Уроки истории Неудачи Колчака в Босфоре и разложение флота

В этот день - 10 мая 1917 года по старому стилю - адмирал Колчак, командующий Черноморским флотом, в частном письме Анне Тимирёвой писал: "Третья ночь в море. Тихо, густой мокрый туман. Иду с кормовыми прожекторами. Гидрокрейсера выполнили операцию, судя по обрывкам радио. Погиб один или два гидроплана. Мой миноносец был атакован подлодкой, но увернулся от мин. Наши крейсера у Босфора молчат - и это значит, что всё идет хорошо. Ибо говорят, только когда неудача. Настроение боевое. Люди распускаются как раз в спокойной и безопасной обстановке, но в серьезных делах они делаются очень дисциплинированными и послушными". Подробности - в рубрике Андрея Светенко "Разлом" на радио "Вести ФМ".  

Прервем цитату. Речь - о босфорской операции Черноморского флота, постановке заградительных мин у турецких берегов. Это была самая крупная операция, которую русская армия и флот планировали на 1917 год. Но в политическом плане вопрос о проливах уже привел в начале мая 17-го к отставке первого кабинета Временного правительства. Колчак имел возможность лично наблюдать за этим кризисом.

В поход к турецким берегам, о котором он пишет, адмирал ушел сразу после возвращения из Петрограда, куда его вызывал военный министр Гучков. Министр хотел, чтобы Колчак возглавил Балтийский флот. Это был замысел по укреплению боеспособности армии и флота. В сухопутный войсках главный - Корнилов, на флоте - Колчак. Но отчасти из-за профессиональной ревности других генералов, в том числе Алексеева, Бонч-Бруевича и Рузского, эти назначения не состоялись.

"Из Петрограда я вывез две сомнительные ценности", - писал Колчак в письме Тимирёвой. - "Твердое убеждение в неизбежности государственной катастрофы со слабой верой в какое-то чудо, которое могло бы ее предотвратить, и второе - нравственную пустоту". Конец цитаты. 

В самом деле, если корабли и экипажи своего флота Колчак еще, хотя и с трудом, держал в боевом состоянии (сам факт похода к проливам говорит за себя), то безволие главного командования было налицо. Начальник Главного штаба генерал Алексеев заявил Колчаку во время его пребывания в столице, что в армии нет и пяти дивизий, которые могли бы осуществить десант, провести наступательную операцию. Так что усилия Колчака, по большому счету, изначально были бесполезны.

То ли дело - приезд нового военного министра Керенского в Севастополь. Пафосные речи, призывы выполнять свой долг, сражаться. Какой очевидный пример расхождения между словом и делом: Керенский - говорил, Колчак - действовал.

К сожалению, удача отвернулась от адмирала. Спустя 3 дня после написания того письма, с которого мы начали этот рассказ, два из четырёх наших минных баркасов, вошедших в устье Босфора, в результате неожиданного самоподрыва затонули; погибли 15 матросов и офицеров, 29 человек были ранены.

Это произвело деморализующий эффект, невообразимый для флота в нормальном состоянии. О чем говорить, если матросский комитет эсминца "Жаркий" после получения известия о потерях Черноморского флота у берегов Босфора, потребовал списать на берег своего командира - георгиевского кавалера Михаила Веселаго с формулировкой - внимание - "за излишнюю храбрость". Надо ли удивляться, что после этого случая команды других кораблей стали отказываться выходить в море "на рискованные боевые задания".