Назад в СССР Внешняя политика СССР

После распада Российской империи международное сообщество не спешило признавать новое государство – СССР. Как советской власти удалось сломить это сопротивление? Каких выдающихся отечественных дипломатов стоит вспомнить? Рассказывают Марат Сафаров и Гия Саралидзе.

САРАЛИДЗЕ: Здравствуйте, уважаемые слушатели. В студии "Вестей ФМ" Марат Сафаров и Гия Саралидзе. Марат, приветствую.

САФАРОВ: Приветствую, Гия.

САРАЛИДЗЕ: Мы продолжаем наш спецпроект, который посвящен 100-летию образования СССР. И сегодня вот мы с Маратом хотим поговорить о советской внешней политике – к 100-летию СССР. Действительно, это очень любопытно, особенно в свете последних событий, вот то, как советское государство вело свою внешнюю политику, какие были этапы. Ну и, конечно, как вот эта сторона жизни советской, внешняя политика, была отражена в советском кино. Ну, это уже у нас вот такая “фирменная страничка”.

САФАРОВ: Да. Ну, здесь мы, конечно, напомним о том (что, кстати, мало кто помнит, к сожалению), что Народный комиссариат по иностранным делам возглавляли не Чичерин и Литвинов сразу же, а все-таки у истоков стоял неистовый Лев Давыдович Троцкий.

САРАЛИДЗЕ: Да. Он блестяще провалил эту миссию, надо отдать ему должное.

САФАРОВ: Должное, да.

САРАЛИДЗЕ: И довольно быстро, почему и не вспоминают о нем, а все-таки больше о Чичерине и других дипломатах. Потому что, ну, в общем, Троцкий, конечно, ни по своему темпераменту, ни по своим взглядам и мироощущению был не дипломат, безусловно.

САФАРОВ: Он не был дипломатом и, собственно, и с дипломатией царского времени хотел расправиться очень быстро. Буквально через 3 недели после учреждения наркомата, уже в 1917 году, он направляет телеграмму всем российским представителям за границей, назначенным там царским, временным правительством, с предложением немедленного согласия работать под руководством советской власти. Понятно, что ответ был отрицательный, более того, образовалось такое двоевластье, что всегда очень опасно, двоевластье именно на дипломатическом фронте. Поскольку российский посол в Париже Маклаков, известный по своим мемуарам, не отвечает Троцкому, не вступает в контакты с советским руководством, и вокруг него маклаковское такое вот движение, что ли, о неприсоединении к советской этой телеграмме, а, следовательно, к бойкоту советской власти. И в европейских столицах образуется – продолжают, вернее, работать – вот эти старые посольства. Ну, исключением были Испания, где был посол Соловьев, и Португалия – Унгерн-Штенберг. Ну, все-таки при всем уважении к этим странам начала XX века, они все-таки периферией были в европейской политике. А главные государства – это Великобритания, Франция, Германия – они продолжали легитимировать вот эти старые посольства и старых послов.

САРАЛИДЗЕ: Да, там любопытная ситуация сложилась в Лондоне, где было 2 посла, посланника: Константин Набоков, он как бы был признанным российским посланником, и там же начал действовать другой, уже советский посол, как раз Максим Литвинов. В общем, он на самом деле был все-таки по необходимости признан, но неофициально. Но получал право там пользоваться и шифрами, и посылал дипломатических курьеров. Поэтому вот такое было двоевластье.

САФАРОВ: Да, было такое двоевластье, и все-таки надо было осуществить прорыв, официальное признание, значит, отношения со странами – прежде всего экономические, не только политические – установить не удавалось. И вот в течение 20-х годов наркомат, конечно, провел огромную работу (это чичеренская заслуга прежде всего, литвиновской школы) по выводу Советской России из политической изоляции. Всем хорошо известны, я думаю, кто учил историю XX века, особенно 20-х годов, Генуэзская и Лозаннская конференции, Рапалльский договор, особенно с Германией, прорывной. И в 1924 году просто полоса признаний: Великобритания, Франция, Италия, Норвегия, Австрия, Швеция, Греция, и так далее. И еще очень важно, что советская власть понимала значение установления дипотношений на Востоке...

Полностью слушайте в аудиоверсии.