Уроки истории «Подождите, скоро все там будем»: две недели до перелома

Рубрика «Разлом» Андрея Светенко на «Вестях FM».

В этот день 100 лет назад – 2 октября 1919 года – в штабе Добровольческой армии Деникина состоялся любопытный разговор между начальником штаба – генералом Романовским – и командующим кавалерийским корпусом белых генералом Шкуро. Шкуро просил разрешить ему совершить рейд за линией фронта в направлении Москвы. «Лавры Мамонтова не дают Вам спать, – отвечал Романовский. – Подождите, скоро все там будем». На первый взгляд, странно, почему в деникинском штабе осторожничали. Более того, генерал-квартирмейстер Плющевский-Плющик, которому обиженный Шкуро заявил, что, невзирая на запрещение, совершит на свой страх и риск бросок на Москву, предостерег: «Имей в виду, возможность такого шага с твоей стороны уже обсуждалась, и в этом случае ты будешь немедленно объявлен государственным изменником и предан, даже в случае полного успеха, полевому суду». Шкуро пришлось подчиниться, а вопрос, почему его инициатива была наказуема, остается.

В тот момент деникинская армия развивала успех, продвигаясь от Курска к Орлу. Тогда же сильный удар по позициям красным севернее Царицына нанес генерал Врангель. Казалось бы, надо было форсировать события. Для этого были как минимум морально-политические основания. Взятие белыми Курска сопровождалось очевидной паникой со стороны красных: «Большая часть мобилизованных большевиками солдат начала с нескрываемым облегчением расходиться по домам. Шоссе на Белгород на протяжении десятков километров было забито красноармейцами, идущими навстречу наступавшим белогвардейцам. Это была целая армия здоровых людей, уроженцев юга России, с нескрываемой радостью возвращавшихся к себе по домам. Они шли к нам в тыл, никем не сопровождаемые. Их была армия, а нас – горсточка». Вряд ли деникинский офицер, написавший эти строки, приукрашивал картинку. Важнее другое – указание на то, кого – много, а кого – мало, горсточка. На протяжении почти двух лет белые воевали не числом, а уменьем. Соотношение сил на фронте достигало порой показателя один к десяти в пользу красных. Но сказывались профессиональные навыки белых командиров, дисциплина, продуманность действий, осторожность. Отсюда, кстати, и запрет Шкуро совершить залихватский рейд на Москву. В тот момент только на Южном фронте у Красной армии под ружьем было 180 тысяч человек при 700 орудиях. У белых – около 70 тысяч. Но это – считая всех, кто занимал позиции, начиная от Царицына на востоке и заканчивая Житомиром на западе, включая дивизии, действовавшие на Украине в собственном тылу против махновцев и петлюровцев. В деникинской армии было всего 250 орудий, правда, было 19 танков. Особый эскадрон, сыгравший существенную роль при взятии Царицына.

Но уже в середине октября на фронте наметится перелом, и не в пользу белых. По их собственным признаниям, цитирую «последние бои показывают: противник становится силен не только числом, но и уменьем. Уменье в Красную армию внесли десятки тысяч бывших унтер-офицеров, офицеров и генералов. Над этим приходится серьезно думать». Если белым, в общем-то, нечем было компенсировать текущие боевые потери в своем составе – так, передовой корпус генерала Кутепова, потеряв половину личного состава, вынужден будет перейти к обороне под Орлом, то большевики, активно вовлекая в свои ряды старых военспецов и проведя дополнительную мобилизацию в центральных губерниях мужского населения в возрасте от 18 до 45 лет, восполнят потери, которые нанесли Красной армии те, кто радостно разошелся по домам в начале осени 1919 года.