Уроки истории Расстрел откладывается: дело командующего 2-й Конной армией Филиппа Миронова

Рубрика «Разлом» Андрея Светенко на «Вестях FM».

В этот день 100 лет назад – 9 октября 1919 года – Чрезвычайный трибунал в полевых условиях вынес смертный приговор командующему 2-й Конной армией красных Филиппу Кузьмичу Миронову. Миронов – одна из самых противоречивых фигур Гражданской войны. В конце августа 19 года, протестуя против политики расказачивания, инициатором которой казаки считали Троцкого, Миронов поднял казачий корпус, стоявший в Саранске, и повел его на фронт против Деникина.

Уже странно. Странно вдвойне, если знать объявленные командармом цели. Во-первых, помочь красному фронту в борьбе против Деникина, но, во-вторых, вести борьбу против коммунистов, совершивших массу преступлений против рядового казачества. По пути на фронт было несколько стычек с регулярными частями Красной армии. Были убитые, раненые. При этом Миронов писал письма на имя Ленина, Калинина, объясняя свои действия как раз защитой подлинных идеалов революции.

В общем, было понятно, что дело Филиппа Миронова – не просто обвинения в измене и переходе на сторону врага. Наоборот, 13 сентября взбунтовавшаяся вроде бы 2-й Конная армия, идущая на фронт, встретилась с брошенной на ее перехват 1-й Конной Семена Буденного. И начались не бои, а переговоры, объяснения, оправдания.

Миронов и его соратники были арестованы. Приказ об этом подписал сам Лев Троцкий. Но дело слушалось в публичном режиме, о судебных заседаниях сообщала советская пресса. Понятно, что случай был не рядовой, а главное – дело можно было и вывернуть наизнанку. Недоброжелателей у Троцкого было немало. В тот день Троцкий направил своему коллеге по Реввоенсовету Ивару Смилге такое сообщение: «Отчет о мироновском процессе наводит на мысль, что дело ведут к мягкому приговору. Ввиду поведения Миронова – признал свои ошибки и подтвердил преданность делу революции – полагаю, что такое решение было бы, пожалуй, целесообразным».

Прервем цитату. Речь, конечно, не об отсутствии у Троцкого революционной непримиримости, а о желании выбраться из ловушки, в которую Троцкий попал из-за своей же радикальной политики в отношении казачества. Продолжим цитату: «Медленность нашего наступления на Дон требует усиления воздействия на казачество в целях его раскола. Для этой миссии и может быть использован Миронов: после приговора к расстрелу его надо помиловать через Постановление ВЦИК, вызвать в Москву и направить в тыл белых для того, чтобы поднять там восстание против Деникина».

Вот так, не открытым, конечно, текстом, а в служебной записке коллеге, но механизм правосудия описан с циничной откровенностью. И ведь так всё и получилось. Миронов был приговорен к расстрелу – за мятеж, самовольный поход на фронт, но тут же помилован. Впрочем, от судьбы не уйдешь: очередной арест и с аналогичными обвинениями последует весной 1921-го. А затем – загадочная смерть, фактически, убийство в условиях заключения. Но это еще всё – впереди. А пока Миронов нужен, потому что у руководства большевиков – большие проблемы с лояльностью казачества. Цитирую Троцкого: «Я ставлю в Политбюро ЦК на обсуждение вопрос об изменении политики к донскому казачеству. Мы даем Дону и Кубани полную «автономию» (это слово у Троцкого закавычено), наши войска очищают Дон. Казаки в целом порывают с Деникиным. Должны быть созданы соответствующие гарантии. Посредниками могли бы выступить как раз Миронов и его товарищи, коих надлежало бы отправить вглубь Дона».

Итак, то есть пока, в октябре 1919-го, судьба Миронова складывается по плану Троцкого: «Сразу не отпускать, отправить под мягким и бдительным контролем в Москву. И здесь уже решить вопрос о его судьбе окончательно».