Путешествие в Эрмитаж Коптская шапочка
Программу "Путешествие в Эрмитаж" ведёт из петербургской студии "Радио России" Анна Всемирнова.
Сегодняшняя программа связана всего лишь с одним из экспонатов музея. А всего в Эрмитаже хранится свыше 3 млн памятников культуры и искусства. Этот экспонат несколько лет не давал покоя одной из талантливых мастериц-кружевниц нашего города, возрождающих своим трудом, энергией и увлечённостью традиции знаменитой в XIX – начала XX веков Мариинской школы кружевного шитья. Я говорю о Наталии Александровне Абушенко, преподавателе кружевоплетения Детского дома-школы № 7 г. Санкт-Петербурга. А не давала ей покоя коптская шапочка, кружевная льняная шапочка в экспозиции музея, рассказывающая о культуре и искусстве народов древнего Египта.
Знаменитая коллекция коптских тканей была привезена в Петербург в 1889 году из научной экспедиции старшим хранителем отделения Средних веков и эпохи Возрождения Владимиром Георгиевичем фон Боком. Почти 2000 коптских тканей, переданных учёным Эрмитажу, составили тогда основу знаменитой Коптской коллекции музея. Развёрнутая Владимиром Боком выставка дала толчок Мариинской практической школе кружевниц попытаться воспроизвести плетение коптских изделий, чтобы подтвердить сомнения по поводу европейского происхождения кружева. У истоков этой школы был Владимир Васильевич Стасов, историк искусства и археолог.
Так вот, если плетёное кружево возникло в Европе в середине XVI века, как утверждали многие зарубежные исследователи, то как же это соотнести с текстом Ипатьевской летописи, в которой говорилось о плетёном кружеве на Руси уже в XIII веке? В.В. Стасов был среди тех, кто считал, что плетёное кружево пришло в Европу от греков, оказавшихся в местах греческих поселений в Европе и в Египте.
В Архиве Эрмитажа сохранилось письмо начальницы Мариинской школы кружевниц Елизаветы Евграфовны Новосильцевой старшему хранителю Владимиру Георгиевичу фон Боку, датированное июнем 1889 года. В этом письме она благодарит за предоставленные старинные образцы кружев из Египта, доверенные кружевницам для изучения древней техники, и расспрашивает об инструментах древних мастеров, потому что на коклюшках, как пишет Е.Е. Новосильцева, "возобновить кружево до конца не выходит".
Ну а теперь я предоставляю возможность Наталии Александровне Абушенко рассказать о её поисках в истории возникновения плетёного кружева.
Н. Абушенко: Безразлично, какое вы возьмёте кружево: рязанскую вязку или брюссельские драгоценные кружева, все равно незнакомому человеку будет казаться, что это вещи совершенно разные, и технологии у них разные. Но у них одна технология – технология "перевить и сплести". Вот эта технология включает всего четыре элемента: плетешок, полотнянка, сетка и насновка. И вот эти четыре элемента присутствуют абсолютно во всех кружевах. Что в брюссельских, что в наших рязанских кружевах, где угодно. Всё, что выполнено в технологии "перевить и сплести", считается кружевом, и поэтому Е.Е. Новосильцева попыталась воспроизвести эти коптские ткани, которые были привезены из Египта, с тем, чтобы доказать, что они выполнены в технике "перевить и сплести". Она пыталась вначале сделать это обычным способом, на кутузе, как все кружева плетут. Потом она увидела, что у неё не получается. И тогда она подумала, что, может быть, сделать это как-то в раме. Я не знаю, кто её надоумил про раму, но она была абсолютно на правильном пути, мало того, на тот момент уже известном пути. Но она не знала об этом.
Вы услышали, как в рассказе возникло слово "кутуз". Для тех, кто не знает, поясню, это маленькая подушечка, на которой плетут кружева.
Продолжает Наталия Александровна Абушенко.
Н. Абушенко: Е.Е. Новосильцева, если бы она только знала, она бы мгновенно всё это сделала бы. А не знала она следующее: плетение на раме. И это было странно. На тот момент уже были опубликованы данные о том, что эта ранняя форма плетения, короче говоря, в Дании и у коптов почти одновременно произошли два археологических открытия: были найдены коптские шапочки, и в Дании открыли то же самое, но только уже не в сухом песке, а в болоте. Там был вскрыт дубовый гроб, и благодаря тому, что он лежал в болоте, ткань сохранилась необыкновенно. И там тоже была шапочка, несколько другого вида, но это была одна и та же манера плетения.
Как говорят исследования, назначение этих шапочек было не чисто утилитарным, а их назначение было подчеркнуть красоту женщины, хотя они и прикрывали волосы. И что в Дании, и что в Египте это были льняные шапочки. Произошли эти открытия в 1871 и 1873 годах. Археологические раскопки производились независимо друг от друга. После того, как их сравнили, а там целый список женских имён: Петра Годскезен (Petra Godskesen), Тина Фрауберг, Луиза Шиннерер (Louise Schinnerer).
Они специалисты по текстилю?
Н. Абушенко: Они не специалисты по текстилю, они, скорее, любители, и к ним поэтому, может быть, не очень серьёзно отнеслись. А на самом деле они провели колоссальную работу по расшифровке этих технологий. Они расшифровали, но, к сожалению, они не отождествили её с кружевоплетением, потому что никто из них не плёл.
Произошла уникальная цепь случайностей.
Н. Абушенко: И сошлась она, можете представить, на мне. Это просто невероятно в силу того, что я и это увидела, и сплела. Если бы из них кто-нибудь держал коклюшки в руке, то это было бы сделано в 1883 году. Кстати говоря, может быть, где-то и отождествлено, а мы благодаря нашему "железному занавесу", может быть, с тех пор это люди уже сделали за границей, просто не знаем и можем ломиться в открытую дверь. Вот это будет очень обидно.
Датская студентка Петра Годскезен не плела на коклюшках, но раскрыла метод плетения сетки для волос, овладела этой техникой и представила на всемирной выставке своё изделие в Париже в 1889 году. Коптские шапочки независимо от датчан были изучены и в Вене. Исследование опубликовано в 1895 году. Но вот почему-то руководители Мариинской школы кружевниц не учли эти открытия применительно к традициям русского кружева.
Н. Абушенко: Когда я начала заниматься кружевоплетением, у меня, конечно, вначале тоже не очень получалось. Сначала я шла по пути, по которому шли все. То есть, плела красивые вещи, сама рисовала. Потом произошла буквально детективная история. Мне попались маленькие кружева, и они мне очень понравились. И я решила, что я сделаю их образцом для своих учениц. На тот момент у меня и взрослые, и дети были, и англичанки, кстати говоря. И я попыталась так лихо её проплести. У меня ничего не вышло. Не вышло раз, у меня не вышло два, я забеспокоилась, думаю, в чём же дело? Я дала там ещё специалистам. Тоже ничего не получилось. Тогда я поняла, что имею дело с каким-то особым кружевом, с численным кружевом или промежуточным звеном между кружевом, которое плетётся на раме, то есть коптским, и тем, которое плетётся сейчас и которое к нам, очевидно, было завезено. По сколку плетутся простые кружева.
Теперь о коптской шапочке. Я решила всё же продолжить то, что они делали. И хотя меня никто не поддерживает, наши кружевницы просто плетут, а историей никто не занимается, это не вирус творчества, а принадлежность к человечеству. Вам всегда приятно, что вы делаете то, что до вас тысячи лет назад делали. И, дай бог, может быть, и дальше будут делать. Что вы включены в этот процесс, что вам посчастливилось включится, что вы не просто таскаете камни, а что вы строите храм так же, как строили все остальные и которые после вас так же будут строить.
Короче говоря, я проделала всё то, что сделано было мастерами 1400-х годов до новой эры. Мой муж сделал мне эту раму, мы намотали нитки. Вначале я отказывалась верить, что из этих ниток можно было что-то сплести. В общем, он меня подтолкнул, и я начала плести.
Я вам сейчас покажу, у меня есть фотография. Вот эта шапочка, которая сейчас хранится в Эрмитаже. А вот шапочка, которую я уже сделала.
Сколько же той коптской шапочке лет?
Н. Абушенко: Не так много. Это 700-й год нашей эры уже. А датская шапочка – 1400-й год до новой эры. Фактически это плетение существует абсолютно по всему миру, как теперь выясняется. У нас в Карпатах так плетут. И австрийцы открыли как раз в Карпатах это плетение. Отождествили, что это плетение, аналогичное коптским шапочкам.
Это действительно такая рама, высотой почти с человеческий рост. Но кружевница сидит на скамье, а на эту раму ставятся её ноги, как на швейную машинку, только этот поддон, куда мы ставим ноги на педаль, деревянный, а дальше две палочки, особо крепкие и сверху связанные. А в середине, сантиметров, наверное, 50-70 высотой идёт полотно. Шириной эта рама тоже небольшая, сантиметров 40. И сколько же времени у вас заняла работа по изготовления этой шапочки?
Н. Абушенко: Она совершенно оригинальна в своём изготовлении. Вы плетёте в одном месте, а у вас одновременно с двух мест пододвигается изделие. То есть, вы, производя единожды какое-то движение, оно у вас зеркально отображается сразу как в зеркале. И вам нужно сплести всего половину изделия для того, чтобы получить целое. И таким образом изготавливались не только шапочки, изготавливались абсолютно все предметы одежды.
На что не обратили внимание западные исследователи, они считали, что кружево – это такая мелочь, которая недостойна была, как они сказали, "статуарных древних технологий", что древние были нацелены на более грандиозные открытия. И поэтому кружево в силу своей мелочности не могло возникнуть так давно и не могло принадлежать древним. Они очень ошибались. Потому что прежде, чем стать украшением, кружево носило чисто утилитарный характер. Это были рубашки, штаны, шапки. То есть, прежде чем стать предметом украшения, они прошли путь утилитарных изделий.
Короче говоря, можно однозначно сказать, что высказывание знаменитых западных исследователей звучит так: "Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда". Но они не были в курсе всех событий, они не знали, что кружева, например, в Борисоглебске или, возможно, где-то на севере, плелись в курной избе с лучиной и имели такой вид, что их нужно было не только отбеливать, а их нужно было потом на солнце отбеливать. И все равно это были кружева, которые признавала Англия.
Как бы сказал Альберт Ильг (Albert Ilg), самый известный исследователь первобытных искусств, это "весёлое дитя Ренессанса", как они все считали. Но разве это "весёлое дитя Ренессанса", если его плетут в курной избе на печке при лучине. И это не XVI-й век. XVI век – это уже Людовик XIV, это уже ассамблеи Петра и всё прочее. А на самом деле кружево – это потребность души. И даже не души, а, скорее, какой-то сакральности, потому что оно было так давно, когда люди на уровне нити Ариадны рассуждали. Вот что такое кружева!
Сколько времени вы делали свою шапочку? Это первый вопрос. И второй. Что вы почувствовали, когда вы её сделали?
Н. Абушенко: Делала я её, конечно, сравнительно долго, недели две. Потому что я вообще ещё не знала, что к чему. А женщины, думаю, эту шапочку за день сплетут, а может быть и за полдня. Это делается очень быстро.
А что я почувствовала? Я почувствовала, что этого не может быть. Мало того, чтобы сплести, ещё нужно было её украсить вышивкой и ещё снизу окантовками. Дело в том, что я хотела, чтобы эта шапочка была новоделом, но настоящим, поэтому я написала Пиотровскому письмо с просьбой обратить на это внимание. Но, к сожалению, я ответа никакого не получила. Но я не отчаиваюсь, думаю, что, может быть, всё ещё впереди. Всё приходит к тому, кто умеет ждать, как говорится.
После того, как я сплела, я увидела точно, что это абсолютное кружевоплетение. В науке не принято говорить о чём-то, что это абсолютно. Но я хочу заявить об этом. У меня могут быть и оппоненты, и соратники. В общем, всё это должно выйти на люди и начать жить. А время покажет, так это или не так.
Итог, к чему я пришла. Старомодные представления о кружевоплетении XVI века должны быть пересмотрены и впредь не упоминаться, во всяком случае, в серьёзной литературе, если такая будет выходить. К сожалению, пока её ещё не предвидится.
То есть, исторические события 1917 года помешали сделать эти открытия, к которым пришли вы, раньше.
Н. Абушенко: Безусловно. Взгляд на кружевоплетение как на непрерывную цепь технологий от первобытного до современного этапа. Первый – это плетение на раме, следующий – численный, и затем сколочное кружево.
Вот оказывается, как древний музейный экспонат может волновать ум и сердце современного мастера и исследователя.
Полностью передачу слушайте в аудиофайле программы.
