Цивилизация Правление Симеона Бекбулатовича: почему споры историков не утихают

САРАЛИДЗЕ: Здравствуйте, уважаемые слушатели. Виртуально в студии "Вести ФМ" Марат Сафаров, Дмитрий Куликов и Гия Саралидзе. Это наш проект "Цивилизация". Друзья, рад вас приветствовать.

КУЛИКОВ: Здравствуйте всем.

САФАРОВ: Приветствую.

САРАЛИДЗЕ: Мы продолжаем говорить об Иване Грозном, о периоде его правления. В прошлой программе говорили об опричнине и вот как раз закончили тем, что несколько раз упоминали сюжет, о котором тоже очень много говорят и о котором, мне кажется, тоже надо бы остановиться нам поподробнее, это правление Симеона Бекбулатовича. Но многие (уверен, что многие, особенно молодые наши слушатели), наверное, очень туманно себе представляют, что это такое было. Да и вообще, если говорить о профессиональных историках, в том числе вот за те столетия, которые уже прошли с того момента, к единому мнению так и не пришли. Причем, не просто к тому, к своему отношению к тому, что произошло, но и собственно к тому, а что же произошло и что это было. В прошлой программе мне очень понравились слова Димы Куликова по поводу творческого, что ли, подхода к царствованию Ивана Грозного. Вот, наверное, правление Симеона Бекбулатовича точно подходит вот под это определение. Потому что, честно говоря, в мировой истории подобного сюжета, ну не знаю, я точно не припомню. Давайте вот начнем с того как раз, а собственно, что это было? Дима, давай с тебя начнем.

КУЛИКОВ: Ну, я продолжаю свою линию о творческом начале. И причем, очень правильно понимаемое творческое начало. Это эксперимент. Вообще на самом деле, конечно, вот Грозный был большим экспериментатором. Мы говорили и об опричнине как о таком своеобразном эксперименте, и вот о Симеоне Бекбулатовиче. Понимаете, вот экспериментировал-то Грозный с тем, что, в общем-то, было на границе осмысления тогдашней, ну там средневековой, на границе нового времени науки, философии, этиологии, споры и рассуждения о власти. Вообще вот тот кусочек, который цитировался в прошлой программе из послания британской королеве Елизавете от Грозного, где он собственно обсуждает, что главный вопрос – вообще-то это вопрос о власти, о государстве и о том, как они устроены. И мне кажется, что это, может быть, главное, над чем Грозный размышлял и с чем он экспериментировал. Потому что, если к посланию к Елизавете добавить еще переписку с Кулпским, то, пожалуй, тогда это можно будет утверждать совершенно точно. И вот этот эксперимент, наверное, ответил на главный вопрос: царь в России может быть только настоящим – это первое. И второе – власть у нас может быть абсолютно открытой и абсолютно публичной, и абсолютно вся на виду. …

САРАЛИДЗЕ: В этой истории меня всегда интересовал вопрос: а все-таки выбор именно Симеона Бекбулатовича, именно чингизида, касикомвского хана, это случайно? Это почему? Потому что то, что делал Грозный, вот у него ничего случайного, на мой взгляд-то, не было – ни в том, что он делал, ни в том, что он говорил. А все-таки выбор вот такой, он чем-то должен быть обусловлен. Марат, вот как ты думаешь?

САФАРОВ: Ну, во всяком случае в этот период, если вот мы берем именно эти годы, когда Иван Грозный в силе, безусловно, ничего случайного он не делает. Выбор чингизида обусовлен прежде всего тем, что Рюриковичи поздние, они живут, как и собственно их предки, ранние Рюриковичи фактически, они живут в такой картине мира, в которой чингизиды представляют собой ну если не равный им, а, может быть, даже превосходящий их род, картина мира, предполагающая почтение к этой династии...

Слушайте в аудиофайле!