Уроки истории Судьба сына Сталина

Рубрика «Каждый день Победы» Андрея Светенко на «Вестях ФМ».

В этот день в 1945 году на стол Верховного Главнокомандующего легко совершенно секретное спецсообщение Лаврентия Берии. В нем говорилось: «На 1-м Белорусском фронте освобождена из немецкого лагеря группа югославских офицеров. Среди них – генерал жандармерии Стефанович, который в беседе с нашим оперативным работником рассказал, что с июля 1942-го до начала августа 1943-го года он находился в штрафном лагере Х-С в городе Любеке, где содержалось более тысячи военнослужащих разных армий – французы, бельгийцы, поляки и один советский офицер – старший лейтенант Яков Джугашвили».

Прервем цитату. Судьба старшего сына Сталина была тогда у нас никому не известна. Немцы, конечно же, раструбили в свое время о том, что у них плену – сын самого советского вождя. Но что из этого следует, как повел себя Яков в плену, был ли убит на самом деле – в общем, ясности не было никакой. И вот донесение из самой компетентной организации – ведомства Лаврентия Берии. По тону – подчеркнуто спокойное, объективное, без оценок и эмоций. Только информация.

Продолжим цитату: «Яков Джугашвили, по словам югославского генерала, содержался в одной комнате с сыном бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма, капитаном Робертом Блюмом. В течение дня им разрешалось выходить на прогулку не более двух часов в сопровождении часового. Стефанович часто во время прогулок подходил к старшему лейтенанту Джугашвили, кроме того, заходил к нему в комнату, неоднократно от имении югославских офицеров предлагал материальную помощь, но Джугашвили категорически отказывался, заявляя, что не хочет выделять по своему содержанию в плену от остальных советских офицеров.

Джугашвили держал себя всегда независимо и гордо. Когда в комнату заходили немецкие офицеры, никогда перед ними не вставал и часто обращался к ним спиной. За это его часто подвергали заключению в карцер. В немецкой печати был помещен его портрет и интервью корреспондентов с клеветой на Советский Союз. Как-то на прогулке Стефанович сказал ему об этом, на что Джугашвили ответил, что это – сплошная ложь, ни с каким газетчиком он не разговаривал и ни на один вопрос политического или военного характера во время допросов не отвечал. О немцах Джугашвили говорил с презрением и негодованием. В сентябре 1942-го года югославские офицеры пытались совершить побег и из своего барака сделали подкоп, но поскольку ближайшим выходом была комната, в которой жил Джугашвили, подкоп был произведен и под его комнатой. Об этом стало известно коменданту лагеря, который усмотрел в этом готовившийся побег со стороны Джугашвили, посадил его в карцер, забетонировал пол, и через несколько дней Джугашвили был вывезен из этого лагеря самолетом в неизвестном направлении. У Стефановича в личной записной книжке оказался листок, на котором рукой самого Джугашвили написано: «Джугашвили Яков, старший лейтенант, Москва, улица Грановского, дом 3, квартира 84. 20 сентября 1942-го года». Листок прилагается. Нарком внутренних дел Берия».

Фактически это было первая, подтвержденная свидетельскими показаниями третьей – незаинтересованной – стороны информация о том, в каких условиях содержался сын Сталина в плену, какую линию поведения он для себя избрал и как ей следовал.