Провокация Выпуск #2

Свой вопрос вы можете задать при помощи специальной формы.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер, дорогие радиослушатели. Вы сейчас на волнах радио «Маяк», программа «Провокация», и с вами я, ее ведущий, Сергей Насибян, психолог, психотерапевт, коуч.

И я сразу хочу вам сказать, я хочу напомнить о том, для чего мы задумали эту программу. Мы здесь не для того, чтобы лечить или учить кого-то жизни. Я здесь для того, чтобы вместе с вами находить выходы из тех ситуаций, в которых вы оказались. Но, поверьте мне, основную работу делать придется все равно вам. Мы никого не лечим, не учим, не даем советов, мы здесь ищем вдохновение для тех изменений, которые уже заждались вас. Ну, и напомню, лучше поплакать с психологом, чем смеяться с психиатром, поверьте моему опыту.

И у нас звонок в студию. Наталья, давайте услышим.

НАТАЛЬЯ: Добрый день.

С.НАСИБЯН: Добрый вечер, Наталья.

НАТАЛЬЯ: Добрый вечер. У меня еще день.

С.НАСИБЯН: Отлично, тогда добрый день.

НАТАЛЬЯ: Ну, начну с того, что я форму заполняла, там чуть-чуть по-другому звучал мой вопрос. А сейчас, чтобы снять волнение, немножечко, может быть, по-другому сформулирую.

С.НАСИБЯН: Давайте для начала, чтобы снять волнение, Наташ, прямо несколько глубоких вдохов, выдохов сделайте прямо в эфире радио «Маяк».

НАТАЛЬЯ: Да, это очень помогает, спасибо. Смотрите, вопрос такой, я начну с предыстории. Я с детства была в такой позиции, знаете, жертва. Мама выпивала, папа рано ушел из семьи, мы с братом росли, как сорная трава. Потом все-таки папа нас забрал к себе, но мы, опять же, сами себе были предоставлены. И я была таким стеснительным ребенком довольно-таки. Но потом я очень много над собой работала, на протяжении многих лет я психологические книги ела на завтрак, обед и ужи. Что я только ни пробовала, любые техники, то есть я работала над собой. Я была абсолютно забитая, абсолютно стеснительная.

Но в жизни у меня такая тенденция сложилась, что я, хоть и ношусь по городам и весям, сломя голову, но, как говорится, как впустую. То есть мне на данный момент 45 лет, у меня растет дочь. У меня за душой вообще абсолютно ничего. То есть такое ощущение, что я все время в ожидании какого-то чуда, волшебного пинка. То есть растут какие-то обязанности, какие-то, ну, даже не столько обязанности, ответственность, я бы сказала, не только за себя, а теперь уже и за ребенка.

С.НАСИБЯН: А сколько лет вашей дочери?

НАТАЛЬЯ: 12, ей 12 лет.

С.НАСИБЯН: Ну, вы уже, в общем-то, можете спокойно ее отпустить, потому что ваша ответственность за нее закончилась. Вы в этом смысле, наверное, удивитесь, но с 12 лет девочки вполне себе способны выживать без родителей.

НАТАЛЬЯ: Вы знаете, я ее к этому готовила. То есть я над этим работаю. То есть за нее я не очень беспокоюсь в этом плане. Но так как я считаю, что дети все равно считывают с родителей, получается, стиль жизни, я боюсь, что своим поведением, тем, что я вот не замужем, что у меня, как говорится, ничего нет в жизни, то есть я ничего не приобрела, ни за что не держусь, я боюсь, что она повторит этот сценарий. И, опять же, так же в отношениях, с мужчинами так же.

С.НАСИБЯН: Конечно, повторит, а почему бы ей не повторить. Вы же пока показываете ей, что это вполне себе нормально. Конечно, повторит. Так, а вы чего хотите-то? Вы хотите, чтобы она, как жила?

НАТАЛЬЯ: А я хочу, чтобы она жила как бы нормально. Я боюсь, что, если я это не считаю нормальным, то я буду всю жизнь мучиться, что я ненормальной сделала ей жизнь. То есть помог бы мне какой-то метод, допустим, провокативный, или, может быть, я его сама могла бы себе организовать, чтобы поменять жизнь.

С.НАСИБЯН: Безусловно, можете. Только, Наташ, смотрите, здесь же надо понять, как вы сейчас мучаетесь. Не в смысле, ох, как я сейчас мучаюсь, а в смысле, как именно вы это делаете. Вы ведь эти мучения придумываете сами себе. Когда вы мне говорите слова, что у вас ничего нет за душой, у вас нет мужа, у вас нет, не знаю, любимой работы, которую вы цените, я-то слышу, что вам совершенно нечем рисковать, и вообще не понимаю, что вас останавливает тогда, для того чтобы начать жить так, как вы хотели бы, чтобы жила ваша дочь.

НАТАЛЬЯ: Вот, это самый главный вопрос. Я всегда знала, что это нужно сделать. Но я как будто всегда в ожидании. Как будто, знаете, я вот все время, всю жизнь до 45 лет я как будто ждала, что что-то случится, вот какая-то тоже провокация со стороны судьбы, жизни, кого-то.

С.НАСИБЯН: Наташ, смотрите, провокации вы здорово обходите. У вас точно, конечно, должно случиться, ровно точно так же, как когда-то ваш папа пришел и забрал вас ни с того, ни с сего и, тем самым, изменил вашу жизнь. Точно так же вы и ждете, когда кто-то придет, возьмет вас замуж, я не знаю, или еще как-то изменит. Но давайте про вас. Вы-то чего хотите? Давайте, не рассказывайте мне про маму, папу, дочку, вы про себя скажите. Вы что хотите?

НАТАЛЬЯ: Я хочу прожить жизнь, не жалея о том, что я что-то сделала неправильно.

С.НАСИБЯН: Ну, вы столько практик разных прошли из того, что я вижу, что у меня написано в форме, вы все еще думаете, что есть какая-то правильная жизнь?

НАТАЛЬЯ: Вот я, да, я думаю, что…

С.НАСИБЯН: Вы все еще думаете, что она есть, да?

НАТАЛЬЯ: Да. Я вот надеюсь, что, как сказать, надеюсь на чудо, вот. Все равно продолжаю. Знаю, что это все зависит только от меня, но, тем не менее, продолжаю верить в какое-то чудесное происшествие, которое со мной, возможно, может случиться.

С.НАСИБЯН: Абсолютно точно, Наташ. И самое главное происшествие, в которое вы верите, как в чудо, это то, что вас все-таки мама с папой полюбят, и у вас будет полноценная семья там, в детстве. Вы как будто бы остаетесь в прошлом и пытаетесь там, в этом прошлом создать свою реальность. Но вам уже 45, и вы можете начинать реальность создавать сегодня здесь ту, которая есть. И самое главное, из того, что есть.

Наташ, вы ни разу мне не сказали о том, чего бы вы хотели конкретно. Вот я вам могу сказать одну простую вещь. Давайте сделаем такую простую вещь. Вся провокация заключается в том, что вы начнете двигаться только после того, когда боль от того, как вы живете, превзойдет ваш страх от того, что может произойти.

Вот, если вы просто посмотрите вокруг себя и увидите, сделайте такой, знаете, простой инструмент, вы просто увидите, насколько вас удовлетворяют, предположим, все сферы вашей жизни. Ваши отношения на ноль из десяти, ваша личная жизнь, интимная жизнь ноль из десяти, ваш бизнес или деньги два из десяти, предположим, и так далее. Вы просто попробуйте для себя посмотреть, на сколько вот этих баллов вы живете.

И из этого исходя, возьмите простую вещь. Поставьте себе очень небольшие цели, потому что вы не выйдете оттуда, если вы не привьете себе дисциплины к выходу, понимаете?

НАТАЛЬЯ: Вот, да, да, я всегда думала, что мне нужна большая цель, чтобы я к ней полетела.

С.НАСИБЯН: Нет, вам не нужна большая цель. Вам нужно сделать очень маленькие цели сейчас. Но дисциплина должна заключаться в том, что вы ежедневно будете начинать свой день с того, как вы хотели бы это сделать. А это может быть, поверьте, все, что угодно, зарядка, холодный душ, обливание холодной водой, обтирание снегом, чего угодно. Но только каждый божий день у вас должен начинаться так, как вы этого хотите, а не просто, потому что он начался. Хорошо?

НАТАЛЬЯ: Да, я это могу.

С.НАСИБЯН: Отлично, вот и начните. Пообещайте мне, что вы сделаете это просто на этой неделе, этого будет, поверьте мне, достаточно, для того чтобы вы это начали уже применять. Хорошо?

НАТАЛЬЯ: Я обещаю, я сделаю.

С.НАСИБЯН: Супер. Тогда вот с того и начнем. Спасибо большое, Наташ, за смелость, что звоните и рассказываете.

НАТАЛЬЯ: Спасибо.

С.НАСИБЯН: У нас есть звонок. Я слушаю.

ЛЮДМИЛА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте, Людмила.

ЛЮДМИЛА: Людмила, да, совершенно верно.

С.НАСИБЯН: Отлично, Людмила, откуда звоните нам?

ЛЮДМИЛА: Я звоню из Воронежа.

С.НАСИБЯН: Прекрасный город.

ЛЮДМИЛА: Как говорят, столица черноземья. Хороший, замечательный город. Но звоню я не для того, чтобы обсудить именно город. Я очень давно наблюдаю за тем, как людям помогают с кризисными задачами справиться. И честно могу сказать то, что я очень скептически отношусь к консультациям с людьми, которые пытаются где-то, что-то у меня внутри попробовать найти ответ. То есть мне кажется всегда, что это попытка переложить мою же ответственность за тот путь, который я когда-то выбрала. Я сейчас конкретно говорю за то, ну, опять же, (неразборчиво), у меня синдром отличницы.

С.НАСИБЯН: Ну, как минимум, вы сами его себе диагностировали.

ЛЮДМИЛА: Ну, да. И я категорически не могу мириться с людьми, у которых все в полумерах. Я категорически не могу воспринимать даже коллег, подчиненных, которые не могут довести работу до конца. Либо не погружаются внутрь, не разбирают до костей, (неразборчиво), не могут дойти до какого-то результата. У меня получается гиперответственность, я взваливаю это на себя и тем самым вот этот вот груз, который я один раз, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, меня просто давит.

И я понимаю, что, с одной стороны, это круто, что я хочу взять на себя ответственность и за результат ответить перед всеми, но тем самым я вынашиваюсь от слова, прямо в ноль. Как из этого выйти, но при этом не потерять свой компетенции, авторитет, уважение, той же самой позиции на работе и так далее?

С.НАСИБЯН: Давайте так, не будем точно сейчас пока рисковать никакими позициями на работе и вашим авторитетом в вашем окружении. Будем говорить только о вас. Смотрите, я даже не стану вас спрашивать о том, как вы этот синдром отличницы приобрели. Хотя я уверен, что вы знаете об этом, раз уж вы так много думаете о себе, и занимаетесь самоанализом. Я хочу спросить только вот, о чем. Ваш синдром отличницы, он во всех областях вашей жизни проявляется или только в работе?

ЛЮДМИЛА: В работе, в этом вы правы.

С.НАСИБЯН: Только в работе.

ЛЮДМИЛА: Это работа, да.

С.НАСИБЯН: Так, хорошо. Как вы справляетесь с неудачами, которые возникают, ну, я не знаю, когда вы готовите салат «Цезарь», а получается винегрет?

ЛЮДМИЛА: Ну, прямо вот, чтобы в таком конкретном примере, ну, самобичеванием не занимаюсь точно.

С.НАСИБЯН: Как вы справляетесь?

ЛЮДМИЛА: Как справляюсь?

С.НАСИБЯН: Конечно.

ЛЮДМИЛА: Принимаю, как факт.

С.НАСИБЯН: То есть вы принимаете, как факт, что вы хотели, сделать хотел грозу, а получил козу, вы принимаете это, как факт.

ЛЮДМИЛА: Ну, да, думаю о том, что я переборщила, где, чего я не добавила, какие ингредиенты сначала (неразборчиво), ну, как-то, наверное, так. И принимаю, да.

С.НАСИБЯН: А удается насладиться полученным винегретом?

ЛЮДМИЛА: Не всегда.

С.НАСИБЯН: Но все-таки бывают ситуации, когда бывает.

ЛЮДМИЛА: Да, конечно. Я прямо такая, вот это я Золушка, вот это да.

С.НАСИБЯН: То есть я, помимо того, что работаю, я еще и готовлю вкусно.

ЛЮДМИЛА: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, значит, у вас есть все-таки области вашей жизни и, главное, что у вас есть определенный навык, как справляться с ситуациями, в которых вы оказались не на сто процентов молодец.

ЛЮДМИЛА: Но это мне дается плохо, это я точно могу сказать.

С.НАСИБЯН: Ну, а, собственно, так это есть. Давайте, вот смотрите, мы же сейчас должны поймать эту, скажем так, лезет слово не русской «skill», но мы должны поймать этот навык, и его соответственно, либо усилить, либо ослабить. Вот в данном случае я бы говорил о том, что вот этот навык можно было бы усиливать.

ЛЮДМИЛА: Оценить свое поведение в такой ситуации? Разобрать?

С.НАСИБЯН: Не просто оценить. Да, да, проанализировать, как вы делаете, когда происходит подобная ситуация. Здесь, кстати говоря, очень может помочь такое, знаете, ваше внимание на других людей. У вас есть дети?

ЛЮДМИЛА: Пока нет.

С.НАСИБЯН: Пока нет. Но вы видите детей в своей жизни, они же там бегают где-то вокруг вас, соседские?

ЛЮДМИЛА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Отлично. Вы же иногда видите, что дети делают какие-то шалости, иногда совершают ошибки, допускают их, так?

ЛЮДМИЛА: Я понимаю, о чем вы говорите. У меня немножечко другая проблема. Я, наверное, более глубоко и более масштабно себя пытаюсь разобрать. Я себя оцениваю, как, например, хирург, который делает операцию на сердце. И, если я там что-то не доделала, я не смогу себе просто сказать – а, ну, в следующий раз зашьешь по-другому или сделаешь что-нибудь другое. Я вот слишком, ну, опять же, это с точки зрения профессиональных моментов, я вот в ту сторону максимально критична к себе. И постоянно думаешь о том, что не дотянула, не доделала, на троечку не пойдет, нужно сделать что-то другое.

Да, конечно, когда вы говорите там с детьми, они что-то себе позволяют, встал, отряхнулся, условно говоря, платьишко испачкала, она его постирала и заново все, и побежала. А вот я немного про другое. Вот уровень ответственности, которая не в бытовых вопросах, а в каком-то вот в таком, глобальном.

С.НАСИБЯН: Я понимаю прекрасно, Люд. Но только тоже не путайте ответственность с вашим синдромом самооценки вот этой, понимаете. Ведь ваш синдром отличницы заключается в том, что ваша самооценка в этот момент очень сильно страдает. То есть вы, на самом деле, в этот момент включаетесь не столько и не только в разбор ситуации с точки зрения ответственности, но вы начинаете добавлять туда эмоцию вот этого самобичевания. А, значит, вы ответственности-то и не увидите. Это то, что вам мешает.

У вас нет проблемы с тем, чтобы разобрать ошибку, чтобы перевести ее в категорию собственного опыта. С этим, я вижу и слышу, у вас ее нет. Но я говорю про то, когда, вы же задали вопрос, как найти, так сказать, грань, когда часть дел берешь на себя, а часть делегируешь, добиваешься эффективного результата.

ЛЮДМИЛА: Верно.

С.НАСИБЯН: Вот для того, чтобы эту грань найти, нам важно убрать оттуда эмоцию, которая вас заставляет страдать. Это не избавит вас от ошибок ни в коем случае. Но это точно поможет вам легче справляться с теми обстоятельствами, которые возникают.

ЛЮДМИЛА: Эмоция.

С.НАСИБЯН: Да, вот эмоцию. Смотрите, я точно не смогу вас научить правильно управлять, вы и так вполне себе успешный человек, который меня еще научит, как надо управлять, как надо делегировать и делать все остальное. Вы это умеете делать. Тут, где я могу вам помочь, я могу вам сказать, что вот эта эмоция, которая делает вас, условно, несчастной.

ЛЮДМИЛА: Ну, можно было так это назвать, но не хотелось бы.

С.НАСИБЯН: Не хотелось бы, я знаю, что не хотелось бы, вот это моя работа, понимаете, показывать. Я же слушаю вас, для того чтобы услышать то, что вы не говорите, а не то, что вы говорите.

ЛЮДМИЛА: Может быть, у меня это какая-то защитная реакция? То, что я думаю, что я все хочу довести до идеала. На самом деле, у меня нет ни ресурсов для этого, ну, внутренних, допустим, может быть, знаний не хватает опять же, каких-то профессиональных, может быть, каких-то уникальных…

С.НАСИБЯН: Да, и тогда, что вы чувствуете? Отлично, вот, вот, вы начинаете сами себе отвечать на этот вопрос. А что вы чувствуете, если вы выясните, что, на самом деле, вам не хватает чего-то?

ЛЮДМИЛА: Я замедляюсь. Это я могу точно сказать, я вот прямо замедляюсь, я начинаю разбирать, а что можно было бы изменить. Какой-то, наверное, я нахожу, ну, не наверное, а, действительно, так оно и есть, нахожу какой-то вариант решения, и потом я понимаю, что в случае, ну, плюс, минус похожей на аналогичную ситуацию, я уже применяю другой кейс, и это дает совершенно иной результат. Он легче, он лучше, и он для меня интереснее и ожидаемее, чем тот, который был раньше.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, когда я спросил вас, что вы чувствуете, вы сказали «я замедляюсь». Какое чувство вы в этот момент ловите в себе, когда вы осознаете, что, возможно, у вас, действительно, нет никаких ресурсов?

ЛЮДМИЛА: Когда замедляюсь? Ну, мне, на самом деле, как-то прямо, ну, очень плохо.

С.НАСИБЯН: Что значит, плохо? Это оценка, давайте чувства, какая эмоция там в этот момент?

ЛЮДМИЛА: У меня такое ощущение, что мир весь отворачивается, что мой вклад, он равен нулю в этот момент времени. В том, что я говорю вещи, которые, на самом деле, уже не являются ценными, устарели морально, ну, опять же, я про профессиональное говорю. Что я чувствую еще?

С.НАСИБЯН: То есть, получается, что, если я не всемогущая, то люди от меня отвернутся?

ЛЮДМИЛА: Ну, наверное, да. Ну, не прямо всемогущая, ладно, я откровенно говорю, у меня короны нет точно.

С.НАСИБЯН: Нет, я обещал не ставить диагнозы, но при этом, видите, у меня не получается совсем не употреблять терминологию профессиональную. Это к вопросу о том, что, если комплекс, так сказать, синдром отличницы это то, что придумано в современной психологии и в популярной психологии, то комплекс всемогущества это то, что придумал еще Зигмунд Фрейд в психоанализе. Так что я понимаю прекрасно, и нам, конечно же, страшно.

ЛЮДМИЛА: При этом у меня, на самом деле, у меня нет внутреннего ощущения, что при любом моем шаге, при любом поступке исключительно мое решение, исключительно мое мнение должно быть правильное. То есть я абсолютно, ну, скажем, такая, тот, который в процессе, либо спора, либо убеждения, либо того, чтобы выслушать другую сторону, я принимаю сторону. У меня нет такого, что, может быть, я убеждаю.

С.НАСИБЯН: Ну, что же, смотрите, еще раз скажу вам, Людмила, постольку, поскольку мы должны уже заканчивать, я хочу вам сказать простую вещь. Попробуйте искать вот эту самую эмоцию, в которой вы находитесь, когда осознаете, что вам не хватает ресурсов на все. Как только вы научитесь ее видеть, вы научитесь соответственно жить вне ее. Вот то, что я вам сейчас могу сказать. Хорошо? Там надо искать для себя силы.

Что же, и у нас в студии звонок.

АННА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста.

АННА: Меня зовут Анна.

С.НАСИБЯН: Прекрасно. Откуда звоните?

АННА: Из Москвы звоню и очень-очень волнуюсь.

С.НАСИБЯН: А чего волнуетесь? Я бы должен волноваться, по идее, вам-то чего?

АННА: Не знаю. Ну, я вот эту роль у вас забрала.

С.НАСИБЯН: А, давайте, вы тогда волнуйтесь за меня, а я буду спокоен, хорошо?

АННА: Договорились.

С.НАСИБЯН: Отлично.

АННА: Хорошо. Ситуация, которая меня тревожит, следующая. Я никак не могу справиться со страхом того, что никому не нужна, или, может быть, это страх одиночества. Мне кажется, что большую часть взрослой жизни я была не совсем собой, потому что подстраивалась, даже, может быть, где-то прикидывалась только, для того чтобы меня любили.

В отношениях тоже, мне кажется, не кажется, почти никогда не говорила о том, что меня не устраивает, потому что боялась обидеть человека, ну, или не понравиться ему и как-то спугнуть. Но в какой-то момент поняла, что я так больше не могу. Так как навык «все могу сама» уже был хорошо отработан к тому времени, все это вылилось в развод. И в итоге сейчас я даже чувствую свою вину в том, что изначально, наверное, прикидывалась не совсем собой, и этим самым разрушила семью.

И сейчас нет веры, что я могу просто так кому-то нравиться и, возможно, из-за этого страх одиночества. Хотела бы попросить совет и задать вопрос, что делать с этим страхом или даже, скорее, наверное, отсутствием веры в то, что я могу быть собой и при этом, наверное, как-то кому-то не казаться плохой?

С.НАСИБЯН: И что, и меня еще любить будут при этом, да?

АННА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Такой двойной бонус, правда же? Потому что быть собой это вообще большая заслуга. Это, знаете, как, я забыл, кому из философов принадлежит фраза, что свобода есть осознанная необходимость, не помню. Но при этом при всем свобода быть собой, это, действительно, самый большой, самый ценный, наверное, подарок, который мы можем себе сделать. Потому что, знаете, как, рождается индивид, личность потом формируется. А вот индивидуальность это то, что нужно, в общем-то, завоевать. Завоевать в тяжелой борьбе и, причем не в борьбе с другими, а в борьбе со своими собственными ограничениями.

Давайте, знаете, как, если уж так мы говорим с вами, Аня из Москвы, что вам страшно быть одинокой, вот я просто сейчас буду говорить, а вы мне потом скажете, как вы себя там чувствуете.

Вот представьте себе сейчас себя, что вы идете где-нибудь по прекрасному южному берегу моря. Скажем так, время 18.35, вы идете, вы видите закат, солнце очень медленно погружается в воду, где-то на востоке уже начинают пробиваться первые звезды. Вы абсолютно сыты, то есть вы не хотите кушать, вы просто гуляете по берегу моря. Никого при этом нет. Вы слушаете шелест волн, вы слушаете крики чаек, может быть, даже босиком идете по воде. Вот в этот момент, что вы ощущаете?

АННА: Ну, сейчас, когда вы говорили, в принципе, я чувствовала себя достаточно счастливой.

С.НАСИБЯН: Отлично, хорошо. Давайте я вам предложу другой вариант. Представьте себе мою любимую картинку. Вы сидите где-нибудь на горе, на высоте так 3500 метров, смотрите вперед, перед вами абсолютно чистое небо. Вы вдруг ни с того, ни с сего осознаете, что ваше зрение способно воспринимать картинку на расстоянии 600 километров, и перед вами раскрываются невероятно красивые огромные пики гор. Вы сидите и смотрите одна на это все, никого нет вокруг, вы слышите только шелест ветра и саму себя. Что вы чувствуете в этой ситуации?

АННА: Ну, в этой ситуации, видя эту картинку, мне почему-то, наверное, чуть страшнее, потому что она для меня, в принципе, менее привычна.

С.НАСИБЯН: Конечно, да. Но, в целом, ощущение, когда вы можете смотреть на это, у вас захватывает дух от величия природы, что вы будете чувствовать?

АННА: Мне приятно, я не чувствую какого-то страха.

С.НАСИБЯН: Приятно, да. Ну, вряд ли я вас вылечил, и вы перестали бояться одиночества, правда?

АННА: Верно.

С.НАСИБЯН: Верно. Вот смотрите, Ань, дело в том, что у одиночества есть две природы, одна из которых это одиночество, произошедшее с нами в результате того, что нас отвергли, и вы знаете об этом, и вы это испытывали. А есть одиночество в результате уединения. Вот я вам сейчас предложил пару вариантов одиночества, когда вы получаете его в результате уединения. И только в этом одиночестве мы способны для себя находить способы справиться со страхом одиночества в результате отвержения нас.

Смотрите, нас все равно будут отвергать. В том смысле, что, если мы будем сами собой, мы всегда будем сталкиваться с тем, что кому-то это, так или иначе, может не понравиться. Но, для того чтобы быть готовым к этому, для того чтобы быть больше этого, для того чтобы получить ту самую свободу быть самим собой, вам нужно будет время от времени просто погружаться вот в эти картинку. А, может быть, даже у вас есть такая возможность, я понимаю, что в Москве, на самом деле, такое одиночество получить сложно, но даже в Москве иногда можно встать, выйти на балкон, если у вас там видно, например, заказ с балкона или еще что-то, то есть взаимодействовать с чем-то очень большим.

Вот попробуйте прямо попрактиковать вот это одиночество в результате собственного уединения. Находите в этом вдохновение, и вы увидите, как у вас начнут появляться силы, для того чтобы противостоять тому страху, о котором вы сказали вначале.

АННА: Хорошо, здорово. То есть это именно, как практика, да, это осознанно.

С.НАСИБЯН: Это практика, да. Вот когда иногда мне становится не по себе, я беру и уезжаю туда, где время останавливается. Ну, разные люди по-разному это находят. Для меня, например, это какие-то старые монастыри, храмы, где я понимаю, что он стоял до меня, стоит при мне и будет стоять после того, как меня не будет. Вот рекомендую, если захотите.

АННА: С удовольствием. Спасибо.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам Аня, всего хорошего. Было очень приятно вас слышать.

АННА: Взаимно.

С.НАСИБЯН: До свидания. Вы знаете, мы же все, так или иначе, люди одинокие. И говорят очень мудрые люди, что мы приходим в этот мир одни и уходим из него тоже одни. Но как с этим справиться, как этому научиться, как к этому привыкнуть, мы с вами разбираем на радио «Маяк» в программе «Провокация» со мной, Сергеем Насибяном, психологом, психотерапевтом.

Ну, что же, у нас еще один звонок.

ЯНА: Здравствуйте.

С.НАСИБЯН: Здравствуйте. Представьтесь.

ЯНА: Меня зовут Яна.

С.НАСИБЯН: Откуда вы?

ЯНА: Я из города Кострома.

С.НАСИБЯН: Прекрасный город на реке.

ЯНА: Да. Я с такой проблемой странненькой немножко. Дело в том, что я не знаю, как перестать испытывать стыд, если я начинаю болеть. То есть, я не выхожу на работу или какая-то встреча у меня важная, я вдруг нечаянно так заболела, и, кажется, что, ну, я виновата в этом сама. То есть я могла, в принципе, предотвратить это, что-то сделать со своим здоровьем, чтобы не болеть. Но все равно я не всемогущая, и поэтому не получается. И очень сильный стыд испытываю, когда не выхожу на работу, а на меня надеются, например, мои коллеги. Вот не знаю, как с этим справиться, вообще не знаю. Раньше такого вообще не было.

С.НАСИБЯН: Ну, первое, что я бы сразу сказал бы, Ян, вы прямо в показаниях своих путаете два разных совершенно психологических понятия – стыд и чувство вины. Но это, на самом деле, делают многие. Я постараюсь разобраться сейчас в этом. Но прежде, чем я приступлю, расскажите мне, а как давно вы стали болеть регулярно или часто?

ЯНА: Я болею часто всегда, ну, как бы с детства.

С.НАСИБЯН: А в детстве вы болели, для того чтобы что?

ЯНА: Я не знаю, просто все время простывала.

С.НАСИБЯН: Серьезно? А, простывали все время. Ну, и вас лишали, безусловно, холодного, гуляния и так далее, так ведь?

ЯНА: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Это то, чего вас лишали. А что же вы получали в этот момент, когда вы болели, с завязанным горло шарфом, как вы болели, я не знаю. Как вы болели? Что делали вокруг вас взрослые?

ЯНА: Находилась одна, наверное, чаще всего.

С.НАСИБЯН: А где были взрослые?

ЯНА: На работе.

С.НАСИБЯН: Ну, на работе, понятно. А вот, когда вы болели, а они приходили, что они делали в этот момент?

ЯНА: Давали мне лекарства.

С.НАСИБЯН: Ну, какие лекарства? Как вас лечили? Вам давали горький аспирин, предположим, или вам делали какие-нибудь приятные растирания, наливали вам чай с малиной? Как вас лечили, вспомните?

ЯНА: По-разному, в зависимости от того, насколько плоха моя болезнь была, потому что я успевала болеть всякими болезнями.

С.НАСИБЯН: Я тоже был очень болезненный в детстве. Ну, так что же вы получали? То, чего вы лишались, я услышал. А что вы получали в результате этой болезни?

ЯНА: Внимание, наверное.

С.НАСИБЯН: Я не сомневаюсь, что внимание. Мне бы хотелось, чтобы мы сейчас с вами как раз-таки немножко глубже разобрали бы, как вы получали это внимание, это понятно, а вот, какое это было внимание? Вот прямо, как его проявляли ваши близкие, ваши родители?

ЯНА: Так, не знаю, давали мне лекарства вкусные и не вкусные.

С.НАСИБЯН: Лекарства, безусловно. Что еще?

ЯНА: Все время я лежала в кровати, потому что нельзя было ходить, так как температура, например, высокая.

С.НАСИБЯН: А вы получали удовольствие от того, что лежали в постели?

ЯНА: Конечно.

С.НАСИБЯН: Хорошо. А скажите, если вы не болели, можно было бы лежать в постели просто так?

ЯНА: Ну, можно было, конечно, но это удавалось реже.

С.НАСИБЯН: Конечно. А, если бы вы лежали, не болея, что бы вы слышали от ваших близких?

ЯНА: А, вот как. Ну, типа есть дела поделать какие-нибудь нужно.

С.НАСИБЯН: Конечно. То есть, очевидно, да, что, когда вы болели, вам разрешали не делать какие-то дела.

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Так, хорошо. А какие дела вам не нравилось делать?

ЯНА: Не знаю. Ну, так как я была маленьким ребенком, то, наверное, по дому какие-то дела.

С.НАСИБЯН: Смотрите, мы сейчас с вами в любом случае прервемся на какое-то время, но я бы хотел, чтобы вы оставались на линии, и как раз подумали бы о том, какие дела вы не хотели делать, когда были маленькой.

ЯНА: Хорошо.

С.НАСИБЯН: Вы не отключайтесь, потому что я к вам вернусь, и эта история, поверьте мне, интересна не только мне, но и большому количеству наших слушателей со всей страны, которые нас сейчас слышат. Поверьте, многие себя узнают.

Яна, вы со мной?

ЯНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Отлично. Ну, что же, расскажите, вот за эти две минуты вспомнили, как в детстве не любили делать что-то?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Что это было?

ЯНА: Самое интересное, что это было все почти. Самое важное, вот прямо все абсолютно, вообще ничего не любила делать. Только потому, что я знала, что, если меня позвали, это что-то нужно делать.

С.НАСИБЯН: А по-другому же взрослые и не зову, правда? В лучшем случае, спросят, как дела в школе, убрался ли у себя в комнате, поел, доел и так далее.

ЯНА: Ну, в основном, да. То есть, если я слышала свое имя, значит, я уже знала, что я что-то делать.

С.НАСИБЯН: Как я и обещал, многие себя сейчас очень сильно узнают. Хочется как раз к взрослым в этом смысле обратиться, те, кто сейчас воспитываете детей, вот услышьте, как, на самом деле, чувствуют себя наши с вами дети. Да, и смотрите, вот это все то, что хотели от нас взрослые, то есть нужно что-то делать, вот на момент, когда вы болели, это вдруг переставало становиться важным, вам позволяли не участвовать в этом. Так ведь?

ЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: А теперь давайте поговорим с вами вот, о чем, как будто мы говорим в третьем лице о некоем человеке, так вам просто будет легче распознавать свои чувства и эмоции. Смотрите, а, если человек не делает того, что от него ждут его близкие, то вот, как он должен себя чувствовать?

ЯНА: Ну, это его выбор.

С.НАСИБЯН: Как бы да. Но вот мы, как с вами, помните, считалка такая была – сорока, ворона кашу варила, деток кормила, этому дала, этому дала, этому дала, а вот пятому она не давала именно потому, что он ни фига не делал. Вот чему учит нас эта поговорка, эта считалка? Она нас учит чему?

ЯНА: Ну, если ты ничего не будешь делать, то тебе ничего не перепадет за это.

С.НАСИБЯН: Да. А ты, какой при этом? Вот смотрите, какой он, вот этот пятый галчонок был или сорока, я уж не помню, кто там был.

ЯНА: Ой, я не помню тоже.

С.НАСИБЯН: Ну, хорошо, она была сорока. А вот он какой, вот этот пятый ее птенец в связи с тем, что он ни фига не делает, он какой?

ЯНА: Ленивый.

С.НАСИБЯН: Ленивый, конечно. Он ленивый, не знаю, он плохой, он еще какой-то. И, конечно же, вот в таких мелочах нас обучают тому, что мы, конечно же, должны не просто трудиться, а мы должны трудиться во благо общества того, которое нас кормит, растит, поит, как думают, по крайней мере, многие родители, что именно они растят детей, а дети сами без них не растут. Понимаете? И вот в этот момент у вас начинает формироваться как раз идея того стыда.

И сегодня, вот вы просто посмотрите на одну простую вещь. Не уходите от стыда, вы не избавитесь от стыда. Более того, стыд это, в общем-то, продукт высшей формы психической деятельности, то, что отличает нас от большинства зверей на планете.

Поэтому вы должны научиться понимать простую вещь – вы, не болея, не даете себе возможности расслабиться. И, если вы посмотрите, вы увидите, что, скорее всего, у вас очень много сопротивления в определенные моменты к какой-то работе или к какой-то деятельности, но вы как будто бы не можете об этом сами себе сказать, и тогда вы болеете.

ЯНА: Ох, есть, над чем подумать.

С.НАСИБЯН: Конечно. Я вообще, в принципе, считаю, что ответы на вопросы не имеют никакого значения, важно правильно сформулировать вопрос. Понаблюдайте за этим, вот свяжите просто, что вы болеете, и в какие моменты вы болеете, что именно в этот момент происходит с вами, что происходит в вашей жизни.

ЯНА: Хорошо.

С.НАСИБЯН: Есть ли у вас свобода не делать то, что вы делаете. Есть ли у вас свобода отказаться от того, что вы делаете. Можете ли вы это остановить. Поэтому я бы хотел, чтобы вы так посмотрели. Дело не в вашем здоровье в этом смысле и даже не в иммунитете. Дело в том, что мы очень часто не позволяем себе быть смелыми настолько, чтобы отказаться от какой-то деятельности в силу огромного количества обстоятельств. И тогда нам на помощь приходит наше здоровье, наш организм, который нас останавливает.

А для вас, конечно же, не делать, в смысле болеть это означает, вот вы как будто бы, так скажем, обманным способом или каким-то еще способом получили вот это право не участвовать в социальной жизни, не пылесосить, вот это страшное слово у меня было в детстве – пропылесось, до сих пор передергивает.

ЯНА: Ужас.

С.НАСИБЯН: Что, что?

ЯНА: Ужас, говорю. Я поняла.

С.НАСИБЯН: Конечно, конечно. Вот подумайте над этим. Хорошо?

ЯНА: Хорошо, спасибо большое.

С.НАСИБЯН: Отлично. Спасибо вам огромное, всего доброго.

Знаете, что самое интересное, я все время обращаю внимание на то, что, я не знаю, на мои программы, на мои семинары, на лекции, на тренинги и даже на встречи какие-то со мной чаще, конечно, приходят женщины. Женщины гораздо смелее, чем мужчины, гораздо проще рассказывают о том, что с ними происходит.

Но может возникнуть ощущение, что проблемы существуют только у женской половины нашего мира. Это, конечно же, не так, поэтому, мужчины, наберитесь смелости и тоже звоните, мне будет очень интересно с вами поговорить. И, возможно, сегодня мы услышим мужчин, которые расскажут нам о том, что происходит у них, с чем они сталкиваются.

Напомню одну простую вещь. Зачем вообще, в принципе, разбираться в этом, зачем вообще, в принципе, нам нужна психология, как некий инструмент для разбора. Ведь казалось, раньше как-то, говорят, люди выживали без психологии. Но это не совсем так. Дело в том, что мы очень часто в повторяющихся событиях нашей жизни теряем ключевую идею этой самой жизни, мы как будто бы теряем смысл.

Человек, который имеет цель перед собой, он, как правило, не задается праздными вопросами о том, нравится ему или не нравится. Этот человек движется к своей цели, и он этим самым вдохновлен. Вот здесь в прямом эфире мне гораздо важнее помочь вам увидеть ваше вдохновение, нежели вылечить вас. Друзья мои, вы не больны, с вами все в порядке, помните об этом, когда звоните нам в прямой эфир.

Говорят мне, что должен был быть только что мужчина на звонке, но он куда-то делся. Жаль. И как я уже говорил перед самым нашим уходом на перерыв, мужчины, действительно, реже обращаются не только к психологам, но и, как вы видите, звонят в эфир и пишут.

Прочту несколько сообщений. «Срезонировала история про страх одиночества, рекомендация смотреть и быть там, где есть нечто большее, вечное».

Да, это очень важный момент и очень важный аспект, это пишет нам Ирина из Нижегородской области. География расширяется.

Когда вы едете на море, к морю, вот вы смотрите на это бескрайнее, мощное такое явление, вы можете любить море, но море вас не любит, морю плевать, смотрите вы на него или нет. Но обратите внимание, что в этих отношениях вы способны кайфовать. Вы способны получать удовольствие, вы способны наслаждаться собственной любовью. Чего гораздо сложнее сделать в отношениях с мужчиной или с женщиной, с детьми, с родителями, не важно.

Но, если мы умеем получать удовольствие от такого одиночества, то мы перестанем бояться и испытывать тот страх, который получается у нас в результате того, что мы не соответствуем чьим-то, так сказать, интересам или чьим-то мыслям о нас.

У нас есть вопросы, и я тогда на них сейчас буду отвечать. «Страх усилился в сентябре, так как была беременна. Но 11 недель назад прооперировали, теперь беременности нет, чувствую тоску, грусть внутри фоном. Стараюсь не показывать, так как друзья и родные говорят – не грусти, все будет хорошо. Грустить, будто запрещено».

Ирин, вы очень мудро в своем вопросе находите ответ. Грусть, действительно, запрещенное чувство в человеческих межличностных отношениях. Мы никому не нужны со своей грустью, со своей печалью. Но при этом при всем ваша грусть и ваша печаль есть не что иное, как ваша способность любить, ваша способность заботиться, ваша способность ценить другого человека.

Я всегда говорю одну вещь, одну фразу, которая часто людям помогает. Любовь и боль, на самом деле, чувствуются одним и тем же местом. И, если мы запрещаем, перекрываем болезненные эмоции, то через какое-то время мы не можем почувствовать даже радость, наслаждение даже от кусочка шоколада, что, в общем, было бы странно, правда же.

Что же, пишут: «Вот такие у мужчин проблемы», – пишет мужчина. Да, да. «Здравствуйте, помогите, пожалуйста». Но нет вопроса.

Еще один вопрос, вопрос задает нам девушка. «Сама отучилась на психолога, сейчас в магистратуре. Ситуация что-то похожее на панические атаки. Но крутит живот, как при отравлении, человеку нужно бежать в туалет. Иногда не может зайти в автобус, где есть люди. Не может сидеть на парах, ехать в другой город. Иногда во время беседы с кем-то тоже наступает такой приступ. Это уже давно. Проблему решить не получается. Малейший стресс, срочно бежать в туалет. Буду вам признательна, коллега, если сможете помочь. Возможно, речь о неврозе. Где решать, откуда начинать?»

Не очень понимаю, потому что начали писать о себе, а потом в третьем лице вопрос и описание симптомов. Здесь важно понимать, возможно, это стресс, возможно, это невроз, возможно, это паническая атака, а, может быть, это просто повышенная тревожность. В любом случае, надо понимать, основная эмоция там страх. Все, над чем стоит работать, вам необходимо научиться этот страх не только распознавать, но осознавать и проживать его максимально осознанно. То есть проживать его так, как, ну, я не знаю, если вы проживали бы удовольствие от того, что вы поглощаете вкусную еду.

Когда вы научитесь видеть свой собственный страх, вы больше не будете в нем, а, значит, он больше не будет вами управлять. Ну, это, говоря об эмоции.

А, если вы говорите все-таки о расстройстве кишечника, то тут немножко глубже ситуация. Я бы об этом говорил с психологом и вряд ли в прямом эфире, ну, со специалистом.

Вопрос. «Здравствуйте. Расстался с девушкой больше 10 лет назад. Она меня бросила, предала, ушла к другому в тот самый момент, когда я хотел сделать предложение. Встречались три года. Через два года после этого у меня все устаканилось, влюбился заново, женился, появился первый ребенок, потом второй и так далее. Прошлым летом я нечаянно узнал, что у нее трое детей. И на следующий день меня накрыло волнами, находила такая душевная боль, как будто этих 10 лет не было. Найдет, пощемит в душе, отпустит, и так постоянно. Снова закурил. Сейчас по прошествии года такого уже нет, но воспоминания о ней то и то приходят. Что со мной такое произошло? Спасибо».

Что с вами такое произошло? Ну, я не знаю, может быть, один из вариантов, вы где-то внутри сравнили себя с ней и поняли, что у вас детей меньше, чем у нее, например, и поэтому вам кажется, что она где-то там вас обогнала. Но, на самом деле, скажу вам очень просто и, благо, это вопрос от мужчины из Петрозаводска.

Смотрите, нам всегда, наше эго устроено таким образом, что нам всегда хочется, чтобы нашим партнерам, с которыми мы расстаемся, без нас было хуже, чем с нами. И вот это с вами и произошло. Вы узнали о том, что у нее все в порядке. Вы узнали о том, что у нее все в порядке, и что ей хорошо без вас, и, конечно, с этим очень сложно справиться. Поэтому здесь вы наблюдайте за собой и наблюдайте за тем, что это и ревность, это и зависть, там огромный спектр эмоций. Вот, что произошло. Вы вдруг ни с того, ни с сего осознали, что и без вас бывает жизнь на планете.

Ну, что же, у нас есть звонок в студию. Добрый вечер.

НАДЕЖДА: Добрый вечер. Меня зовут Надежда. Сергей, спасибо большое, что вы взяли мой вопрос на свое рассмотрение. У меня сложность такая, наверное, в отношениях с сыном. Не знаю, как это даже правильно сформулировать. Но ситуация – чего хочу, то и буду делать, а на остальное мне как бы пофиг, чего будет, то будет. Ну, какое-то такое вот, я сама не понимаю, и вот поэтому я вам и звоню, чтобы разобраться. Не могу понять, где же я упустила, что же я сделала не так, может быть, неправильно воспитала.

Сам по себе он вроде бы неплохой, человек он добрый и отзывчивый, всегда помогает друзьям. В семье получается совсем наоборот. Сын помоги – сейчас, либо не хочу, либо не буду. И иногда даже сопровождается какой-то агрессией, что ли, не могу понять. Мама, не дергай меня. Ну, тут опять-таки двояко – мам, я, конечно, тебя люблю, но не дергай меня, не зли меня, не спрашивай меня. Я даже вот, у меня в голове не укладывается, как это все для себя самой объяснить.

С.НАСИБЯН: Надежда, а сколько лет вашему сыну?

НАДЕЖДА: 23 вот будет.

С.НАСИБЯН: 23 года, это целый отдельный от вас человек, да?

НАДЕЖДА: Ну, согласна, да. Но в нашей семье так случилось, что мы только с ним вдвоем и больше никого у нас нет.

С.НАСИБЯН: Не потому ли у вас лично, Надежда, а говорю я с вами, никого больше нет, потому что ваш сын закрывает все вообще, в принципе, области ваших чувств, ваших эмоций? Ведь смотрите, ему 23, вам, насколько я понимаю, сколько вам лет, кстати, вы мне не сказали?

НАДЕЖДА: 46.

С.НАСИБЯН: 46. То есть, если предположить, что до 15, ладно, вы его как-то еще выкармливали, не самое приятное слово по отношению к ребенку, но вот у вас было 8 лет на то, чтобы создать свою собственную жизнь. Итак, вам 37, почему вы не стали создавать свою жизнь? Что значит, так получилось?

НАДЕЖДА: Ну, так скажем, мы уехали в 2014 году из Казахстана с сыном вдвоем, но у нас здесь нет ни жилья, ну, вот такой вот момент. Когда он закончил школу, он пошел в техникум, я была более чем уверена, потому что я его, ну, как самого себя обслужить научила. И он у меня, можно сказать, пока учился, он жил один. Потом он закончил обучение, пошел в армию. И вот с армии, когда он уже пришел, были какие-то планы на постройку, там заработать побыстрей денег.

Мы купили с ним, вернее, я взяла кредит, как сказать, мы посоветовались, что купим землю и будем строить какое-то для себя дальше жилье, ну, допустим. Договорились и все. И вот что-то начало происходить, и я не могу понять. Естественно, мы живем на съемных квартирах, комнатах, и все это как-то куда-то зашло в тупик, и я не могу понять, в какой момент это все стало происходить.

С.НАСИБЯН: Ну, смотрите, очевидно, что он испытывает какие-то не самые приятные эмоции в отношении вас. Он их, я так понимаю, все равно все-таки сдерживает, но сквозь зубы как-то выражает свое раздражение, даже в некоторой степени злость, так ведь?

НАДЕЖДА: Возможно.

С.НАСИБЯН: Возможно, хорошо. Если я вам предложу сделать простую вещь, я задам вам простой вопрос. А какова ваша ответственность за то, что он чувствует сегодня?

НАДЕЖДА: Какая моя ответственность?

С.НАСИБЯН: Ну, да, то есть, как вы делаете так, что он это чувствует? Вот давайте так. Я не говорю, что вы плохая, а он хороший. Просто вот есть два взрослых человека, они сидят в одной и той же комнате, запертые, я не знаю, навечно. И вот теперь смотрите, один из них злится. Как вы думаете, как второй человек участвует в рождении у первого тех эмоций, о которых я говорю? Предположите.

НАДЕЖДА: Ну, в частности, как я могу его раздражить. Самое интересное, что он и эмоции очень редко проявляет.

С.НАСИБЯН: Это не значит, что их нет.

НАДЕЖДА: Я согласна, да. Но элементарно – сын, здравствуй, когда с работы пришел, пойдем кушать или как-то это все он, как-то это все делает, я вот здесь теряюсь вам…

С.НАСИБЯН: Ну, давайте, Надежда, хорошо, теряетесь, потому что вам страшно туда смотреть. Давайте так, мы с вами заперты в одной комнате. Мы не знаем, когда нас вообще выпустят из этой комнаты. И вот я в этой комнате, нет, давайте так, вы в этой комнате злитесь и раздражаетесь. Как вы думаете, что я делаю, для того чтобы вы злились и раздражались? Что я должен делать, Надя, чтобы вы разозлить.

НАДЕЖДА: Чтобы я разозлилась?

С.НАСИБЯН: Конечно.

НАДЕЖДА: Ну, не знаю. Ну, проявить неуважение, наверное, хамство.

С.НАСИБЯН: Как я могу проявить к вам неуважение и хамство? Я все-таки воспитанный человек, но могу.

НАДЕЖДА: Ну, в какой-то момент, просто грубо ответить в какой-то момент, допустим. Меня это в тупик заводит, я сразу теряться начинаю.

С.НАСИБЯН: А я не хотел бы, чтобы вы терялись. Я хотел бы, чтобы вы разозлились, чтобы вы были раздражены моим поведением, Надя.

НАДЕЖДА: Дело в том, что я даже, нет, мне очень хочется раздражаться дома. Но я живу не одна в квартире, и поэтому позволить себе выплеск эмоций я не могу.

С.НАСИБЯН: Эмоции не надо выплескивать, эмоции надо чувствовать. Я никогда никому не говорю, что их надо обязательно выплескивать особенно на других людей. Люди вообще могут быть в этом непричастны, на самом-то деле, просто оказаться под горячей рукой. Я говорю про другое, Надя. Посмотрите, если я стану, например, нарушать ваши границы, если я стану излишне вас опекать, если я стану постоянно влезать в ваше настроение, в ваши дела, я смогу вас разозлить?

НАДЕЖДА: Конечно, можно разозлить. Но, если по отношению к сыну, я стараюсь к нему, как можно меньше, наверное, теперь уже лезть.

С.НАСИБЯН: Но вы же задаете вопрос, где произошло это. Посмотрите, Надя, вот я про это и говорю. Обратите внимание на то, что в ваших отношениях вы ответственны за то, что он сейчас чувствует тоже. Не берите на себя все. Но просто вы можете у себя внутри это, по крайней мере, изменить. Возможно, где-то в какой-то момент вы побоялись его отпустить. Быть может, в какой-то момент вы не поверили в его, я не знаю, способности, в его талант, в его силы.

Я не знаю, правда, что произошло, потому что, для того чтобы это выяснить, нам понадобится не один час об этом говорить. Я поэтому ваше сейчас внимание направляю на то, что вы сегодня уже можете не делать, чтобы не вызывать у него эти эмоции. Если вы создадите определенную дистанцию с ним, то это будет, в том числе, и вашим приглашением ему, чтобы он начал интересоваться вообще, а что происходит, мама, между нами. Понимаете?

А вы как бы так заботитесь о нем, так беспокоитесь, что он, таким образом, постоянно вас и отталкивает, потому, как ему, скорее всего, сейчас немного страшно, 23 года это тот возраста, когда человек не может определиться зачастую с тем, что ему делать, как ему жить, где ему жить, понимаете.

Я понимаю, что, если я сейчас предложу вам разъехаться, вы скажете – у нас нет такой возможности. Но я вам все равно не поверю.

НАДЕЖДА: Ну, да, такой возможности…

С.НАСИБЯН: Нет, смотрите, такая возможность есть. Возможно, вам не получится разъехаться с сохранением какого-то комфорта или с увеличением комфорта. Но, если вы поговорите с сыном и скажете ему – сынок, нам бы пора с тобой разъезжаться, надо что-то делать, возможно, у него есть решение этого вопроса.

НАДЕЖДА: Возможно.

С.НАСИБЯН: Ну, так дайте ему стать взрослым, Надежда. Вот, как вы это делаете, вы не даете ему повзрослеть. А вы дайте.

НАДЕЖДА: Ну, правда, я ему дала эту возможность.

С.НАСИБЯН: Да нет, судя по тому, что вы живете вместе, и вы живете его жизнью.

НАДЕЖДА: Ну, да, обстоятельства…

С.НАСИБЯН: Нет, нет, обстоятельства, ну, Надежда, ну, правда, он может собраться и уехать на вахту на 15 дней на Север. Не рассказывайте мне про то, что 23-летний парень не может найти способ жить без мамы.

НАДЕЖДА: Нет, он найдет способ.

С.НАСИБЯН: Конечно, найдет. Так вот скажите ему о том, что этот способ пришла пора искать. Дайте ему свободу. Дайте свободу, и вы увидите, что он начнет скучать, любить, заботиться и многое, чего другого.

НАДЕЖДА: Ну, да.

С.НАСИБЯН: Но вам понадобится вся ваша смелость, поверьте. Хорошо. Спасибо большое, Надежда. Спасибо, что позвонили.

НАДЕЖДА: Спасибо вам огромное.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам, спасибо. «Добрый вечер, меня зовут Георгий, 37 лет, и вот у меня такая интересная проблема». Смотрите, человек пишет и сразу говорит «интересная проблема». Интересно, кому она интересна, вам или мне должна быть интересна, Георгий? Ну, давайте разбираться.

Интересная, причем «проблема» вы сделали в кавычках, а «интересная» вы оставили за ними. Давайте посмотрим. «Каждый раз, когда меня за дело хвалят или отмечают мои какие-то достижения наедине с начальством или публично, у меня очень странная реакция – начинают накатывать слезы. Откуда корни тянутся, знаю, головой все понимаю, но сделать с этим ничего не могу, увы. Вот такие проблемы у мужчин бывают», – пишет нам Георгий.

Георгий, ну, тогда я точно могу сказать, дочитав до конца, что проблема в кавычках. Смотрите, это же не проблема, это ваша прекрасная особенность, которая, в общем-то, делает вас очень эмпатичным. И, не знаю, на мой взгляд, это замечательно и прекрасно. Если вы этого стыдитесь или стесняетесь, вы смущаетесь своих эмоций и своих слез, вот с этим стоит разбираться, с вашим смущением и с вашей какой-то неловкостью. Но точно не убирайте, это, знаете, это, как мушка на лице у женщины. Раньше их рисовали специально, для того чтобы добавить изюминку к идеальному и так лицу. Поэтому нет у вас никакой проблемы. Спасибо, что написали, отличный вопрос.

У нас есть еще вопрос и вопрос вот, какой. «Помогите, пожалуйста. Не хочу жить, все надоело. Москвичка, 32 года, два высших образования, мужа нет, детей нет. Всю жизнь за меня решали родители, самой страшно. Поменяла сто работ. Все успешные, а я нет. При этом все говорят, что я очень красивая, умная девушка. Хочу уснуть и проснуться в раю. Сил нет бороться. Спасибо».

Да, если мы все могли бы уснуть и проснуться в раю, а еще, если бы это было гарантировано, цены бы не было этой сказке. Но, к сожалению, я думаю, что это не так. У меня нет имени, предположу, что это Анна. Смотрите, ведь у вас есть два высших образования, вы поменяли сто работ. Вы говорите, что за вас всегда все принимали родители, все решения принимали родители. Вам 32 года. И в зависимости от того, что вы для себя решили, будут зависеть и те действия, которые вы предпримите.

Вы сегодня даже пишете эту смску, пишете так, как будто вы оглядываетесь назад. Аня, вы посмотрите немножко вперед, задайте себе вопрос, где бы лично вы хотели бы оказаться через два года, три года, пять лет. И, как вы понимаете, не в раю, а в реальности, в реальной жизни. Где бы вы хотели оказаться? И при этом при всем надо помнить, у Ричарда Баха есть прекрасная фраза, которая часто помогает мне, когда мне становится трудно, она звучит так: «Где бы ты ни был, если ты смотришь вперед, ты всегда в начале пути».

Понимаете, 32 года это прекрасный возраст, для того чтобы не просто начать жить сначала, а для того чтобы прямо по-настоящему отжечь по полной программе.

Вопрос, который был у нас до перерыва про чувства, про чувства запрещенные, табуированные чувства в нашем общении с нашими друзьями, там, где грусть, скука, кажется, объявлены вне закона. Так вот Ирина написала: «Спасибо, в вашем ответе услышала принятие моих чувств и поняла, что во многих моих вопросах мне больше нужно принятие, чем готовый ответ и решение».

Абсолютно верно. Ира, спасибо вам за то, что вы так слышите. Спасибо вам большое за то, что вы слышите это для себя и внутри себя. И вы абсолютно правы. Конечно же, принятие это самое главное, что необходимо каждому из нас в этой жизни. Особенно нам надо учиться распознавать свои собственные чувства, эмоции, свои энергии, которые внутри нас бушуют в виде этих самых чувств и эмоций. И это, что называется эмоциональный интеллект.

Одно из лучших определений эмоционального интеллекта, которые я слышал, это место, где инстинкт встречается с анализом. Мне кажется, лучше дать определение эмоциональному интеллекту невозможно, потому что наши эмоции это наши эволюционные механизмы, они абсолютно инстинктивны, они нам нужны.

Еще вопрос, вернее, не вопрос, а такое обращение. «Добрый вечер. Интересные истории люди рассказали». Это правда. «А что делать, чтобы при этом не поссориться с коллегами мужчинами и вообще мужчинами, но чтобы они перестали меня замечать? Мне 34 года, у меня муж, сын 16 лет, у меня бизнес. Одеваюсь сверхскромно. Хамить как-то не хочется, но и подарки, и цветочки от них мне тоже не нужны».

Вот хочется спросить, вы хвастаетесь? И мне кажется, вы хвастаетесь. Хвастайтесь дальше. Давайте так, я вам скажу просто. Мужчины, которые делают вам такие знаки внимания, конечно же, они хотят от вас совсем не того, что вы могли подумать. Я вам отвечу просто, раз уж мы провокативные такие здесь все, флиртуйте с ними, но сохраняйте границы разумного. Потому что мужчинам достаточно, если вы на них правильно посмотрите или здорово улыбнетесь. Поэтому флиртуйте. Флиртуйте так, как умеете только вы. Или учитесь флиртовать, что тоже будет круто. Поэтому я вас поздравляю, мне нравится ваше сообщение.

Что же, у нас есть звонок в студию, и я готов его услышать. Добрый вечер.

ТАТЬЯНА: Здравствуйте, Сергей. Меня зовут Татьяна, я из Санкт-Петербурга, мне 45.

С.НАСИБЯН: Отлично, хороший возраст.

ТАТЬЯНА: Почему сразу говорю, что 45, потому что, к сожалению, не 35, не 40 даже, а 45. У меня такой вопрос по поводу, как перестать завидовать своему полубывшему мужу в его успехах и винить его в своих каких-то не получившихся, не сбывшихся мечтах, не получившихся результатах.

Почему полубывший, потому что не так все давно, и, на самом деле, не все еще закончилось. Но сегодня вот был вопрос, где 10 лет назад молодой человек любил, родили двое детей, родили трое детей, и в как раз ответили на этот вопрос, что это наше собственное эго, и мы должны понимать, что люди могут жить не только с нами хорошо, но и без нас тоже.

С.НАСИБЯН: Конечно.

ТАТЬЯНА: Как научиться это понимать? Потому что вот у меня мои мечты, и я жила в счастье 15 лет. И я не понимаю, у меня ничего не получается, я топчусь, и я себя ощущаю от этого несчастной, я начинаю винить. Соответственно, если я вижу, что тот человек, который ушел и, ну, к сожалению, бросил по факту, ну, вот еще не до конца решив это все. То есть я ушел, но я типа вернусь, но я не вернусь, в общем, как-то так все. И я не понимаю, как эти эмоции сдерживать свои, как не завидовать. Потому что это, действительно, это ненависть, это зависть, это какое-то желание уничтожить, унизить, потом это желание, страх быть одной. Это вот сегодняшняя беседа вся, вся прямо тортиком сложилась со всеми эмоциями.

С.НАСИБЯН: Татьян, смотрите, знаете, мой опыт, человека, который работает с людьми в не самых простых их обстоятельствах и ситуациях, мой личный опыт говорит мне о том, что можно утверждать, что в момент, когда люди расстаются, вне зависимости от того, в каком возрасте это происходит, тот, кто является инициатором расхода, развода, разъезда, он, как правило, уходит, а тот, кто остается, он все время говорит, что он отдал ему лучшие годы.

ТАТЬЯНА: Да, да, я так говорила один раз, хотя я не отдала лучшие годы.

С.НАСИБЯН: Да, вот смотрите, и это вранье, Таня, это вранье. Вы не знаете, где ваши лучшие годы.

ТАТЬЯНА: Я, к сожалению, понимаю, что лучшие годы уже песня такая уплывающая.

С.НАСИБЯН: Да, и вы смотрите в свое прошлое. Он смотрит в будущее, а вы смотрите в прошлое. И, да, там, в этом прошлом вы, конечно же, не можете ему простить кучу всего того, что вы, лично вы не сделали, того, что вы не сказали, того, что вы не пережили, того, что вы не прочувствовали. Вы, Татьяна, не вы с ним, а вы лично. И поэтому, обратите внимание, все, что, на самом деле, вас различает, это то, что он сейчас, может быть, ошибочно, но смотрит вперед, а вы смотрите назад. И, смотря назад, вы, конечно же, пытаетесь подтянуть, не знаю, вымыслы к реальности, что можно было поступить как-то по-другому. Очень много сослагательных фантазий.

ТАТЬЯНА: Можно было поступить по-другому, но я не поступала, потому что я считала это неправильным.

С.НАСИБЯН: Вот, и это вы не можете себе простить, и это вы не можете себе простить.

ТАТЬЯНА: Ну, я считаю, что только мое мнение правильное, это тоже одна, наверное…

С.НАСИБЯН: Ну, там много, на самом деле, вы много, чего увидите.

ТАТЬЯНА: Много, очень много.

С.НАСИБЯН: Знаете, я вам скажу очень простую вещь. Постольку, поскольку, ну, вот смотрите, мне тоже 48, и каждый год, когда я вижу, когда на календаре переворачивается лист моего дня рождения, я думаю, ну, все, что же, все кончено. Вот мне 35, 37, 38, 40.

ТАТЬЯНА: Будучи в браке, я не ощущала своих ни 35, ни 40, ни 45.

С.НАСИБЯН: Да, и вдруг вы проснулись.

ТАТЬЯНА: Мне было вечно 28, душой мне было 28, я была счастлива.

С.НАСИБЯН: Но есть один нюанс, вы были счастливы из-за того, что с вами был другой человек, понимаете. А это, как поставить…

ТАТЬЯНА: Мой муж.

С.НАСИБЯН: Нет, не важно, муж он был, сын, кто бы он ни был. Вы поставили ставку на другого. Вы его назначили…

ТАТЬЯНА: Ответственным за свое счастье.

С.НАСИБЯН: Ответственным за свое счастье, абсолютно верно.

ТАТЬЯНА: А как теперь назначить кого-то другого, то есть себя?

С.НАСИБЯН: Вы знаете, вы можете посмотреть очень просто, да, да, я понимаю. Смотрите, вы можете сделать ведь очень простую вещь. Вы попробуйте, ну, я не знаю, зайдите в Собес или в поликлинику, сядьте в коридоре, посмотрите на людей, гораздо старших вас по возрасту. Вот просто сделайте такой эксперимент. Им будет 60, 70, может быть. И вы просто посмотрите. И, если вдруг вам удастся, а, поверьте, я делал такое, и поэтому обещаю, что никто вас ничем не ударит, сделайте простую вещь, спросите у них, что они готовы заплатить, чтобы оказаться в 45?

И спросите у них, что бы они сделали, если бы им сейчас было бы 45. Позадавайте им этот вопрос. Вот это будет для вас самой большой провокацией, для того чтобы посмотреть на это вообще под другим углом. Или сделаем просто, мы сейчас уйдем на паузу, а вы в это время задайте себе вопрос. Вот представьте себе, что вам сейчас 60, оглянитесь назад, на эти 15 лет, и скажите из 60 лет, что бы вы хотели, чтобы произошло с вами за ближайшие 15, хорошо?

ТАТЬЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: А я к вам вернусь через пару минут.

Татьяна, вы со мной?

ТАТЬЯНА: Да, Татьяна с вами.

С.НАСИБЯН: Отлично. Ну, что же, Татьяна, я надеюсь, что вы за эти две с половиной минуты сделали небольшой экскурс в свои 60, оглянулись и скажите, что там?

ТАТЬЯНА: Оглянулась на 15 лет назад, и понимаю, что, да, я хочу помочь вырасти сыну, он у меня еще маленький, чтобы он, ну, свою мечту исполнил быть железнодорожником, чтобы у него была замечательная семья, и были дети, я буду очень хорошей бабушкой. Но я, к сожалению, плохая ученица, я не хочу быть бабушкой, я хочу быть бабушкой и дедушкой.

С.НАСИБЯН: Бабушкой и дедушкой?

ТАТЬЯНА: Чтобы рядом, ну, не лично я, а чтобы рядом был еще дедушка. Я все равно хочу часть ответственности вот этого семейного счастья, чтобы я не одна его получила.

С.НАСИБЯН: Здорово. Только, Тань, смотрите, а ваш муж, ну, как сказать, полубывший, ваш муж, он ушел от вас, но он же вряд ли ушел от вашего ребенка.

ТАТЬЯНА: Он от своего единственного ребенка не ушел, это единственное, что его, бедного, мучает во всеобщем кейсе, это единственное, что его выбивает просто реально из жизненной колеи, потому что это единственная сейчас такая ниточка, за которую сделать ему можно неприятно.

С.НАСИБЯН: Конечно, понимаю. Но смотрите, значит, у ваших внуков все-таки будет дедушка.

ТАТЬЯНА: Думаете?

С.НАСИБЯН: Ну, конечно, у них будет дедушка и бабушка.

ТАТЬЯНА: Хоть какой-нибудь.

С.НАСИБЯН: Не какой-нибудь, а вполне себе полноценный дедушка, он просто не будет вашим мужем, это факт.

ТАТЬЯНА: Да.

С.НАСИБЯН: Ну, постольку, поскольку мы не рассматриваем ситуацию сейчас целиком, мы говорим только про вас, Тань, все-таки обратите внимание на то, что ваша жизнь, она сейчас, в общем-то, что ни на есть, только начинается. И, если уж вы говорите о внуках, вы же понимаете, что вы можете стать такой бабушкой в 45, в смысле уже начать, чтобы, знаете, было…

ТАТЬЯНА: Нет, у меня еще очень маленький ребенок. В 45 я еще не стану бабушкой.

С.НАСИБЯН: Нет, я имею в виду, вы станете когда-то бабушкой, и вот представьте себе, вы сидите там со своими внуками, мне просто хочется сказать вам, чтобы вам было интересно вспомнить, но стыдно рассказать. Вот такой бабушкой можно стать в 45.

ТАТЬЯНА: Да, да. На самом деле, здесь уже другая сторона. Жизнь настолько сейчас ужасна, в том плане, что вспоминать не то, что не интересно, а просто страшно.

С.НАСИБЯН: Конечно.

ТАТЬЯНА: Поэтому я так не могу, на самом деле. Вот эта вот внутренняя порядочность, она тоже все перечеркивает, но это другая область.

С.НАСИБЯН: Да, Тань, но смотрите, внутренняя порядочность это, к сожалению, очень часто то, что является нашим ограничением и никакого отношения ни к морали, ни к этике не имеет. Вы знаете, ведь основа наших страданий заключается в презумпции нашей собственной ограниченности. Сейчас переведу. Мы, живя эту жизнь, не ценим того, что нам, например, утром дается целый день, мы не ценим. Нам кажется, что, если мы проведем его в нытье, в жалобах, в вечном недовольстве, то это и есть наша жизнь.

А, на самом деле, 24 часа для чего угодно, начиная от того, что достигать своих целей и совершать какие-то подвиги, маленькие подвиги. Вот сейчас самое важное, что вы можете сделать, это попробуйте найти счастье в себе самой, в тех элементах ваших занятий, вашего хобби, вашего творчества, вашей работы, которое зависит только от вас.

ТАТЬЯНА: Не приносит желаемого результата.

С.НАСИБЯН: Я не сомневаюсь.

ТАТЬЯНА: Ведь унырнула от этой суровой действительности, там вахта вождения, какие-то спортивные сейчас, чего-то там мечтать похудеть, сходить к косметологу, чего не было в браке.

С.НАСИБЯН: А это все так делают, бегать начинают.

ТАТЬЯНА: А я не хочу, как все. Я и так-то, блин, не совсем соответствую всем со своими тоже тараканами в голове.

С.НАСИБЯН: А у нас у каждого свои собственные тараканы, у каждого породистые, правда?

ТАТЬЯНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Поэтому, Тань, смотрите, все, что надо сейчас сделать, это увести свое внимание от него. Вы поймите, ошибка заключалась в том, что слишком много было на нем. У вас сейчас все впереди еще, вам 45 и, в общем-то, вы можете делать все, что угодно. Ну, и потом опять-таки, вы сказали так, что он, бедный, мучается тем, что оставил своего единственного сына. То есть вы еще его жалеть, у вас еще хватает сил его жалеть.

ТАТЬЯНА: У меня не хватает сил его жалеть. Я его реально жалею, но как бы это такая жалость с такой издевкой.

С.НАСИБЯН: Прекратите это делать. Вот это первое, что нужно прекратить.

ТАТЬЯНА: Это реально, я не хочу его жалеть. Я не хочу его жалеть, его женщину, к которой он убежал, и то не убежал, типа я приеду, не приеду. То есть там настолько все непонятно.

С.НАСИБЯН: Понимаю, поэтому я и говорю, прекращайте это делать и соответственно оставьте себе свою жизнь собственную и начните с ней разбираться. Хорошо?

ТАТЬЯНА: Да, да.

С.НАСИБЯН: Ну, что же, всего доброго.

ТАТЬЯНА: Спасибо большое. До свидания.

С.НАСИБЯН: Спасибо вам. Санкт-Петербургу привет.

ТАТЬЯНА: Да, спасибо большое.

С.НАСИБЯН: Отлично. Ну, что же, география наша ширится. Зачитаю, вот та самая Татьяна, которая писала о том, что не знает, как избавиться от внимания мужчин, подарков и конфет, и всем остальным, пишет: «Хвастаю? – отвечает она мне. – Муж ревнует бешено». Тань, так вот про это и надо было с самого начала писать. Ведь ваша проблема заключается в том, что ваш муж вас ревнует, а не в том, что другие мужчины окружающие окружают вас, каламбур, окружают вас заботой и вниманием.

Ну, я не знаю, тут, конечно, мужу бы писать о том, что он с ума сходит, так сказать, от ревности. Поэтому все-таки хвастали, я так и понял.

Пишет Ирина: «Татьяна молодец, признаться в таком это сила». Ну, вот, как мы выяснили, не в том она признавалась. «Я уже начну хвастаться всем, кому за 60. У кого спрашивать и где, на кладбище спрашивать?» Ирина, прекрасный юмор, черный, но прекрасный.

Смотрите, если вы хотите уж так, то да, сходите, я так понимаю, что вам за 60, сходите на кладбище, посидите только не у могилы родных, не у знакомых и родных, а вот сядьте к незнакомцу какому-нибудь, который умер, ну, предположим, в 83, и поговорите сами с собой и, может быть, с этим камнем. Поговорите и вы, возможно, что-то услышите внутри себя, для того чтобы начать жить свою жизнь так, как вы хотите.

«Добрый вечер. Мне 63, я ни о чем не жалею. В жизни были счастье, беды, горе, невзгоды, но все это мое и никуда от него не деться. Нужно уметь любить все, что дано богом, любить каждый день своей жизни. Марита, Чеченская Республика».

Абсолютно верно, абсолютно правы, я с вами полностью солидарен. И только помните, мы не даем никаких советов.

Ну, что же, мы заканчиваем. С вами был Сергей Насибян, программа «Провокация». Мы замечательно с вами сегодня поболтали. Подключайтесь к нам по субботам с 17 до 19.00, пишите нам, звоните нам.