Книги нашего детства (архив) История о травле человека стаей

Программу "Книги нашего детства" ведут Пётр Алешковский и Тамара Эйдельман.

"Место действия":

П. Алешковский: Наверное, каждый, кто учился в школе, неважно, принадлежит ли этот человек нашему поколению, или более раннему, или более позднему, сталкивался с детской и подростковой жестокостью. Когда-то эти проявления могли сводиться просто к игнорированию новичка или насмешкам над очкариком или толстяком. А кому-то могло повезти меньше, и он мог сам стать предметом травли и преследований.

Т. Эйдельман: К сожалению, так было всегда. В большей или меньшей степени. Но вот говорилось об этом далеко не всегда. В том мире, где мы существовали в детстве, по крайней мере, в его официальных проявлениях – журналистских, литературных, кинематографических, никакой жестокости не было. Никто никого не обижал, не травил, не преследовал.

П. Алешковский: Где-то когда-то на страницах детских книг или на экране мог появиться одинокий подросток, грустно размышляющий о своей, как ему кажется, неудавшейся жизни. Но, конечно же, рядом оказывался всё понимающий и способный помочь взрослый, который давал нужный совет или просто подставлял плечо, выслушивал сбивчивую исповедь, а потом решал, что нужно делать, и действовал.

Т. Эйдельман: Самым ужасным врагом школьника мог оказаться, ну, какой-то хулиган вроде Мишки Квакина, мешавшего Тимуру и его команде вершить добрые дела. Да и то было ясно, что он появился просто для оживления сюжета и никакого серьёзного вреда нанести не может. Добро победит, потому что коллектив окажется на стороне добра, ибо за Тимуром стоит его команда. А взрослый мир мягко и ненавязчиво научит ребят своим справедливым и добрым правилам.

П. Алешковский: Во многом поэтому появление повести Владимира Железникова "Чучело" и особенно снятого по ней фильма Ролана Быкова произвело такой фурор. В начале 80-х никто и представить себе не мог, что такая книга и такой фильм могут каким-то загадочным образом пробить себе дорогу на большой экран.

"Ориентировка на местности":

П. Алешковский: Каким образом к началу 80-х годов и Владимир Железников, писавший до этого добрые и вполне проходимые повести из жизни весёлых школьников, и Ролан Быков, снимавший, может быть, и не слишком проходимые, но, безусловно, добрые и светлые детские фильмы, пришли к этой страшной и жуткой истории о травле человека стаей, об одиночестве интеллигентных людей и о ненужности культуры?

Т. Эйдельман: Считается, что В. Железников стал писать эту книгу, потому что его дочку травили в школе, а Р. Быков заинтересовался повестью, потому что в школе травили его пасынка – Павла Санаева. Но это кажется слишком простым объяснением.

П. Алешковский: Было в этой истории что-то более серьёзное, чем просто рассказ о школьных обидах. Или, во всяком случае, Р. Быков сумел вывести эту историю на какой-то особый, общечеловеческий уровень, сумел сделать её одновременно невероятно жестокой и откровенной, особенно для того времени, и при этом полной светлой грусти и веры в людей. Удивительно и то, что ему удалось это сделать, и то, что ему это сделать разрешили.

"Урок географии":

П. Алешковский: История, рассказанная в "Чучеле", оперирует такими понятиями, как донос, травля, вина – настоящая и мнимая, круговая порука, индивидуальная ответственность, жестокость, понятиями, которые и во взрослой-то литературе и кино проходили с трудом, а в детском мире таких явлений вообще не должно было быть. А они, оказывается, были. Владимир Железников, кажется, изначально хотел сделать из этой повести киносценарий, но сама идея такого фильма была принята начальством с возмущением. И тогда он сделал из него повесть, которая какими-то загадочными путями была напечатана сначала в журнале "Пионер", а потом и издана отдельной книгой.

Т. Эйдельман: Тут, в начале 80-х годов, её и увидел Ролан Быков, которому в то время уже восемь лет не давали снимать кино. Поводом послужило то, что в фильме "Внимание, черепаха!" усмотрели намёк на вторжение советских танков в Чехословакию. Когда колонна танкистов останавливалась перед черепахой и аккуратно объезжала её, то в этом чей-то безумный взгляд увидел связь с советскими танками, которые как раз вовсе не объехали Чехословакию, а благополучно раздавили "пражскую весну". Связь основывалась только на том, что слова "черепаха" и "Чехословакия" начинаются с одной буквы. Ну и танки оказались тоже не к месту.

П. Алешковский: Но очевидно, запрет для Р. Быкова снимать кино был связан не только с этим бредовым обвинением. Его фильмы в принципе оказывались какими-то, как тогда говорили, "не нашими". Странный, излишне изысканный "Айболит-66". "Внимание, черепаха!" – вроде бы про детей, но какая-то странная история, и опять же танки, черепаха. В "Телеграмме" усмотрели издевательство над красными следопытами, которые разыскивали по всей стране первых пионеров или забытых героев войны. А уж "Автомобиль, скрипка и собака Клякса" вообще был каким-то излишне фантастичным и непонятным.

Т. Эйдельман: Сам Ролан Быков утверждал, что смог начать снова снимать по счастливой случайности. Он проходил собеседование в райкоме партии, чтобы получить разрешение на заграничную поездку. И там его спросили, почему он бездельничает и не снимает фильмы. На что тот ответил, что он бы рад, но ему не разрешают. Из райкома позвонили на "Мосфильм", и разрешение было получено.

П. Алешковский: История красивая, и, может быть, действительно какой-то звонок из райкома на "Мосфильм" был, но всё-таки представляется, что для студии "Мосфильм" и для Госкино райком – не такое уж большое начальство. Кроме того, известно, что Ролану Быкову покровительствовали и помогали протаскивать фильм через цензуру несколько больших партийных и кагэбэшных чиновников. Видно, и их эта история проняла, затронула за живое.

"Литературная карта":

Т. Эйдельман: Дальше начались съёмки, которые, как всегда у Р. Быкова, проходили не очень легко. Он долго и мучительно отбирал детей, которые должны были играть совсем не детские, а очень тяжёлые роли. Он просматривал сотни фотографий, искал нужные ему типы, присматривался к детям знакомых актёров и объявлял бойкот тем, кто не хотел, чтобы их отпрыски у него снимались.

П. Алешковский: Он искал нужное ему выражение лица, нужную губу, нужный взгляд. И сначала выбрал на роль Бессольцевой девочку, выглядевшую как невинный агнец, а потом передумал, стал искать более сильную личность и взял Кристину Орбакайте, которую сначала отверг. Ему пришлось долго извиняться перед той девочкой, которую уже утвердили, а потом забраковали, и у которой от огорчения открылась язва желудка. А потом ещё слышать со всех сторон, что он просто по блату взял дочку А. Пугачёвой.

Т. Эйдельман: Удивление и даже возмущение начальства вызвало и назначение Юрия Никулина на роль дедушки Лены. В их глазах он так и остался всего лишь клоуном, ну, в лучшем случае гайдаевским Балбесом, а не тем выдающимся драматическим актёром, которым тот на самом деле был. Во всяком случае, когда фильм мучительно проходил цензуру, Р. Быкову не раз ставили на вид, что в советском фильме для детей негоже брать на главные роли клоуна и дочь эстрадной певички.

П. Алешковский: То, что К. Орбакайте взяли не по блату, видно с первого же её появления на экране, где она действует совершенно органично, играет со зрелостью и серьёзностью, необычной для 11-летней девочки. Впрочем, это, конечно, говорит и о том, как Р. Быков умел работать с актёрами и, в частности, с подростками.

Т. Эйдельман: Из детей, сыгравших в фильме, практически никто не стал потом актёром. И даже тогда на съёмочной площадке, как все они вспоминают, они не ощущали какого-то необычного трагизма сюжета.

П. Алешковский: Они веселились, смеялись, радовались жизни, а режиссёр хотел, чтобы они играли слёзы, отчаяние, ревность, боль. Он часами проводил беседы с исполнителями главных ролей, поклявшись, что никаких глицериновых слёз рисовать не будет. И после этих бесед те выходили на съёмочную площадку уже практически в слезах и играли так, как это нужно было режиссёру.

Т. Эйдельман: Когда фильм вышел, это оказался настоящий шок. История, жестокая уже в повести, на экране стала особенно впечатляющей. Оголтелые подростки, которые травят беззащитную девочку, сожжение платья Чучела, драка двух девочек на глазах у спокойно наблюдающих за этим мальчишек – разве это мир советских детей?

П. Алешковский: А, кстати, что это за взрослый мир, который всё это допускает? Родители, занятые своими невесёлыми проблемами, учительница, думающая только о себе, и ещё один, абсолютно кинематографический штрих – пустая улыбка директрисы, встречающей детей на пороге школы, – неужели это наш мир?

Т. Эйдельман: Конечно, он наш. И это поняли многие зрители. Несмотря на шквал возмущённых писем, частично, очевидно, инспирированных, а частично – вполне искренних, фильм оказался невероятно успешным. Его смотрели все, его обсуждали, его нельзя было забыть. Холодный осенний провинциальный городок, пустые глаза взрослых, жестокость детей и городской оркестр, придающий особую печаль всему происходящему.

П. Алешковский: Фильм стал настоящим открытием Кристины Орбакайте как актрисы, открытием, которому, увы, не суждено было развиться. Все пророчили девушке блистательную актёрскую карьеру, но мать не хотела, чтобы та становилась актрисой, хотя при этом поощряла её музыкальную карьеру. И вскоре взяла в выступавший на её концертах танцевальный ансамбль "Рецитал". Как потом говорил Р. Быков, "весь талант Кристины ушёл в ноги".

Т. Эдельман: А жаль! За прошедшие десятилетия К. Орбакайте снялась в нескольких фильмах, но ни в одном из них не запомнилась. Кто знает, может её творческая судьба сложилась бы совсем по-другому, если бы кто-то смог развить тот талант, который увидел и пробудил в ней Р. Быков.

П. Алешковский: Работать над фильмом Р. Быкову было нелегко. На пятый день съёмок Кристина сломала руку и пыталась скрыть свою травму, опасаясь, что её выгонят. Когда всё открылось, пришлось каким-то образом скрывать её гипс. Потом начались конфликты с режиссёром. Тот ведь хотел получить сильную личность на роль Лены Бессольцевой, вот и получил.

Т. Эйдельман: Конфликты дошли до апогея, когда в финале съёмок Р. Быков потребовал, как, собственно, и было договорено, чтобы Кристина побрилась наголо, а та отказалась, ссылаясь на запрет матери. Начался ужасный скандал, который разрешили только, сделав сложнейший парик, в то время составлявший огромную проблему для парикмахеров. В результате Кристине пришлось коротко подстричься, чтобы надеть парик, но всё-таки не побриться. Она на экране в финале фильма появилась, как и было задумано Р. Быковым, бритая и поэтому невероятно красивая Лена Бессольцева.

П. Алешковский: Сегодня, когда "Чучело" давно стало классикой российского кинематографа, трудно понять, насколько революционным и новаторским был этот фильм в начале 80-х годов. И только теперь понимаешь, как глубоко и остро понял Ролан Быков нашу тогдашнюю жизнь. И холодный причал маленького городка, овеваемый всеми ветрами, в какой-то мере сегодня можно воспринимать как символ неприкаянности и пустоты советской жизни 80-х: по виду – невероятно бодрой, а по сути – трагической и ужасной.

Т. Эйдельман: Наверное, неслучайно Ролан Быков отошёл от финала книги. У него всё заканчивается не надписью "Прости нас, Чучело!", а уходящим корабликом, на котором покидают город Николай Николаевич и Лена, играющим духовым оркестром и его дирижёром, которого исполнял сам Ролан Быков, дирижёром, который печально и обречённо смотрит вслед людям, для которых не нашлось места в родном городе.

Передачу подготовили и вели историк Тамара Эйдельман и писатель Пётр Алешковский.

Над передачей работали режиссёр Лада Широкая и музыкальный редактор Юлия Тихомирова.