Наш XX век Отношение к религии до и после 1917 года

Как великая империя превратилась в страну безбожников.

САРАЛИДЗЕ: Здравствуйте, уважаемые слушатели. В студии "Вести ФМ" Дмитрий Куликов, Армен Гаспарян и Гия Саралидзе. Приветствую вас, друзья.

КУЛИКОВ: Здравствуйте.

ГАСПАРЯН: Приветствую.

САРАЛИДЗЕ: Сегодня мы хотим поговорить об отношении к религии. И, конечно же, ну раз мы говорим о 20-м веке, больше всего, с моей точки зрения, актуально, интересно и важно, на мой взгляд, поговорить, а что же случилось? Вот отношение к религии до 17-го года и после 17-го года, насколько это закономерно было – то, что произошло. И в чем причина, когда одна из самых религиозных в Европе стран, во всяком случае внешне, одна из самых, государственно включенная была религия, входила, так сказать, в идеологию государственную вера, и вдруг происходит так, что это становится страной безбожников (ну, во всяком случае, как ее декларировали). Вот что же произошло? На мой взгляд, вот это самый главный вопрос, который хотелось бы сегодня обсудить. Дима, давай с тебя начнем.

КУЛИКОВ: Конечно, коротко, наверное, на этот вопрос не ответить, надо сильно постараться. Потому что, конечно, нужно понимать, что вообще-то церковь и православная вера – это то, что создало наш народ на самом деле. Потому что нужно отнестись во времена легендарные, времен крещения Руси. Вот я берусь утверждать, что если бы не принятие христианской веры и православия, то не возник бы собственно русский народ, а были бы племена вятичей, кривичей и так далее со своими пантеонами языческих идолов. И думаю, что русского народа мы бы и не имели. Поэтому я считаю, что во многом русский народ – это создание православной веры и крещения. Это первое, что нужно понимать. Второе – конечно, это очень значимый момент в нашей истории, это собственно раскол. Раскол православия, 17-й век, времена Алексея Михайловича Тишайшего, где (опять же по-простому скажу), конечно, церковь не выдержала того бремени, которое на него накладывалось, в том числе и бремени соответствия там формирующейся геополитики. Потому что, конечно, они решали вопрос на кружке и обсуждали, что больше соответствует некоему подлинному православию – греческие обряды или установившиеся русские. И вот вызовы геополитические, в которых собственно была некоторая иллюзия, что мы сейчас, в принципе, единый мир, за который мы будем отвечать, он будет включать в себя там и Грецию, и Балканы, и, в общем, это все византийское наследие. А поэтому как бы целесообразнее будет вернуться к такому греческому обряду, он будет понятнее. Народ этого всего не понял просто. И нужно понимать, что тогда значительная часть народа как ушла в раскол и в этом смысле отказалась и от РПЦ, и во многом и от русского государства (потому что вообще-то никонианскую реформу и государь продвигал), то так в этом расколе и осталась. Кстати, причудливо, что многие исследователи считают, что роль старообрядцев в событиях 17-го года, особенно февральских, она сильно недооценена, и на самом деле они сыграли огромную роль вообще в этой февральской революции.

САРАЛИДЗЕ: Очень распространенное мнение, особенно сейчас по этому поводу дискутируют очень. … Армен, вот все-таки с твоей точки зрения, что случилось, какие предпосылки были?

ГАСПАРЯН: Сейчас вообще сложили, знаешь, такую очень красивую историю, взяв из эмиграции утверждение о том, что был невероятно богобоязненный народ, была Православная церковь, которая этот богобоязненный народ окармляла, и была страна с молочными реками и кисельными берегами. И почему все в одночасье оказалось в аду в 17-м году, не может объяснить никто. Но эмиграция этот вопрос обошла чудесным образом. Сегодня продолжают утверждать ровно то же самое. Хотя церковь с этой точки зрения вообще ничем не отличалась ни от русского общества конца 19-го – начала 20-го столетия, ни даже от той политики, которая проводилась в формате вот появления уже Государственной думы.

Слушайте в аудиофайле!