Книги нашего детства (архив) Уральские сказы

Ведущие программы "Книги нашего детства" – историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.

"Место действия":

П. Алешковский: Сказок в литературном мире нашего детства было видимо-невидимо. Конечно, лидировали русские народные сказки. Но было ещё множество других изданий. Например, сказки народов Средней Азии, или китайские сказки, или просто сказки народов мира. И так далее, и тому подобное. Их, кстати, с большой радостью переносили на киноэкран. Иногда они превращались в художественные фильмы, а иногда, как это совершенно очевидно, что было проще, – в мультики.

Т. Эйдельман: Но были такие сказки, которые буквально окружали нас на каждом шагу. Они просто носились в воздухе и составляли уже не литературный мир, а какую-то ткань нашего существования. Иногда, как это бывало, скажем, с "Колобком" или с "Репкой", невозможно было вспомнить, в какой момент эти сказки появились рядом с нами. Они вроде бы как были всегда. В каких-то случаях это происходило достаточно естественно. Просто с самых младенческих лет, от которых вроде бы и в памяти ничего не осталось, в подсознании сидит чей-то ласковый голос, который тебе говорит, показывая на картину: "Посадил дед…", а ты почему-то отвечаешь: "репку".

П. Алешковский: Но бывали сказки, которые тоже получали какую-то свою новую жизнь. Но, похоже, не за счёт того, что нам их постоянно читали в детстве, а просто потому, что их нам, скажем так, постоянно предлагали, навязывали. Они, может быть, и не были какими-то абсолютно потрясающими, но вот как-то так считалось, что без них сказочный мир не полон, и детские праздники, и магазины сувениров существовать без них просто не могли.

"Ориентировка на местности":

Т. Эйдельман: Странная история произошла с книгами Павла Бажова. Все основные свои произведения он написал задолго до нашего рождения – в конце 30-х годов. На это же время пришёлся период популярности, подоспевшей уже на закате его, скажем прямо, очень запутанной и сложной жизни. П. Бажов до революции учился в семинарии, был учителем. С молодости занимался революционной работой, но до революции принадлежал к партии эсеров, а потом примкнул к большевикам.

П. Алешковский: Гражданскую войну он провёл на Урале. А там, как известно, гражданская война проходила очень бурно. Он там и подполье организовывал, и крестьянское восстание подавлял, и возглавлял продотряд. В общем, похоже, ему было много о чём вспомнить. И явно не всегда с радостью и чистой совестью.

Т. Эйдельман: Но уже в это время он вроде бы как начал записывать уральские сказы, которые потом превратились в его "Малахитовую шкатулку". Насколько "Малахитовая шкатулка" является записью народных преданий и легенд, насколько она выдуманная, это интересный вопрос. В какой-то момент П. Бажову пришлось доказывать, что он, хотя и опирался на фольклор, но всё-таки сочинил сказы сам. Сегодня интереснее было бы понять, насколько там есть действительно фольклорная составляющая.

П. Алешковский: В каких-то сказах, явно сочинённых на злобу дня, сразу видна фальшивка, а вот в самых знаменитых вроде "Медной горы Хозяйки" или "Каменного цветка" интересно было бы разобраться подробнее, где здесь народное начало, а где – литературное.

"Урок географии":

Т. Эйдельман: С одной стороны, змеи, живущие под горой и к тому же имеющие доступ к несметным подземным богатствам, – это один важнейших фольклорных мотивов у народов практически всего мира. Медной горы Хозяйка, конечно же, родственница и Змея Горыныча и многочисленных драконов, вплоть до того, который охранял клад в "Хоббите", и других волшебных существ.

П. Алешковский: С другой стороны, ящерка, греющаяся на солнышке и принимающая вид прекрасной девушки, оказывается красивым литературным образом. А язык сказа вроде бы как народный, но, конечно, на самом деле стилизованный под народный. П. Бажов любил подчёркивать своё литературное родство с Н. Лесковым. Но он, конечно, был далеко не Н. Лесков. И иногда его странные слова просто режут слух.

Т. Эйдельман: В 30-е годы вопрос о бажовских сказках решился просто. Они были объявлены замечательным проявлением народного творчества, прекрасно переработанного писателем, которого самого можно было при желании считать выходцем из народа. Последние лет десять своей жизни, а умер П. Бажов в 1950 году, он было окружён почётом, читательской любовью и официальным признанием, что особенно резко контрастировало с предыдущими годами, когда его дважды, один раз – в 1937 году, исключали из партии, но затем удивительным образом восстанавливали.

П. Алешковский: Но, во всяком случае, сказы П. Бажова признали. Их тут же начали читать, изучать, восхвалять и, как водится, экранизировать. В 1946 году, только-только кончилась война, как вышел фильм любителя экранизировать сказки Александра Птушко "Каменный цветок", который сразу же произвёл грандиозное впечатление, стал лидером проката и даже получил на Каннском фестивале ("холодная" война ещё не началась) приз "За лучший цвет".

Т. Эйдельман: Отсюда началась уже совсем невероятная слава бажовских сказов. Но вот что интересно: экранизировать, поднимать на щит и пропагандировать начали не самую красивую и печальную "Медной горы Хозяйку", а более оптимистическую историю про народного умельца Данилу-мастера, который сумел и в Медной горе побывать, и секреты её хозяйки узнать, и домой вернуться.

П. Алешковский: История Степана, которого полюбила Медной горы Хозяйка и погубила его своей любовью, как-то не очень подходила для популярного советского фильма. В "Медной горе" всё заканчивалось очень поэтично и очень печально.

С Данилой-мастером всё получилось как-то проще. Он сначала страдал от невыносимых тягот и преследований эксплуататоров, а затем оказался настоящим героем, настоящим работным человеком. И, кстати, обретал счастье в любви. И не с какой-то там ящеркой, а с простой крестьянской девушкой Катенькой. К тому же, он не останавливался ни перед какими препятствиями и ничего не боялся.

"Литературная карта":

П. Алешковский: Сюжет "Каменного цветка" подходил для фильма куда лучше. Тем более, всё заканчивалось хорошо. Данилу-мастера сыграл молодой и невероятно красивый Владимир Дружников, который как раз незадолго до этого прославился, сыграв в экранизации по пьесе Н. Островского "Без вины виноватые". Теперь он стал ещё и Данилой-мастером. И так началась для него череда ролей романтических красавцев, преодолевающих все опасности.

Т. Эйдельман: Медной горы Хозяйку сыграла уже далеко не молодая, но прославленная и именитая Тамара Макарова. Впрочем, нигде ведь не сказано, что волшебница должна быть молодой. Она существует как бы вне времени. Так что сорокалетняя звезда советского кино вполне подходила на эту роль.

П. Алешковский: "Каменный цветок" (как фильм, так и сказ) сразу получил статус чуть ли не классического произведения. Вариант был удобный – про любовь и про приключения. И в то же время про русский народ и про страдания трудящихся. Так что можно было и фильм показывать, и книжку читать с интересом, не опасаясь каких-либо осложнений.

Т. Эйдельман: На общей волне интереса к П. Бажову "Каменным цветком" заинтересовался С. Прокофьев, который давно хотел написать балет на фольклорную тему. Так появился ещё и балет "Каменный цветок", в котором были использованы народные мелодии и который, конечно же, как и фильм, заканчивался победным возвращением Данилы-мастера и всеобщим ликованием. Поставлен был балет только уже в 1954 году, через год после смерти С. Прокофьева.

П. Алешковский: К этому времени бажовские образы существовали уже во множестве ипостасей. А лет через 10-15, когда их получило наше поколение, когда в 1964 году был отреставрирован и заново выпущен на экраны фильм А. Птушко, они уже разошлись по всей стране. Книги, картины, украшения, фонтаны, целый ряд кафе… Какие только предметы не оказывались связанными с героями П. Бажова и не носили название, например, "Каменный цветок".

Т. Эйдельман: А потом в Москве появился Калининский проспект. А на нём ювелирный магазин "Малахитовая шкатулка", хотя вряд ли там было так уж много изделий из малахита. Но камень, воспетый П. Бажовым, надо было обязательно упомянуть.

П. Алешковский: Потом пошли многочисленные мультфильмы по бажовским сказам. Среди них была и "Медной горы Хозяйка", но она опять-таки оказывалась слишком грустной, поэтому все сюжеты в основном снова и снова возвращались к Даниле-мастеру.

Интересно, случайно ли возникает в этой сказке сходство со Снежной королевой и верной Гердой, что ищёт Кая? П. Бажов же в детстве наверняка читал Г.Х. Андерсена. Совпадение это или осознанное использование? И выбор, который делает Данила, оставаясь с людьми, в чём-то похож на выбор Кая, не оставшегося в прекрасном и холодном дворце Снежной королевы.

Т. Эйдельман: Сегодня трудно понять, как в 1946 году должна была восприниматься эта оптимистическая сказка, где невеста, в конце концов, дожидается своего жениха. Счастье, выпавшее в то время далеко не всем. В нашем детстве "Каменный цветок" был уже сильно отягощён постоянным восхвалением его народного начала, ассоциировался с тяжёлыми и обычно не сильно красивыми каменными украшениями, со здоровенными вазами сталинского большого стиля – украшениями на первых станциях Московского метро. И поэтому воспринимать его человеческую суть, которая здесь, конечно, присутствует, было уже тяжеловато.

П. Алешковский: Не говоря уже о странном языке и постоянных напоминаниях о том, как приказчики трудовой народ обижали, какие баре жадные были и как простым людям тяжко жилось. Остальные сказы П. Бажова всё больше и больше уходят в прошлое, а вот "Каменный цветок" благодаря фильму и балету по-прежнему жив и есть в нём прекрасные, явно не фольклорные озарения, такие, например, как слова хозяйки, перед которой Катя извиняется за грубость. А та отвечает явно с неохотой, отпуская Данилу: "Ну, ладно, что, каменный, сделаешь".

Передачу подготовили и вели историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.

Над передачей работали режиссёр Лада Широкая и музыкальный редактор Юлия Тихомирова.