За кадром Этот удивительный подводный мир
Программу "За кадром" ведёт Николай Мамулашвили.
Представители самых разных профессий, порой редких, порой экстремальных, но чаще самых обычных – гости в нашей студии. Испытатели, врачи, водолазы, пожарные, дипломаты, лётчики, автогонщики, альпинисты, журналисты и спасатели... Этим профессионалам есть, что рассказать об изнанке своей работы, о том, чего мы не знаем, о том, что обычно остаётся за кадром. Их всех объединяет одно: любовь к своему делу. Это люди с характером, они никогда не отступают. Каждый из них обрёл своё настоящее признание и находится на своём месте.
Гость в студии – учёный, морской биолог Александр Семёнов, начальник водолазной службы Беломорской биологической станции МГУ и довольно известный в мире подводный фотограф. Его работы часто публикуют такие авторитетные журналы, как "Nature" и "National Geographic". Александр также является вдохновителем и руководителем крупного экспедиционного проекта по изучению морей и океанов под названием "Акватилис" (“Aquatilis Expedition”). Команда "Акватилис" – это молодые учёные, дайверы, фотографы, операторы и моряки.
Людей, занимающихся профессиональной подводной видео- и фотосъёмкой, наверное, в мире не так много. С чем это связано? С опасностями, которые подстерегают их на глубинах? Или с какими-то другими причинами? Или, возможно, потому что всё это очень дорого и т.п.? Или всё в комплексе?
А. Семёнов: На самом деле самая очевидная причина – это то, что очень сложно этому научиться. Я считаю, что мне и ребятам из моей команды очень сильно повезло. Во-первых, мы являемся морскими биологами по образованию. Образование нужно обязательно для того, чтобы работать под водой продуктивно. Потому что, если вы лезете под воду просто с камерой, вы не знаете, кого снять, как к нему подойти, что это вообще за штука и что важно у него показать. Второе – это время. Большинство людей занимаются дайвингом и подводными съёмками от случая к случаю. То есть, у них есть какая-то основная работа и есть месяц отпуска, и в этот месяц они едут куда-нибудь на Филиппины, в Папуа – Новую Гвинею или на Красное море, там снимают на технику, на которую они, скорее всего, не хотят разоряться, то есть на непрофессиональный комплект. Научиться в таком режиме практически невозможно. Мы же работаем на биостанции в течение последних десяти лет, погружаясь практически каждый день в течение четырёх месяцев.
То есть, вы – морской биолог, у вас есть время погружаться, у вас есть купленные на гранты и на университетские средства камера и компьютеры, которые всё это обрабатывают. Это как раз то, что является финансовым ограничителем для многих. В хорошую камеру с подводным комплектом реально вложить 600-800 тысяч рублей. Это приличные деньги. И вот сочетание как бы места, возможности погружаться, образования и доступности техники является определяющим.
Люди, которые занимаются подводными фото- и видеосъёмками профессионально, должны в какой-то момент для себя решить, что они этим хотят заниматься и инвестировать в это очень много сил, средств и собственного энтузиазма. Потому что, когда я начал снимать, первые три года у меня не получалось ничего вообще. То есть, я начал делать более-менее приличные фотографии на третий-четвёртый год. На пятый год я начал это потихоньку продавать. А через десять лет это стало приносить деньги, на которые можно жить более-менее.
И снабжать очередную экспедицию?
А. Семёнов: Что касается снабжать экспедицию, скорее, ещё нет. Для этого нужно поработать ещё лет пять, чтобы снарядить экспедицию. А в одиночку я сейчас могу поехать практически куда угодно. Взять жену и поехать с ней нырять в принципе в любое место. Но если мы говорим о настоящей работе командой, а это логистика, перевозка всевозможных камер, жёстких дисков, всего, что нужно для нормальной видеосъёмки, это какое-то жильё для шестерых человек, какое-то плавсредство для шестерых, то это всё намного дороже. Для этого нужно искать спонсоров, получать гранты, разрабатывать чёткие проекты, в которых всё прописано: бюджет, сценарий фильма и т.п.
Как проходит подводная видео- и фотосъёмка? Наверняка есть какие-то особенности и много особенностей. Я несколько раз встречался с фотоохотниками, которые в разных местах делают прекрасные фотографии животного мира, снимают хищников, и у них есть свои особенности. Они, например, могут часами и иногда даже днями сидеть в засаде, чтобы сделать один удачный кадр. Понятно, что днями и месяцами невозможно находиться под водой. И имею в виду эти какие-то свои нюансы. Есть там какие-то сложности?
А. Семёнов: Да, конечно. Их десятки. Во-первых, первое, на что вы обратите внимание, погрузившись под воду, что вы, скорее всего, ничего особенного не увидите. Для того чтобы что-то под водой снять, нужно знать, зачем ты туда идёшь. Конечно, есть фактор удачи, что вы погрузитесь и тут же встретите самую красивую медузу в своей жизни – гигантскую. На её фоне сделаете своё селфи, этот снимок облетит весь Интернет, и у вас фотографию эту купят везде и всюду. Но так практически не бывает.
Чаще всего, вы погружаетесь несколько раз, понимаете, где вы вообще находитесь, что это за среда, какие здесь животные обитают, и только после этого вы идёте целенаправленно снимать. Время у вас очень сильно ограничено, потому что вы можете находиться в среднем под водой за один раз от 30 минут до часа в зависимости от глубины.
А какая обычно ваша глубина?
А. Семёнов: Обычно рабочая глубина – это 12-15 метров. Но в принципе спокойно можно ходить и до 35-37 метров.
Речь идёт об аквалангах, а не о тяжёлом водолазном снаряжении.
А. Семёнов: Да. Это акваланг, причём один баллон, а не спарка. И это бездекомпрессионное погружение, то есть, когда у вас нет барокамеры на корабле, в которой нужно посидеть.
Там нет кессонных болезней…
А. Семёнов: Да-да. Это максимально безопасный и простой дайвинг. Ну, как простой? Всё, конечно, относительно. Условия для погружений у нас часто бывают не очень простые. Вы погружаетесь, находите своих животных. Это могут быть прозрачные гидромедузы, например, размером чуть меньше ногтя человеческого, которых практически не видно. Для съёмки нужны очень мощные фонари, потому что без света под водой делать нечего, без вспышек. А в случае видеосъёмки это видеофонари.
И тут фото и видео как бы немного разделяются. При фотографии вам просто нужно поймать удачный момент и сфотографировать технически очень хорошо. Рука на этом набивается. Никаких особых сюжетов под водой, таких, как тигр прыгает на какую-нибудь куропатку, практически нет. Заснять сюжетный кадр под водой очень и очень сложно. И это огромная удача именно потому, что очень мало времени для того, чтобы проследить за вашими подводными объектами. Поэтому, чаще всего, подводная фотография – это либо рядовые пейзажные вещи с какой-нибудь акулой или скатом, либо маленький моллюск или медузка, фотографию которых вы сделали просто очень хорошо. Этакий как бы портрет животного. Вот оно есть, и вы его сфотографировали.
С видео всё чуть сложнее, потому что на видео вам нужно снять действительно какой-нибудь процесс. Просто плавающие медузы никому особо не интересны. И вот тут приходится искать сюжеты. Мы для каждого животного, поскольку мы как морские биологи знаем про него более-менее, что это животное делает, как оно живёт с момента рождения до момента смерти, прописываем, когда оно встречается, сценарий каждого зверика, рисуем раскадровку, как бы нам хотелось показать его с этой, этой и этой сторон. И дальше в течение всего лета, а бывает, что и в течение двух летних сезонов, мы его снимаем.
Но тут, как повезёт. Погрузились – на дне много ракообразных морских козочек. О, класс! Морские козочки! Что у нас там надо было? Ага, вот это. Снимаем, как морские козочки друг с дружкой дерутся, отрывая друг у друга конечности. В другой раз мы встречаем их красивых на тёмном фоне и одиночных. Снимаем их одиночных, потому что обычно их много, они как каша. И так потихоньку (десять-пятнадцать секунд – здесь, полминутки-минутка – там) набирается небольшой сюжет про одно животное. А таких животных, естественно, под водой сотни.
И каждый раз вы, более-менее осознавая, что вы хотите снять, погружаетесь ровно к тому камешку, который вам нужен и снимаете ровно то, что задумали. Потому что если бросаться и снимать и то, и то, и то, вы выныриваете, а у вас будет по полминуты трясущихся съёмок, потому что вы не установили ни штатив, ни хорошо свет не выставили под каких-то разнообразных животных, и, в общем, никуда, кроме как показать друзьям, вы это не сможете деть. А у нас задача – делать из этого образовательные фильмы и показывать их потом на экранах.
Вы сейчас упомянули про штатив. Под водой всё с ним по уму делается, как и на земле? На дне морском вы и ваши коллеги ставите штатив, как заправские кинооператоры? Я в первый раз об этом слышу.
А. Семёнов: Да, обязательно. Потому что снимать макро без штатива в принципе невозможно. То есть, фотографируя с рук, вы не удержите фокус на сантиметровой зверюшке вообще никогда. Мы пользуемся всеми ручными настройками. То есть, камера у нас на автомате не снимает в принципе. У нас есть специальные подводные мониторы, которые вставляются в бокс-камеры, там герметичное соединение, и у нас большой монитор, на котором мы можем всё видеть. Он с козырьком, чтобы солнце не светило в глаза, дальше идут две "руки" с осветителями, иногда мы кладём третий осветитель в качестве контрового света, как настоящие профессиональные видеооператоры. В принципе за одно погружение, если всё делать по уму, 40 минут хватает на то, чтобы всё установить, поснимать одну-две-три (максимум) сцены и вынырнуть. И если у вас за эти 40 минут получилось снять хороших 2-3 минуты, это просто рекорд, сразу чемпионский зачёт.
А где вам наиболее комфортно работалось? Где было интереснее всего?
А. Семёнов: Самое интересное место, которое я пока, до сегодняшнего дня, посетил, это Северные Курилы. То есть, это место, где, во-первых, не изныряно, во-вторых, ничего особо не известно. Туда, в Охотское море, к Курильским островам было всего несколько экспедиций в советское время. И биоразнообразие там описано... Ну, скорее, оно, высосано из пальца, чем описано, потому что мало было информации. Найти какие-то толковые книги по подводной фауне Охотского моря очень сложно. В районе Магадана ещё туда-сюда, в районе Камчатки тоже нормально, а вот с Северными Курилами, которые необитаемы и находятся под контролем военных, всё очень плохо. Но когда я там погрузился, у меня чуть лёгочник не выпал изо рта и как у морского биолога, и как у фотографа...
Вы там много чего увидели?
А. Семёнов: Да. Там разнообразие жизни такое, что ни в каком Красном море, ни в каком Большом Барьерном рифе я большего не видел. То есть, я нырял много где уже, но Охотское море – это просто какая-то фантастика. Подводный мир там настолько поражает воображение, что его даже описать словами сложно: перед вами один сплошной ковёр из животных на каждом камне. И всё это на скалах вулканического происхождения. То есть, там очень резкие смены глубин, очень красивые подводные пейзажи из торчащих скал.
А видимость?
А. Семёнов: Видимость фантастическая. Там нет стока рек, как на Камчатке. На Камчатке в море стекает снег, который подтаивает на сопках, и много-много рек вытекают из болот, поэтому морская вода там смешивается с пресноводной органикой, всё это немножко перемешивается волнами, и получается, что вода взмучивается. Рядом с Курилами, когда я нырнул, вода была тёмно-синего цвета, а видимость под водой составляла метров 45. В Красном море не всегда такая видимость бывает.
Чистейшая вода, потому что вокруг сплошные камни, от них не поднимается никакой мути, ниоткуда не приносит пресную воду, потому что это только дожди и небольшой сток, который мгновенно течения уносят. К тому же, там есть океанические течения, которые довольно сильно идут вдоль всех Курил. Собственно, их огибает холодное течение от острова Аляски, через Командоры и вниз. Там в августе, в самом тёплом месяце, вода ледяная, температура воды может составить плюс 2, например, и она совершенно чистейшая. Там плавают огромные медузы, на дне растут здоровенные огромные водоросли, как келповые леса (леса из ламинарии) в Калифорнии, только немного другие. На дне всё засыпано ежами, актиниями, звёздами, моллюсками и прочими организмами.
В 2016 году я побывал на Южных Курилах, нырял там тоже. Конечно, красота и фантастика, но чуть более мутная вода. Однако Северные Курилы мне запали в душу. Я дважды там был в экспедициях, и хочу обязательно организовать там стационарную экспедицию. И не одну, а в течение нескольких лет. Я даже выбрал для этого и остров. Это маленький остров Атласова с крупнейшим действующим вулканом Курильской гряды – вулканом Алаидом. Там есть замечательное местечко для лагеря. И как раз там, рядом с берегом, есть место, где в 20 метрах от берега свал до нескольких сотен метров. И вы просто послойно, по уровням можете ползать по этим камням до бесконечности. Там вы наберёте невероятное количество новых видов, наснимите фотографий как для книг, так и для фильмов и чего угодно. То есть, это и в науку пойдёт, и в медиа, и везде.
Вёл программу Николай Мамулашвили. Режиссёр выпуска Татьяна Бондаренко.
