Уроки истории "Война, по сути, только начинается": почему в январе 1942-го контрнаступление остановилось

Рубрика Андрея Светенко на "Вестях ФМ".

23 декабря 1941 года части Красной армии в ходе контрнаступления под Москвой вышли на волоколамский рубеж. Это был успех, значение которого трудно переоценить. Враг впервые за всю войну отступал на широком фронте; впервые в сводках Совинформбюро ежедневно перечислялись города и населенные пункты, освобожденные от гитлеровцев.

Как долго могло продлиться это наступление? Вопрос, которым задавались тогда и в штабах, и в окопах. Маршал Рокоссовский, командующий войсками на волоколамском направлении, в своих мемуарах дает трезвую оценку ситуации: "В контрнаступление мы пошли без всякой паузы. И чем больше отдалялись от столицы, тем сильнее сопротивлялся противник. Командование Западного фронта – генерал Жуков – стало прибегать к созданию группировок то на одном, то на другом участке. Подобная импровизация приносила успех местного значения, но под Волоколамском стало ясно, что гитлеровцы начинают оправляться от полученного удара. Продолжать наступление имевшимися силами с расчетом на решительный прорыв уже было нельзя. Наступил момент, когда Верховному главнокомандованию надлежало подумать о закреплении полученных результатов и перейти к серьезной подготовке летней кампании 1942 года. К великому сожалению, этого не произошло. Войскам было приказано изматывать противника, не давая ему передышки. Вот это для меня было непонятно. Одно дело – изматывать врага оборонительными действиями, что мы и делали в октябре-ноябре, но чтобы изматывать его, наступая, причем при явном соотношении сил не в нашу пользу, да еще в суровых зимних условиях, я этого понять никак не мог".

Смелое заявление. В первом прижизненном издании книги "Солдатский долг" цензура не пропустила эти строки. Потом глава о битве под Москвой была восстановлена по черновикам, из которых становится понятно, почему в январе 1942 контрнаступление остановилось: "Основой обороны гитлеровцев являлись опорные пункты в деревнях или рощах. Промежутки между ними минировались и простреливались пулеметным, минометным и артиллерийским огнем. Нашей пехоте, наступавшей цепями по глубокому снегу, всегда приходилось делать это под сильным огнем – идти на неподавленные огневые точки противника. Потому что наша полевая артиллерия испытывала острую нехватку стволов и боеприпасов. Героическая, но измученная пехота выбивалась из сил, неся большие потери. В дивизиях численность личного состава не превышала 1,5-2 тысяч человек. Штаб фронта не скупился на директивы, наставления и инструкции, побуждавшие нас к активности, разъяснявшие, как нужно действовать. Все мы, от рядового до генерала, сами стремились к изгнанию захватчика и победе над ним. Не инструкции нам были нужны в то время, а пополнения соединений личным составом, оружием, транспортом, танками, минами и снарядами. Мы понимали, что война, по сути, только начинается, что наша победа в грандиозной битве под Москвой является переломом, что этой победой завоевана передышка, которая нужна нам как воздух".