Уроки истории "На улицах Москвы трещат пулеметы"

В этот день - 1 ноября 1917 года по старому стилю - ровно через неделю после штурма Зимнего - картина происходящего в Петрограде и Москве продолжала оставаться пестрой и противоречивой, тогда как сообщений с мест, из провинции, практически не было. Подробнее - в рубрике Андрея Светенко "Разлом" на радио "Вести ФМ".

Сами по себе заголовки новостей легко можно было делить надвое. С одной стороны: "Новый министр труда Шляпников (большевик), узнав, что все служащие в министерстве отказались работать с захватчиками власти, объявил, что уволит всех, кто не явится на работу". С другой стороны: "Новые министры Троцкий и Антонов-Овсеенко принимали личное участие в обысках, проведенных в Петроградской городской думе". С одной стороны, заголовок в газете "Труд": "Большевистские настроения падают. Часть войск выкинула флаги с надписью "Долой Ленина". С другой: "Морской революционный комитет большевиков арестовал членов Центрофлота, остававшихся верными Временному правительству".

Более определенно на этом фоне выглядела публикация постановления ЦК крупнейшей и авторитетнейшей партии - социалистов-революционеров: "Исключить всех членов партии, принявших участие в восстании большевиков, и призвать к бойкоту всеми мерами нового большевистского министерства". Эсеры, поддержавшие большевиков, - это те самые, которых потом будут называть "левыми эсерами". Их разочарование в пролетарской партии Ленина еще впереди. Оно наступит через полгода и выльется в мятеж 6 июля 1918 года. 

А пока в центре внимания бурные события в Москве. Перемирия между Военно-революционным комитетом большевиков и Комитетом общественной безопасности во главе с полковником Рябцевым, командующим Московским военным округом, достичь не удалось. Цитирую по газете "Труд": "На улицах Москвы по-прежнему трещат пулеметы, рвутся шрапнели. На Арбатской площади пусто. По всем углам юнкерские патрули, жужжат пули, проносятся одиночные казаки. В патрулях появились солдаты ударного батальона, прибывшие из Брянска. Рассказывают, как пробирались с Брянского вокзала (теперь это Киевский вокзал) к зданию Александровского училища (знаменитое здание на углу Знаменки и Пречистенского бульвара, в советские времена там расположится наркомат обороны, а в дни ноябрьских боев 17-го года располагался штаб Рябцева), пробирались в обход на лодках по Москве-реке отдельными группами через занятые большевиками части города. Угол Знаменки против самых Боровицких ворот имеет вид полного разрушения, особенно пострадал угловой дом слева. На Неглинной и в Александровском саду пусто. У Троицких ворот юнкера и солдаты-фронтовики наскоро перебрасывают кабель полевой телеграфной линии. У Манежа, между Кремлем и Моховой, казаки лихорадочно роют окопы. В здании Городской думы (это будущий музей Ленина в Охотном ряду) кипит нервная работа. Огромный дом похож на муравейник. Здесь и депутаты, и санитары, и юнкера, и члены Президиума Совета Солдатских депутатов, выступающих против большевиков, не говоря уже о всем составе комитета партии эсеров.

Во всех районах города идет беспорядочная стрельба. Есть убитые и раненные, главным образом среди проходящей публики. В городе начинается паника. И на окраинах уже открыто поговаривают о погромах". Таков был, по крайне мере в Москве, промежуточный итог событий октября 17 года.