабатывала в массовке. Впрочем, когда он пригласил девушку в ресторан, то вдруг с удивлением обнаружил, что её все узнают и просят у неё автограф.
Т. Эйдельман: Несмотря на это, Наталья Седых большую часть жизни не снималась, а танцевала в труппе Большого театра. И только в последнее десятилетие снова вернулась в кино и в театр. Так, наверное, она и останется в истории кино, прежде всего, нежной Настенькой из "Морозко" и Алёнушкой из "Огня, воды и… медных труб".
"Литературная карта":
Т. Эйдельман: Чудесный Морозко со своим волшебным посохом, которым он может творить чудеса, но к которому лучше не прикасаться, иначе, как птичка, нечаянно севшая на посох, превратишься в лёд, не только обеспечил исполнителю этой роли Александру Хвыле заработок на множестве новогодних ёлок в последующие годы, но ещё и сделал Морозко тем, чем, по сути, эта сказка и является, – предновогодним или предрождественским волшебством.
П. Алешковский: Оказывается, в Чехословакии эту сказку в течение многих лет показывали перед Новым годом. И там она заняла то место, которое в нашей стране, безусловно, принадлежало фильму "Ирония судьбы, или С лёгким паром". Там не было настоящей встречи Нового года без очередного просмотра сказки "Морозко". И это можно прекрасно понять.
Т. Эйдельман: В фильме, кроме того, оказались волшебные существа, которых в самой сказке "Морозко" нет, но и без которых, конечно, волшебный лес существовать не может. Прежде всего, Баба-Яга. Георгий Милляр был прекрасным характерным актёром, сыгравшим за свою жизнь множество эпизодических, но от этого не ставших менее яркими ролей. И всё-таки главный его триумф – это Баба-Яга в нескольких фильма А. Роу.
П. Алешковский: Ещё в 1939 году на съёмках "Василисы Прекрасной" на роль Бабы-Яги А. Роу попробовал нескольких актрис, когда Г. Милляр вдруг сказал ему, что Бабу-Ягу не должна играть женщина и предложил попробовать его. Так родилась его незабвенная Баба-Яга, которая вдруг появится ещё и в "Морозко", а потом в "Огне, воде и… медных трубах" и забыть которую совершенно невозможно.
Т. Эйдельман: А был ещё пришедший из совсем других сказок Старичок-Боровичок, превративший в медведя нахальный Иван – Вдовий сын, которому пришлось ради того, чтобы снова стать человеком, совершать добрые дела. И делать эти дела ему так понравилось, что он начал их делать бескорыстно. И тогда смог стать снова человеком и жениться на спасённой им Настеньке.
П. Алешковский: А ещё сказка оказалась населена разбойниками, деревенскими жителями, сватами, гостями, пирующими на празднике в конце. Словом, всем тем, без чего, в принципе, сказке не должно быть. И хотя не в каждой сказке встречаются все эти персонажи, но "Морозко" оказался своеобразной квинтэссенцией сказочной стихии, и поэтому они здесь все собрались.
Т. Эйдельман: Народные сказки в своём первоначальном, не смягчённом для детей виде очень часто бывают жестокими. Стоит вспомнить хотя бы ужасы, населяющие сказки братьев Гримм. Морозко в своём фольклорном варианте тоже не такой уж весёлый. Впрочем, сказки изначально рассказывали вовсе не для веселья, а, скорее, для знакомства с теми магическими закономерностями, которые существуют в мире. В фольклорном варианте добрая дочка получила награду, а две злые, которые осмелились грубить Морозу, конечно же, были жестоко наказаны. Но при этом, похоже, никто, включая злую мачеху, не огорчился.
П. Алешковский: В фильме А. Роу такого жестокого финала, как в народной сказке, конечно же, быть не может. Здесь мерзкая Марфушка И. Чуриковой получает наказание за свою лень, глупость и наглость: от неё бегут женихи, а Морозко возвращает её домой верхом на свинье. Неприглядно, но не так жестоко, как в самой сказке. Но добро было вознаграждено, а зло, как понятно, наказано.
Т. Эйдельман: В следующем фильме А. Роу "Огонь, вода и… медные трубы" сказочная стихия достигла вообще какого-то небывалого расцвета. Чего здесь только не было: и волшебные существа, появляющиеся в волшебном лесу, прежде всего, та же Баба-Яга и Кощей Бессмертный (в этом случае Георгий Милляр сыграл обоих), и абсолютно сказочные правители, включая царя Водного царства, и невероятные повороты сюжета.
П. Алешковский: И, конечно же, сама метафора, положенная в основу сценария, когда Васе ради спасения Алёнушки приходится в самом буквальном виде пройти сквозь огонь и воду, попадая в удивительные волшебные места, а затем выдержать ещё испытание славой, когда его будут приветствовать невероятно красиво снятые и громкие медные трубы.
Т. Эйдельман: Создаётся впечатление, что А. Роу, всю жизнь снимавший очень симпатичные сказки или же фильмы, связанные с фольклорными сюжетами, например, "Ночь перед Рождеством", и делавший это всегда хорошо и умело, под конец жизни вдруг ощутил какую-то удивительную свободу, позволил своей фантазии работать в полную мощь.
П. Алешковский: Может быть, сказалось сотрудничество с Н. Эрдманом и М. Вольпиным. А может быть, дело в том, что все эти прекрасные творческие люди, которые тоже в жизни прошли через огонь, воду и через медные трубы, в 60-е почувствовали себя более или менее спокойно, защищёно, и смогли творить, не оглядываясь на цензуру, во всяком случае, создавая сказки.
Т. Эйдельман: Как бы то ни было, и "Морозко", и "Огонь, вода… и медные трубы" – это фильмы, где сказочная стихия выражена с невероятным искусством. Сказки всегда было приятно читать, но смотреть оказалось ещё приятнее.
Передачу подготовили и вели историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский. Над передачей работали режиссёр Лада Широкая и музыкальный редактор Юлия Тихомирова.
