Уроки истории Ускорение неизбежной развязки: первый допрос Колчака

Рубрика «Разлом» Андрея Светенко на «Вестях FM».

В этот день 100 лет назад – 21 января 1920 года – адмирал Колчак дал показания на первом допросе, проведенном специально созданной Чрезвычайной следственной комиссией. Всего таких допросов будет 9. На следующий день после девятого допроса Колчака расстреляют. Но это произойдет в результате целой череды обстоятельств.

Установившаяся к началу февраля в Иркутске, где происходили события, власть большевиков поспешит выполнит приказ, полученный из Москвы, ликвидировать адмирала. И тут возникает вопрос: а зачем вообще было организовывать следствие? Дело в том, что следствие было организовано еще эсеро-меньшевистским «Политическим центром», то есть отнюдь не большевиками. И Колчака предавшие его союзники и чехословаки выдавали не большевикам, а именно этому «Политическому центру» как центру власти отнюдь не советскому, не красному. То есть 21 января 1920 года судьба Колчака еще не была решена. Во всяком случае, Колчак не видел в людях, которые его допрашивали, своих решительных и последовательных врагов.

Действительно, протокол первого допроса с первых же строк словно бы дышит спокойствием, рассудительностью и как минимум неангажированностью: «Вы присутствуете перед комиссией в составе председателя Попова, заместителя Денике, членов Лукьянчикова и Алексеевского. Вы адмирал Колчак?». Ответ: да. Попов: «Мы предупреждаем, что вам принадлежит право, как и всякому человеку, спрашиваемому нашей Комиссией, не давать ответов на те или иные вопросы и вообще не давать ответов».

Прервем цитату. В самом деле, Денике был меньшевиком, Лукьянчиков и Алексеевский – эсерами. Комиссия решила предоставить Колчаку возможность изложить свою биографию, все этапы жизни и службы – военной, научной, политической. И сейчас, задним числом, понимаешь, что подробное спокойное изложение адмиралом своего жизненного пути – это, во-первых, бесценный исторический источник и полотно жизни выдающегося человека, а не просто, утрированно говоря, врага советской власти, руководителя какого-то контрреволюционного выступления против молодой советской республики.

По воспоминаниям председателя комиссии Попова, «замысел этот был правильный, но его выполнение не было доведено до конца. События на еще не ликвидированном Восточном фронте гражданской войны развивались стремительно, повисшая над Иркутском в начале февраля 20 года угроза захвата города наступающими на него колчаковскими отрядами вынудили Иркутский Ревком расстрелять Колчака в ночь с 6 на 7 февраля».

Последний допрос, по словам Попова, к тому времени уже возглавившего Иркутскую ГубЧК, был проведен, уже когда расстрел Колчака был предрешен. Словно оправдываясь за это решение, Попов повторяет тот же аргумент: «Остатки колчаковских банд стояли тогда под Иркутском. И адмирал об этом знал». Впрочем, хорошо осведомленный обо всем происходившем, Попов сообщает важные детали последнего дня жизни адмирала: «При обыске в камере Колчака нашли его записку к своей гражданской жене Тимирёвой. В ней, отвечая на вопрос Тимирёвой, как он относится к ультиматуму, выдвинутому его генералами советским властям, Колчак писал, что он «смотрит на этот ультиматум скептически и думает, что этим лишь ускорится неизбежная развязка».